Золотая рыбка

Автор: Кудинова Екатерина Владимировна.
E-mail: tlsokolowa@mtu-net.ru.

Золотая рыбка

К Петрову дню лета 1787 года установилась редкая жара. Вода в реке была теплее парного молока. Сенокос был в разгаре и запах сена и полевых цветов наполнил горячий воздух. Только к вечеру жара немного спадала и тогда над рекой поднималась белая пелена тумана и ползла на луга и поля. Все затихало вокруг. Воздух становился вязким и неподвижным. Ни шелеста листвы, ни плеска воды о берег реки. Дмитрий Петрович Малахов с другом и соседом своим Василием Кирилловичем Яриновым возвращались из гостей. Вдруг тишину нарушили плеск воды и женский смех. Молодые люди переглянулись и, не сговариваясь, вышли из кареты. Увидели неподалеку купающихся в реке девок и вопрос, чем заниматься вечером решился сам собой. Они уже въехали в границы Яринова и все здесь принадлежало Василию Кирилловичу. В реке купались его девки, для того чтобы взять их тело и душу, требовалось только его Василия Кирилловича разрешение.

Друзья дошли до берега пешком и остались незамеченными. Туман над водой был густым, в пяти метрах от себя уже ничего нельзя было разглядеть. Дальше у каждого начиналась своя охота. Василий Кириллович отправился в сторону девушек по берегу, а Дмитрий Петрович, стараясь не шуметь, разделся и осторожно вошел в воду. Дмитрий решил подплыть поближе к девичьей компании, спрятавшись за кустом камышей. Он хотел приглядеться к ним и выбрать себе одну из них по своему вкусу. Неожиданно совсем рядом, с собой он увидел девушку. Она стояла спиной к нему и не заметила его появления. Девушка была достаточно далеко от берега, но вода доходила ей чуть выше колен, видимо в этом месте была отмель. Солнце садилось за спиной у Дмитрия, и даже в тумане он мог хорошо различить контуры ее тела. Она была в его вкусе. Высокая стройная, с тонкой талией и крутыми бедрами. Волосы у нее были красивыми. Чтобы не замочить косу она дважды обвила ее вокруг головы. Но завитки на шее все-таки намокли и прилипли к коже, покрытой капельками прозрачной воды. Она видимо заплыла сюда, заранее, зная об отмели, и теперь отдыхала перед тем, как плыть назад.

Уже через несколько секунд он был возле нее. Схватил за руку и, не давая ей убежать, заключил в свои объятия. Они боролись совсем не долго и сделали всего несколько шагов в сторону от того места, где она стояла, но оказались в воде так глубоко, что она не доставала дна, а у него на поверхности остались только голова и плечи.

Девушка хотела ударить обидчика по лицу, но он перехватил ее руку. И тут она узнала его. Дмитрий Петрович понял это по ужасу в ее глазах. Поднять руку на гостя хозяина, за такие дела ей могло не поздоровиться. Но Дмитрий Петрович пугать девушку не хотел.

- Ой какая сердитая, - его голос был вкрадчивым и нежным, - мне такие сердитые всегда нравились.

Она хотела вырваться, но он еще плотнее прижал ее к себе. Борьба и близость ее обнаженного тела разгорячили его и он был настойчивее, чем с другими девушками.

Он поднял невесомое в воде тело своей пленницы за талию и завладел ее губами. На лице ее вспыхнул румянец и по выражению глаз он понял поцелуй не оставил ее равнодушной. Дмитрий Петрович ласково касался губами ее губ, шеи и плеч. Затем поднял еще выше и поцеловал грудь. Они оба были без одежды и он прижимал ее к себе, гладил ее спину. Девушка вся трепетала в его объятиях, дыхание ее стало прерывистым, грудь налилась, соски затвердели. Она сгорала от желания, он мог в этом поклясться, и вдруг, когда он уже перестал владеть собой и готов был взять ее, она оттолкнула его и быстро поплыла к берегу.

От неожиданности Дмитрий Петрович даже не бросился ее догонять, стоял и смотрел, как она быстро удаляется от него. Он ничего не понимал. Ведь она хотела близости не меньше, чем он. Почему она убежала. Где взяла сил? Ведь ее тело уже принадлежало не ей, а ему, оно уже отвечало на его ласки без разрешения хозяйки. Дмитрий Петрович стоял в воде, и не знал, что делать. Конечно, он применил силу, что бы поцеловать ее, но ей же понравились его поцелуи. Ведь он видел, как затуманились ее синие глаза, как покрылись румянцем скулы, как сладкая мука исказила ее лицо.

Через несколько минут он пришел в себя и поплыл к тому месту, где оставил одежду. Привел себя в порядок и направился в сторону дома Василия. Его самого Дмитрий Петрович нигде не встретил, и решил, что друг нашел себе очередную жертву, утащил ее к себе в опочивальню и теперь развлекается с ней. Дорога до дома друга не была долгой. Нужно было пройти чуть меньше пол версты, до того как на пригорке показался барский особняк.

В эту ночь он впервые за лето ночевал один. Впервые за долгое время он не мог довольствоваться любой другой девушкой, ему нужна была именно та, которую он целовал в реке. Проснулся утром, и сразу вспомнил красавицу, что так загорелась в ответ на его ласки и все-таки не позволила лишить себя невинности. То, что она была девственницей, сомнений у него не вызывало. Только у девушек, еще не знающих близости с мужчиной, бывает такая упругая грудь и такое плотное тело. Даже воспоминание о ней вызывало прилив крови внизу живота. Дмитрий Петрович понимал, что долго в девственницах ей не проходить. При таком темпераменте, когда она загорается от одного прикосновения, это не возможно. Он решил, что непременно будет у нее первым. Молодой человек живо представлял себе, как она будет вздрагивать от каждого его прикосновения, как перестанет владеть собой, и будет с нетерпеньем ждать, когда он, наконец, пронзит ее плоть. Он не будет торопиться, и она будет извиваться под ним.

Он искал ее весь день, ходил вечером на берег реки, но она не встретилась ему. И еще одну ночь он провел в одиночестве. Проснулся утром и решил, что если сегодня не найдет девушку сам, попросит Василия помочь. Он хотел ее, и это было выше его сил. Он не мог приказать себе выкинуть ее из головы. Так в животном мире самец реагирует на самку, которая находится в охоте.

После завтрака запряг коня и поехал искать ее. Все яринские девки работали на сенокосе. Он объездил почти все луга, где шла работа, но все без результата. Ее нигде не было. Решил, что без помощи Василия не обойдется, и направил коня в сторону дома. Ехал медленно, не спешил. Жара разморила его, да и конь устал от быстрой скачки. До дома оставалось версты две, когда он въехал в небольшой лесочек. И тут он увидел ее. Девушка шла ему навстречу с корзинкой черники. Синие бездонные глаза, синие от ягод губы, темные шелковые брови в разлет, длинные густые ресницы, нежный румянец на скулах от жары. На голове голубенький платочек и голубая лента в косе, лежащей на груди. Свободный покрой сарафана скрывал ее фигуру. Но Дмитрий Петрович не забыл, как прекрасно ее тело.

Она узнала его, но не испугалась. Вины за собой она не чувствовала, было немного стыдно, за то, что загорелась от его ласк и не совладала с собой, не смогла скрыть от него своего возбуждения.

Он остановил коня и обратился к девушке, глядя на нее сверху вниз:

- Куда путь держишь, красавица?

- К матери в деревню, барин.

- И далеко тебе, милая, идти?

- Нет, барин, недалече. Версты полторы, может даже меньше.

- Давай подвезу.

- Нет, благодарю покорно, не стоит Вам, барин, из-за меня беспокоиться. Я привычная, сама дойду потихоньку.

- Позволь, дорогуша, мне решать. Или мне Василию Кирилловичу на тебя пожаловаться, сказать ему, что девки его барскую волю не уважают?

Дмитрий Петрович постарался говорить построже, и у него это неплохо получилось. Ее лицо вмиг стало несчастным, в глазах стояли слезы. Девушка послушно села на лошадь перед молодым человеком и оказалась в его власти. Одной рукой она держалась за седло, а в другой у нее была корзина с ягодами. Он уже пожалел, что был слишком строг с ней. Дмитрий Петрович не собирался ее обижать, он просто боялся, что она вновь убежит, и он снова останется один на один со своей страстью. Ему было жаль девушку, и он решил, что сейчас просто отвезет ее к матери, узнает, кто она такая и где ее искать, а вечером найдет способ заманить ее в свою спальню. А там она вряд ли устоит перед ним. Опыта у нее в любовных делах никакого. Он ей дурехе быстро растолкует, как это здорово быть его любовницей.

Она сидела впереди него и он видел завитки волос на ее тонкой шее. Руки у него были заняты, нужно было держать поводья, и она быстро успокоилась. Барин действительно вез ее в сторону деревни, где жила ее мать с мужем и другими своими детьми. Если бы он хотел силой принудить ее к близости, то мог просто слезть с коня и взять ее прямо здесь. Непонятно почему он так строго разговаривал с ней. У него такие добрые глаза, она вроде и не сказала ему ничего обидного, а он вдруг рассердился. Кто их поймет этих господ, вот зачем он ее сейчас в деревню везет? Что ему ее ног, что ли жалко?

Неожиданно она почувствовала на своей шее его губы, вздрогнула от неожиданности и повернула голову назад. И он поцеловал уголок ее губ. Так ласково и нежно поцеловал, словно извинялся за то, что прикрикнул на нее.

- Простите меня, барин, я не хотела Вам перечить, просто мне неловко, что Вы из-за меня такой крюк делаете. Вы ведь в сторону дома нашего хозяина ехали.

- Я сегодня из-за тебя все Яриново объездил. Вот сейчас отвезу тебя домой, узнаю, кто ты такая, а потом буду думать, как сделать так, что бы ты полюбила меня.

- Зачем Вам любовь дворовой девки? Я и так вся в Вашей власти, что захотите то и сделаете со мной.

- Я силой в свою постель еще ни одной женщины не затащил и не собираюсь. Когда женщина по доброй воле мужчине отдается это совсем другое. В таком случае, благородная дама мало чем от дворовой девки отличается.

Она не нашлась, что ответить ему и промолчала. Так и ехали молча до дома ее матери. Он ласкал губами ее шею и подбородок и она таяла от нахлынувшей на нее нежности, теплая волна, зародившаяся внизу живота, разлилась по всему телу и она забыла обо всем на свете.

Дмитрий Петрович понимал, что ему не стоит везти девушку до самого дома. Ей в этой деревне жить и незачем портить ей репутацию. Недалеко от околицы он остановил коня и спросил свою пленницу:

- Ты скажешь мне, где тебя найти или мне следить за тобой?

- А, что меня искать, я барском доме на кухне работаю. Зовут меня Танька. В этой деревне моя мать живет. Но я здесь редко бываю, вот сегодня ягоды несу ребятишкам. Я у матери самая старшая, а кроме меня еще восемь человек.

- Танюш, а сколько тебе лет?

- Недавно пятнадцать стукнуло.

- О, да ты уже совсем взрослая девушка. И красивая очень. Я тебя, когда в реке увидел, глаз оторвать не мог. А ты у матери останешься или назад пойдешь?

- Назад пойду. Мне сегодня еще работать весь вечер.

- Тогда давай неси ягоды, а я тебя здесь подожду.

Она направилась в сторону деревни, а он слез с коня и улегся на траву под деревом. События развивались так, как он и хотел. Еще чуть-чуть и она сегодня вечером сама постучится в дверь его спальни и будет послушной и отзывчивой на его ласки.

Пока ехали назад, он терзал ее губы своими губами, гладил ее грудь и чувствовал, что ее тело дрожит от прикосновений его рук и губ. Он уже решил, что она не владеет собой, и погладил ей низ живота. Девушка сжала ноги и посмотрела на барина жалобно и виновато.

- Я не спешу, - прошептал он ей, - и не трону тебя пока ты сама этого не захочешь. Не бойся меня, договорились?

Она повернулась к нему, обняла Дмитрия Петровича за шею, поцеловала в губы и спрятала лицо у него на груди.

- Какой же Вы, барин, хороший и добрый, со мной еще никто никогда так ласково не обходился. Простите меня, коли чем не угодила Вам. Сейчас мне на работу надо, вы уж не рассердитесь на меня, я пойду, а то старший повар накажет, а у него рука тяжелая.

Он слез с коня, помог слезть ей, поцеловал на прощание ее губы и шею.

- Я буду ждать тебя сегодня вечером, ты знаешь, где моя спальня?

Танька убежала, ничего не ответив, и Дмитрий Петрович сел на коня и поскакал в сторону дома. Он уже и так опаздывал к обеду, друг может и обидеться. Уехал, ничего не объяснив, и даже не сказал, будет обедать или у него другие планы. За день молодой человек здорово проголодался. В доме был через пять минут. По дороге в свою комнату увидел сидящего за обеденным столом друга и бросил ему на ходу:

- Василий Кириллович, прости за опоздание, не вели казнить, вели миловать, без меня не обедай, я скоро спущусь.

Вскоре друзья приступили к трапезе. Дмитрий Петрович неожиданно для самого себя понял, что ему не хочется рассказывать другу о Таньке. Успеет еще. Ведь между ними пока ничего не было. Василий не поймет, почему он ходит кругами вокруг дворовой девки. Он с того вечера как девок в реке увидели, наверняка половину их компании через свою спальню пропустил. Одного строгого хозяйского слова было достаточно, что бы любая из них по его приказу помылась в бане, надела чистое белье и вечером робко постучалась в дверь его спальни. Дмитрий Петрович не хотел, что бы девушки ложились с ним в постель, боясь наказания за непослушание. В таком случае они были робкими скованными. Если женщина отдавалась ему потому, что сама хотела близости, все было совсем не так. Женщины в его постели вели себя одинаково, не зависимо от того, были это знатные дамы или дворовые девки. Они делили с ним радость, которую подарила природа, молодым здоровым людям совершенно бесплатно. Он умел разжечь огонь, который заставлял женщин терять рассудок и всецело подчиняться зову плоти.

Конечно, дворовые девки знали, что у их любви нет будущего. Две, три ночи, ну в лучшем случае неделя счастья и все. Потом он, если девкой была, без помощи не оставит. Замуж выдаст за хорошего человека. Приданое даст неплохое. И только память об этой короткой любви останется в большинстве их сердец навсегда, как светлый праздник, в череде серых тяжелых дней.

За обедом Василий Кириллович рассказывал о том, какого жеребца приобрел вчера у соседа своего Феклисова. Дмитрий слушал, поддакивал, даже вопросы задавал. Интересовался объезжен ли жеребец, как ходить приучен в коляске или под седлом. Только в мыслях он был далеко. Он ждал вечера, в том, что Танька придет к нему на ночь, он не сомневался. Не может она устоять перед таким соблазном. Она созрела для любви и не сможет найти сил, бороться с зовом своего тела.

Но Дмитрий Петрович ошибся, она не пришла. Он долго не мог заснуть. Ворочался с боку на бок. Вспоминал, как таяла она в его объятиях, как льнула к нему. Не понимал, почему она сопротивляется. Почему лишает себя и его счастья вкусить запретный плод. Вспомнил, как безропотно она подчинилась ему, как только он повысил голос, и решил, что завтра прикажет ей явиться к нему. И затем, когда она будет в его спальне, зацелует до головокружения и заставит просить о близости.

Но все получилось совсем не так, как он планировал. Таньку Дмитрий Петрович нашел только вечером. Она шла с реки, куда ходила купаться. Волосы ее были мокрыми, а лицо свежим от речной воды. Он строго позвал ее:

- Иди сюда, красавица, поговорить надо.

Она подошла и стояла, низко опустив голову, молчала, не смея поднять глаз. Сегодня она знала, что виновата. Посмела ослушаться барина и не пришла в его спальню, как ей было велено. Дмитрий Петрович, правда, за это вряд ли накажет, но если Василий Кириллович узнает, то наказания ей не избежать.

- Татьяна, ты что это меня избегаешь? Может, я обидел тебя чем? Не молчи, отвечай, коли, тебя спрашивают.

- Нет, барин, как я смею на Вас обижаться.

- Тогда почему не пришла, как было велено? Давай милая следуй за мной, не то я рассержусь и Василию Кирилловичу пожалуюсь. Он сделал несколько шагов в сторону дома и оглянулся, Танька не подчинилась приказу, и по прежнему стояла, низко опустив голову. Он вернулся, подошел к ней совсем близко и спросил:

- Я последний раз спрашиваю, ты пойдешь со мной или нет?

- Нет барин, прости Христа ради, не пойду.

Пришлось Дмитрию тащить ее силой, намотав косу на руку. Она как могла вырывалась, стараясь изо всех сил не шуметь и не привлечь внимания Василия. За строптивость хозяин непременно выпорет. Но где девчонке справиться с гусаром. Чем отчаяннее она упиралась, тем больше он хотел ее. Когда жертва оказалась внутри комнаты, Дмитрий приказал:

- Хватит дурить. Задирай сарафан и поворачивайся ко мне задницей. Сначала выпорю за непокорность, а потом как поумнеешь и научишься барина уважать, попросишь прощения и сама ляжешь так, чтобы мне удобнее было.

Молодой человек хотел просто попугать упрямицу, надеясь, что она попросит прощения еще до того как плеть, которую он вытащил из-за голенища сапога, коснется ее тела. Но девка взглянула на него, как загнанный в угол зверек, и ответила, едва сдерживая слезы:

- Тебе, барин, придется запороть меня на смерть.

Митя был человеком добрым, запарывать на смерть девчонку он не собирался, но наказать ее стоило. Он был в бешенстве. Уже четыре дня он ходит за дворовой девкой, а она смеет перечить ему. Ладно бы он ей не нравился или молода и неопытна была, не понимала, что он от нетерпения по ночам не спит, а то ведь сама хочет больше него, и упирается.

- Ложись на лавку и задирай сарафан, подставляй задницу.

Танька подчинилась и молча легла на лавку, оголив свое тело ниже пояса. Она лежала перед ним на животе и покорно ждала наказания, а он уже и не помышлял ее пороть. Дмитрий Петрович любовался ее молодым крепким телом. Нежная белая, словно атласная кожа, крутые бедра, тоненькая талия. Ноги длинные и сильные.

Неожиданно для самого себя ему захотелось покуражиться над ней. Желание прямо сейчас опрокинуть ее на спину боролось в нем с желанием поиграть с ней в игру, которая обещала стать интересной и доставить удовольствие. Он похлопал ее пониже поясницы ладошкой и сказал, весело посмеиваясь:

- Послушные у Василия Кирилловича девки, видать у него не забалуешь. А задница у тебя хороша, и плеткой ее отходить недурно и погладить в удовольствие. Что-то лавки в этом доме низкие, так мне тебя неудобно драть будет. Давай думай, милка, сама, как тебе лечь или встать, чтобы мне не наклоняться. Пороть я тебя долго буду, вдруг у меня спина заболит.

- Куда велите, барин, туда и лягу, - она смотрела на него несчастными полными слез глазами.

- Да вон на кровать мою ложись.

- Барин, не губи меня, лучше выпори.

- А кто тебе сказал, что я не буду тебя пороть, ложись, куда велено, выдеру, как сидорову козу. Только в моей постели в твоем не очень чистом сарафане лежать не гоже. Давай раздевайся, да побыстрее, я ждать не люблю, а то порву твой сарафан и пойдешь отсюда голой.

Девка послушно стянула сарафан через голову и теперь стояла перед ним в одной рубашке, которая едва прикрывала ей живот. Кроме этой рубашки на ней ничего не было. При виде оголенного женского тела животный инстинкт заставил его забыть об игре. Он схватил ее в охапку, повалил на кровать и кинулся на нее сверху.

- Дуреха, очень мне нужно тебя пороть, я хочу получить удовольствие и доставить его тебе.

И он действительно получил в тот день такое удовольствие, о котором даже не мечтал. Она отвечала на его ласки, выгибалась ему навстречу, ее тело трепетало под ним. Такая горячность еще больше разжигала его, и вскоре они вместе оказались на вершине блаженства.

Некоторое время он еще лежал на ней, тяжело дыша, потом перевернулся и лег на спину. Дмитрий Петрович после столь бурного проявления страсти с ее стороны рассчитывал на продолжение. Он был уверен, что его ждет прекрасная ночь, но она воспользовалась свободой, вскочила с кровати, схватила в охапку свой сарафан и выбежала из комнаты. Дмитрий не стал ее догонять, повернулся лицом к стене и уснул. Когда проснулся, сразу вспомнил, как хороша была Танька в постели, и отправился искать ее.

Она словно пряталась от него. Как сквозь землю провалилась. Искал весь день и нашел только, тогда, когда коров уже подоили на ночь. Она несла молоко на кухню барского особняка. Дмитрий Петрович догнал ее, и некоторое время молча шел рядом. У входа в дом спросил:

- Сама придешь, или мне тащить тебя силой?

- Не приду, барин, грех.

- Отнеси молоко, а не то я пролью его, и Василий Кириллович тебя накажет, я жду тебя здесь.

Танька вернулась быстро, он намотал ее косу на руку и поволок к себе. Запер дверь и убрал в комод ключ.

- Ну, что голубушка, кто позволил тебе вчера убежать. Я думал, в доме Яриновых девки волю барскую почитают, ошибся я видимо. Придется тебя поучить немного плеткой. Снимай сарафан.

- Может я его просто подниму?

- Ты, милая, что приказа барского не слышала?

Она снова стояла перед ним в короткой рубашке, и снова вид ее тела вызвал у него бешеную страсть. Но он нашел в себе силы растянуть удовольствие и приказал:

- Рубашку тоже снимай.

Танька взяла в руки нижний край рубашки и медленно подняла его вверх. Сначала он увидел ее живот, затем грудь и плечи. Рубашка упала на пол, и он увидел все ее ничем неприкрытое тело. Молодая красивая сгорающая от желания. Дыхание прерывистое, щеки горят, губы чуть приоткрыты, взгляд полупьяный.

И снова он не владел собой, накинулся на нее, как сумасшедший, повалил на кровать и забыл обо всем на свете.

- Почему ты упиралась, ведь ты хотела этого не меньше меня, - спросил Дмитрий, когда они лежали рядом, и он отдышался и мог говорить.

- Моя мать родила меня в девках, я не хочу повторить ее судьбу, а самое главное не хочу своим детям моей судьбы.

- Я еще ни одной девки, у которой первым был, не обидел. Ты разве этого не знала? Если понесешь, выкуплю и дам вольную. Признать дите, конечно, не смогу, но в крепости ему родиться тоже не дело. А замуж с таким приданым, какое я тебе дам, ты выйдешь быстрее самой честной и непорочной.

Танька взяла руку барина обеими своими руками, поднесла к губам и поцеловала, словно преданная собака языком лизнула. Они провели вместе чудесную ночь. Она подставляла для ласк свое красивое молодое тело, сама гладила его и прижималась к нему. Никогда ни одна женщина не доставляла ему такого наслаждения.

Утром она проснулась раньше него, и хотела тихонько встать и уйти. Она уже перелезла через него и стояла на полу, когда он поймал ее, и снова затащил на кровать.

- Ты куда это собралась, моя радость. Кто разрешил тебе убегать. Я еще не отпустил тебя.

- Простите, барин, но мне работать нужно. Меня накажут, если я на работу опоздаю.

- Я поговорю с Василием Кирилловичем и объясню ему, что это я задержал тебя.

- Василий Кириллович и знать не будет, когда мне старший повар сарафан задерет и хворостиной отходит.

- Да, жаль, а я думал, что ты меня перед уходом приласкаешь.

Пока они разговаривали, он уже лег на нее сверху и раздвигал коленями ее ноги. И снова близость принесла обеим радость и блаженство. Он быстро уснул, когда все было кончено, а она встала, оделась и отправилась на работу.

За завтраком Дмитрий Петрович обратился к другу:

- Вась, я вчера ночью затащил в свою спальню одну их твоих девок.

- Нашел чем удивить. Мы с тобой мне кажется, скоро в моем доме всех девок перепортим, и придется к концу лета за твоих приниматься, либо новых покупать.

- Вась, такой как сегодня я еще не пробовал. Я рядом с ней голову теряю и зверею. Сегодня даже не знаю, сколько раз у нас с ней было с вечера, а потом еще и под утро. Продай ее мне, будь другом.

- Интересно, где ты такую нашел, кто такая?

- Работает на кухне. Хороша страсть как. Глаза синие огромные. На лицо прямо барышня. Да и телом хороша.

- А, как звать?

-Танька.

- Забирай даром, если хочешь, можешь мне взамен хорошего щенка подарить. Можно подумать у тебя своих таких мало. Не вздумай на ней жениться или ребеночка признать, если вдруг невзначай получится.

- Ты, Вась, меня совсем за дурака держишь, неужели я на дворовой девке женюсь.

Если бы он не был столь возбужден воспоминаниями о прекрасной ночи, то, наверняка, бы заметил, что лицо у друга помрачнело. Но быть наблюдательным сегодня было выше его сил, и Дмитрий Петрович ничего не заметил. Сразу после завтрака уехал домой. Отец просил помочь, пару деревень у соседа решили прикупить, надо было бумаги оформить. А потом заехать уточнить, сколько там душ крестьянских, и как эти души живут, совсем с голода доходят или еще на что-то годятся.

Вернулся в Яриново через день. Приехал поздно, но у Василия были гости, и Дмитрий присоединился к застолью. Напились прилично, до комнаты своей дошел с трудом.

Дмитрий Петрович проснулся не задолго до рассвета. Голова с похмелья болела, хотелось пить. Увидел, что коров уже выгнали, и направился на кухню, в полной уверенности, что найдет там парное молоко и Таньку. Он провел без нее две ночи, и уже скучал и ему не терпелось вновь заключить ее в свои объятия. В этот раз он без нее не уедет, увезет к себе обязательно и насладится с ней вдоволь. Зашел на кухню, напился молока. Походил там немного кругами, но все напрасно. Танька нигде ему не встретилась и отправился Дмитрий к себе в комнату, решил еще немного поспать. Он встретил ее возле своих дверей, она шла ему навстречу. Увидела Дмитрия и побежала прочь от него. Темные, вьющиеся кольцами волосы спадали ниже ягодиц. Белая ночная рубашка чуть выше колен, красивые ноги. И нежные девичьи плечи. Дмитрий в два прыжка догнал девушку, схватил на руки и не позволил произнести ни слова. Просто закрыл ее рот поцелуем. На ее попытки вырваться он не обращал никакого внимания. Не выпуская ее губ, принес в свою комнату, положил на кровать и кинулся на нее, больно выворачивая руки и раздвигая коленями ноги. Он изголодался, соскучился по ее ласкам, он так хотел ее. Он был, как сумасшедший, пока не удовлетворил свою страсть. Отпустил ее не сразу долго еще лежал на ней, пока дыхание его не стало ровным. Когда переворачивался, чтобы лечь рядом увидел кровь на ее рубашке и простынях. Дмитрий Петрович понял, что перед ним не Танька, а совсем другая девушка, и он изнасиловал девственницу. Только тогда до него дошло, что она дрожит не от желания, а от ужаса произошедшего. В смятении он вскочил и сел на край кровати. Никогда, ни с одной из своих жертв он не был так груб в первый раз. Ни одна из дворовых девок никогда не имела на него зла. Дмитрий Петрович немного расстроился. Он нарушил свои принципы и стал насильником. Это конечно не приятно, но с другой стороны все еще можно уладить. Жалко конечно девчонку, но ничего страшного не случилось. Нужно поговорить с ней успокоить, пообещать, что не оставит ее без помощи.

- Прости, милая, я спутал тебя с другой, вы так похожи. Танюшка твоя сестра? Как тебя зовут? Кто ты?

- Я Лиза Яринова сестра Василия Кирилловича, рожденная, как и он, в законном браке. Таня тоже наша сестра, наш папенька любил дворовых девок. Вот за его грехи я и поплатилась. Девушка перевернулась на живот, уткнулась лицом в подушку и горько заплакала.

Некоторое время Дмитрий молчал, то, что он натворил, было ужасно. Одно дело взять силой дворовую девку и совсем другое барышню, сестру лучшего друга. Теперь он, разумеется, обязан жениться. Но это он сделает обязательно, завтра же попросит ее руки у Василия. Только ту боль, что он причинил этой девушке, он себе простить не сможет никогда.

Он знал Лизу с детства. Ребенком он приезжал с родителями в имение Яриновых. Лиза была намного младше его, по его мальчишеским меркам она была совсем малявкой, когда они с Василием поступили учиться в пажеский корпус и оставили родные места. С тех пор они оба приезжали домой совсем не надолго и он не видел сестры друга пять лет. Нет ничего удивительного в том, что он не узнал ее. В его последний приезд она была еще совсем ребенком, а сегодня перед ним была юная прекрасная девушка.

Дмитрий Петрович коснулся ее волос на затылке, затем погладил спину и плечи. Ощутил под рукой дрожь ее тела. Ему было так жаль ее, но, что сделано, то сделано. Изменить теперь ничего нельзя. Он долго подбирал слова, желая успокоить девушку, Дмитрий Петрович отлично понимал, что причинил Лизе не только физическую боль, он растоптал ее душу, надолго, а может быть и навсегда, лишил ее радости близости с мужчиной. Наконец он нашел в себе силы и сказал:

- Если сможешь простить меня и жить со мной в браке, давай обвенчаемся. Мои родители давно хотят меня женить, Василий я, думаю, наш брак благословит. Конечно, ты хотела подарить себя мужу после свадьбы, ждала нежности и ласки, а я с тобой как последнее животное, но я обещаю, у нас будет еще много счастливых дней и ночей.

Он сам не верил тому, что говорил. Даже воспоминание о сегодняшнем происшествии будет долго вызывать в нем чувства стыда, а в ней чувство страха. Им будет очень тяжело наладить совместную жизнь. Лиза перестала плакать, но продолжала лежать, уткнувшись в подушку. Ей стоило большого труда оторвать лицо от подушки и посмотреть в его сторону. Глаза ее были полны слез, губы дрожали она понимала, что представляет собой сейчас жалкое зрелище. Лиза села на кровати, поджав колени к подбородку и обхватив руками свои ноги. Ее волосы рассыпались по плечам и спине и почти закрывали ее тело от его глаз. И все равно она умирала от стыда, что он видит ее неодетой. Дмитрий Петрович смотрел на нее с сочувствием. Она не возбуждала его, не зажигала в нем желания. Он жалел ее, но даже прикоснуться к ней ему не хотелось. Он с трудом пересилил себя, обнял Лизу за плечи и поцеловал в лоб. Дмитрий Петрович ощутил, как она сжалась от его прикосновения, и ее тело охватила мелкая дрожь. В ту минуту он похоронил надежду на их счастливый брак.

- Лизонька, иди к себе. Ложись спать и не о чем не думай. Забудь о том, что было сегодня между нами. Я никогда больше, клянусь тебе, не позволю себе ничего подобного. Я сразу после завтрака поеду домой, и скажу родителям, что принял решение жениться на тебе. За завтраком я попрошу у Василия твоей руки и думаю, он будет рад нашему счастью. Давай не будем никому говорить, о том, что я с тобой сделал сегодня. Это наша с тобой беда и никто нам здесь не поможет. Ты согласна?

- Делайте, как знаете, Дмитрий Петрович, - ее голос звучал печально и растерянно, она еще не пришла в себя после случившегося, - на все теперь воля Ваша.

Лиза взглянула на него полными слез глазами, и сердце его снова сжалось от жалости к ней. Перед ним, дрожа от страха, сидела совсем еще девочка. Такая хорошенькая, такая нежная и такая несчастная.

- Лизонька, - спросил Дмитрий Петрович, - а сколько тебе лет?

- В прошлом месяце исполнилось пятнадцать.

Странно с Танькой они ровесницы. Все-таки дворовые девки взрослеют раньше барышень. Видимо раньше сталкиваются с реальной жизнью. Мир Лизы - это мир детских сказок и французских романов. Она наверняка еще не знает ничего о плотской любви, в то время как ее сводная сестра эту науку уже давно освоила. В свои пятнадцать она была великолепной любовницей. Не смотря на то, что он был у нее первым, она отлично знала, как привлечь внимание мужчины и как заставить его сгорать от страсти.

Дмитрий Петрович снова обнял Лизу за плечи, коснулся губами ее щеки.

- Иди моя хорошая, тебе нужно выспаться и успокоиться. Постарайся полюбить меня, ведь скоро ты станешь моей женой. Я понимаю, что ты сейчас сердишься, но постарайся все забыть и простить меня.

Лиза выбежала из комнаты Дмитрия Петровича и со всех ног кинулась к себе. Она боялась, что если ее кто-нибудь увидит, то все сразу поймет. Рубашка ее была испачкана кровью и вид у нее был такой растерянный, что все тайное в одну минуту станет явным. То, что случилось должно остаться тайной для всех. Дмитрий Петрович прав, не стоит ни с кем делиться своей бедой. В своей комнате Лиза была уже через две минуты. Она запыхалась от быстрого бега и волнения. Лицо ее горело, волосы были растрепаны. Забралась в свою кровать, завернулась в одеяло и постаралась заснуть. Ведь он велел ей ложиться спать, и отныне она должна его слушаться. Так ее бабушка учила. Жена своего мужа должна почитать бояться и слушаться беспрекословно. Конечно, он пока еще не был ее мужем перед Богом и людьми, но ведь вопрос о ее замужестве уже решен, значит теперь она принадлежит ему и должна подчиняться его воле. Уснула она быстро, когда проснулась, солнце было уже высоко. Долго лежала с закрытыми глазами. Прислушивалась к ощущениям внутри себя. После вчерашнего у нее немного болели бедра и там внутри, куда вчера так грубо вторгся мужчина. Но боль была не острой, так легкое неудобство. Самым сильным чувством было отвращение к нему и к себе. Зачем люди занимаются такой гадостью? Она вспомнила, как он вчера тяжело дышал, как выламывал ей руки, как все ее тело пронзила боль и заплакала. Она плакала, уткнувшись лицом в подушку, жалела себя и его она тоже жалела. Она никогда не забудет его глаз в тот момент, когда он узнал кто она такая. В его глазах стояли боль и отчаяние. Он не хотел с ней так поступить. Так поступают только с дворовыми девками. Ей он должен говорить, что любит, что умирает от желания поцеловать ее, он должен брать ее за руку, долго смотреть ей в глаза и наконец прижимать к своей груди и нежно целовать в губы. Она так давно мечтала о том дне, когда это случится. В своих мечтах она видела рядом с собой только его, Дмитрия Петровича. Она всегда хотела стать его женой, но понятия не имела, что это значит, принадлежать мужчине, любить его душой и телом. Душой она его всегда любила, а телом она любить не умела.

После ухода Лизы Дмитрий Петрович лег под одеяло, лежал на спине смотрел в потолок и думал, что скажет ее брату. Василий Кириллович против его женитьбы на Лизе ничего иметь не может. Более того, этот брак был почти предрешен. Вот только как он объяснит другу, что жениться ему придется как можно скорее. Вряд ли удастся утаить правду о сегодняшнем происшествии. Подробностей, конечно, друг не потребует, но все равно стыдно смотреть ему в глаза. Даже в страшном сне он не мог себе представить, что изнасилует сестру лучшего друга. Незаметно для себя молодой человек задремал и уснул.

Проснулся Дмитрий Петрович незадолго до завтрака. Вспомнил о том, что произошло на рассвете, на душе стало тошно. Позвал слугу, с его помощью привел себя в порядок и спустился к столу. Василий Кириллович Яринов брат Лизы и его друг уже ждал его. Он уже успел принять дозу спиртного, и ему было хорошо и весело. Дмитрия это обстоятельство даже порадовало. Рассказать другу всю правду он не мог, а не трезвого человека обмануть легче. Заговорил о том, что мучило его Дмитрий Петрович только к концу завтрака, когда подали кофе:

- Вась, почему ты не приглашаешь к нашему столу свою сестру. Я давно наблюдаю за ней, она стала очень красивой девушкой.

Ответ друга заставил Дмитрия Петровича смутиться. Василий Кириллович заговорил с шокирующей прямотой, он действительно был во хмелю:

- Мить, ты мне не ври. Я хоть и не трезв, но знаю, что до вчерашнего дня ты Лизавету не видел. Но если ты ее видел, то никак не могу понять, зачем предлагаешь позвать к столу, за которым пьянствуют двое взрослых мужчин ребенка. Ты видно лишнего вчера выпил, увидел Лизоньку, и тебе показалось, что перед тобой красивая взрослая девушка.

- Вась, ты не прав. Твоя сестра действительно уже не ребенок, и я прошу у тебя ее руки.

- Слушай я, кажется, догадываюсь, всему виной Танька. Ты от нее в таком восторге, а жениться на дворовой девке тебе никак нельзя. Увидел вчера Лизу, удивился тому как они похожи и решил жениться на точно такой как Танька, только достойной тебя по происхождению. Но поверь мне, они похожи только на первый взгляд. Присмотрись повнимательнее, и увидишь, что они совсем разные.

- Ты, Вася, не далек от истины, но все не совсем так. Я действительно увидел твою сестру только вчера, но одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять я хочу именно такую жену. И мои родители хотят именно такую сноху. Вась, я могу надеяться на твое согласие? Если ты не возражаешь, то завтра жди сватов.

- Мить, а ведь врать ты совсем не умеешь. Если есть причина по которой ты так скоропостижно женишься, да еще на моей сестре, которая еще в куклы не наигралась, то я хочу ее знать. Ведь мы с тобой друзья. Столько лет друг друга знаем.

- Да, друг, причина есть. Если позволишь, я не буду тебе ее объяснять. Просто очень прошу, дай свое согласие и жди сватов завтра. Свадьба должна состояться до моего отъезда. Сам понимаешь война с турками уже почти началась. Наверняка очень скоро нас ждет действующая армия. Дай Бог нам с той войны живыми вернуться.

Василий долго сидел молча. Он все понял. Ему не нужно было знать всех тонкостей произошедшего. Еще вчера его друг о женитьбе и не помышлял, а если бы у него появилась охота жениться, то он Василий Яринов узнал бы об этом первым. Нет никаких сомнений в том, что ночью между Лизой и Дмитрием, что-то произошло. И только совсем дурак не понимает, что могло произойти ночью между молодым мужчиной и девушкой, что после этого он обязан на ней жениться. Рановато конечно Елизавете замуж, но видно такая у тебя судьба, а от судьбы не убежишь, не спрячешься, на коне не ускачешь. Именно за Дмитрия и хотел отдать он свою сестру замуж, но только в следующем году. Уехать из дома на службу в армию и оставить молоденькую девушку на несколько лет одну он не мог. Он был просто обязан выдать Елизавету замуж до своего отъезда. Но Дмитрий прав, война с Турцией может надолго разлучить их с домом, и он может не вернуться с той войны. Судьбу Лизы в таком случае будут решать дальние родственники, а хорошего от них ждать не приходилось. Его друг завидный жених. Именно такого мужа он и хотел для своей младшей сестры. Она к нему всегда не равнодушна была. Ей еще года три было, когда она говорила, что выйдет замуж за Митю, потому, что он красивый и она любит его. Что Бог не делает, все к лучшему, решил Василий Кириллович, а вслух сказал:

- Я согласен, Мить, женись и будь счастлив, если сможешь постарайся полюбить ее, она этого достойна. Я знаю, ей будет хорошо с тобой. Да и в имении одной ей жить больше не придется. Нам с тобой действительно скоро надолго дом покидать. В твоей семье ей гораздо лучше будет. Приданое у нее хорошее. Твоих родителей оно вполне устроит, - Василий не надолго замолчал, а потом продолжил, - только ты знай, у меня кроме нее никого нет. Я ее очень люблю, жаль, что не смог уберечь, никогда себе этого не прощу. Она совсем еще ребенок, будь с ней помягче. Погладь лишний раз по головке, за себя и за меня. Она ведь без матери выросла. Бабушка у нас сам знаешь какая была, лишний раз не приласкает. Я все время собой занят был, все не до нее, как то было. Последние годы она вообще одна жила. Если ты к ней приглядишься, то поймешь, что тебе повезло с женой. Она девушка чудесная. Тебя она кстати давно любит, по своему конечно, как может любить маленькая девочка, но никого другого она в роли своего мужа даже не представляет.

Василий ненадолго замолчал. Лицо его было грустным и задумчивым. Вот состоится скоро свадьба двух самых дорогих ему людей, он этой свадьбы давно хотел, только вот сейчас не может радоваться.

- Машка, - обратился он к прислуге, позови Елизавету Кирилловну, пусть придет к нам. Скажи, что я ей должен важную новость сообщить.

Машка убежала выполнять приказ барина, и за столом снова воцарилось молчание. Дмитрий Петрович нарушил его первым:

- Я обещаю тебе, что ей будет хорошо в доме моих родителей. Мы с тобой действительно скоро дом покинем надолго. От меня, сам понимаешь, пока мало что зависит. Вот вернусь после службы, тогда она повзрослеет, станет настоящей женщиной. Я постараюсь быть ей хорошим мужем. По крайней мере, я готов все для этого сделать.

Дмитрий Петрович неожиданно сам поверил тому, что только что сказал. Ведь действительно по настоящему их семейная жизнь начнется только после его возвращения из армии, когда он выйдет в отставку и вернется под крышу родительского дома. Он уже почти успокоился и даже перестал мучиться угрызениями совести. Но тут он увидел, что к столу идет его невеста, и возненавидел себя с новой силой.

Лиза действительно была еще совсем ребенком. Взрослое длинное платье на ней выглядело нелепо, волосы, уложенные в сложную прическу с локонами делали ее лицо беззащитным и по-детски наивным. Но больше всего его поразили ее глаза. Ярко синие, доверчивые и смотрящие на него с покорностью и страхом. Глаза ребенка, которого ждет несправедливое наказание. Этот свой страх она старалась спрятать от всех, но ей это плохо удавалось. Дмитрий Петрович встал навстречу своей невесте, поцеловал ее руку и заговорил, надеясь, что его спокойный ласковый голос поможет девушке справиться с волнением и страхом.

- Доброе утро Елизавета Кирилловна, рад видеть Вас. Я сегодня просил Вашей руки у Василия Кирилловича, и он дал свое согласие. Так что скоро наша свадьба и я рад этому событию.

Радоваться тут конечно было нечему. Одного взгляда на будущую жену было достаточно, что бы понять замуж ей рано, она еще совсем дитя. Ее несчастный взгляд терзал его сердце, он чувствовал себя последним негодяем и развратником, опустившимся до того, что изнасиловал ребенка.

Сразу после завтрака Дмитрий Петрович уехал в свое имение. Обедал он уже с родителями. Начать разговор о своей женитьбе здесь было проще. Мать с отцом понятия не имели, чем занимался их сын, когда гостил у друга. Сказал им, что влюблен и хочет жениться на Елизавете Кирилловне Яриновой, они переглянулись между собой и заулыбались. Соседка была хорошей партией. Роду она была богатого и знатного, их сыну по всем статьям подходила. К концу обеда было решено, ехать к соседям завтра с утра и договариваться о свадьбе. Со свадьбой нужно поспешить, потому, что Дмитрий Петрович скоро из дома уедет, и ему с молодой женой хочется подольше побыть. У них и так медовый месяц не полный будет. Но раньше, чем через неделю свадьбу справить никак нельзя. Нужно со священником договориться, платье невесте сшить, гостей пригласить и о свадебном застолье позаботиться. За неделю если постараться успеть можно, а быстрее никак не получится.

Когда прибежала Машка и передала Лизе просьбу Василия прийти к столу, она уже была одета и причесана. Она знала, что утром ее ждет разговор с братом, и очень этого разговора боялась. Вдруг он скажет, что она сама виновата во всем. Зачем ей потребовалось выходить из своей комнаты так рано, да еще в одной рубашке. Будь она одета, Дмитрий Петрович сразу понял бы, кто она такая, и ничего бы не случилось. Он сказал, что лучше о том, что произошло никому не говорить. Может быть Василий и не догадается вовсе, что явилось причиной ее поспешного замужества. Она попросила горничную соорудить ей взрослую прическу и надела свое самое новое платье. Ей казалось, что в этом серо-голубом платье она выглядит старше, но так ей только казалось. На самом деле взрослый наряд только подчеркивал ее юный возраст и делал ее похожей на девочку, которая надела мамино платье.

Все прошло гораздо лучше, чем она ожидала. Лиза осталась довольна собой. Сегодня она впервые сидела за столом, как взрослая барышня. Подумать только речь шла о ее свадьбе. Слава Богу братец не стал ни в чем упрекать ее. Видимо он не знает, что случилось на самом деле и почему она должна срочно выйти замуж. Может быть, Дмитрий Петрович просто сказал ему, что влюблен и хочет жениться. Ведь можно же в нее просто так влюбиться. Ведь она же действительно красива. Ну, немного молода, конечно, но может быть, он понял какая она замечательная и влюбился в нее. Или может быть, он на ней по расчету решил жениться. Ведь у нее хорошее приданое. Так ведь иногда тоже бывает. Долго ломать над этим голову Лиза не стала. Не рассердился на нее Вася, ну и хорошо. Ее начало волновать предстоящее замужество. Как должна вести себя невеста на свадьбе она в книгах конечно читала. Она должна краснеть, когда гости будут кричать горько и, смущаясь подставлять жениху губы для поцелуя. Есть ей можно совсем немного, вино можно только пригубить, сделать вид, что пьешь. На своей свадьбе она будет очень красивой. Платье у нее будет роскошным и она даже мамины драгоценности наденет. Ведь до сих пор она ни руки, ни шею свою ничем не украшала. Было у нее одно маленькое колечко, которое ей мама на палец перед смертью своей надела и все. Она, конечно, могла и раньше любое украшение из шкатулки достать и надеть, но всегда считала, что украшения надевают не каждый день, а только в особых случаях. У нее в жизни такого случая еще не было. Даже на свой первый бал она поедет уже, будучи замужем. Немного обидно, конечно, что она не сможет во время танцев выслушивать признания в любви от своих кавалеров. Для замужней женщины это непозволительно выслушивать такие вещи от молодых людей. Но может быть, когда-нибудь, ее муж полюбит ее и скажет ей об этом. Зачем он просил ее полюбить его, если сам ее совсем не любит и хочет жениться на ней просто из жалости.

Родители жениха были немного шокированы молодостью невесты, но ничего не сказали сыну. Лишь бы ему была люба. Хочет он такую молоденькую, значит, пусть женится. Оставшись со снохой наедине, Мария Сергеевна постаралась поговорить с барышней о том, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они становятся мужем и женой. Она знала, что Лиза выросла без матери, и просветить в этом вопросе ее было некому.

- Лизонька, - обратилась Мария Сергеевна, к будущей снохе, ты что-нибудь знаешь о том, как должна себя вести, когда ночью останешься наедине с мужем?

- Да, Мария Сергеевна, бабушка говорила, что жена должна мужа во всем слушаться и делать все, так как он велит.

- Все это конечно правильно, но как ты думаешь, что велит тебе сделать Митя, в ночь после свадьбы и затем почти каждую ночь пока вы будете молоды и здоровы? Ты знаешь, откуда берутся дети?

- Я видела, как однажды жеребец покрыл кобылу, а потом она долго ходила с жеребенком в животе пока не родила его.

- Ну, вот и хорошо, что ты все знаешь, моя хорошая. В первый раз тебе будет немного больно, но ты должна потерпеть.

Мария Сергеевна поспешила переменить тему разговора, она осталась довольна познаниями юной, но весьма просвещенной в вопросах отношений полов девушки.

Всю неделю отняли приготовления к свадьбе. Лиза не видела своего жениха с того момента, как он попросил у Василия ее руки и уехал домой. Увиделись они только в церкви на венчании.

Лиза была в день своей свадьбы, словно во сне. Она была счастлива, когда за ней приехала карета, и она в великолепном белом платье отправилась в церковь. Она стояла под венцом и краешком глаза наблюдала за своим женихом. Он был необыкновенно красив в темном сшитом специально на случай женитьбы фраке. Роста ее жених был высокого. Она едва доходила ему до плеча, хоть маленькой себя не считала. Темные волосы зачесаны назад. Большие темные глаза, резко очерченный подбородок. Впервые он коснулся ее губ в церкви. Это был то ли братский, то ли отеческий поцелуй и она сложила губы трубочкой и чмокнула его, как совсем маленькая девочка.

Затем гости за столом несколько раз кричали

- Горько!

Жених с невестой вставали, и он снова целовал ее. С каждым поцелуем, он все больше охладевал к ней. Он все больше убеждался в том, что его жена не готова к замужеству. Перспектива ложиться в постель с ребенком мало прельщала его. Женщина готовая разделить радость любви с мужчиной из его жены получится не скоро. Хорошо, что через три недели он уедет, и вернется домой только через несколько лет.

Молодоженам в доме Малаховых отвели две смежных комнаты. В одной из них горничная раздевала и причесывала к первой брачной ночи невесту, в другой раздевался и ломал голову над тем, как лучше поступить жених. У него был не большой выбор. Во-первых, он мог просто лечь спать в своей комнате и оставить свою жену в покое. Он с удовольствием поступил бы именно так, но боялся, что обидит ее.

Во-вторых, он мог пойти к ней, приласкать, погладить по головке и, пожелав спокойной ночи уснуть с ней в одной постели. Но он был все-таки мужчиной, и близость женщины могла помешать его спокойному сну. Он пытался убедить себя в том, что она далеко еще не женщина, но вспомнил, как она шла ему навстречу тем роковым утром, и сердце его забилось неровно.

В третьих, он мог провести с ней нормальную супружескую ночь. Он будет с ней очень нежен, постарается разбудить в ней страсть. Ведь Танька тоже сопротивлялась в первый раз, а потом просто голову теряла в его объятиях. Они же сестры и так похожи, не могут они быть в постели такими разными. Просто он поспешил в тот их первый раз. Сегодня есть шанс все исправить. Он обязан воспользоваться этим шансом ради их общего счастья.

Когда Дмитрий Петрович вошел в комнату жены на нем был только длинный махровый халат, надетый на голое тело. Лиза в тонкой сорочке с большим вырезом на груди и спине стояла возле окна и смотрела в темноту. Ничего другого она там увидеть не могла. Ночь была темной, на небе ни одной звездочки. Все небо в тучах и на стекле капли дождя. Она услышала, как он вошел, и повернулась ему навстречу. Все-таки она была очень красива. Конечно, еще не совсем сформировалась, немного угловата, но хороша. Огромные в пол лица синие глаза. Черты лица нежные, правильные. Губы полные, слегка припухшие от его поцелуев во время застолья. Дмитрий Петрович поймал себя на мысли, что постоянно сравнивает двух девушек. Он затруднялся сказать, которая из них красивее.

Девушки были одного роста и примерно одной комплекции. Танька была немного плотнее. Нет она не была излишне полной, просто кость у нее была чуть пошире, и мышцы посильнее. Лиза была совсем хрупкой. Кожа бледная, словно прозрачная. Руки изящные, шея длинная и тонкая. Но все это можно было заметить, только внимательно присмотревшись. Все-таки они были очень похожи. Со спины их вообще различить было невозможно. И все же было одно очень заметное отличие. Не смотря на то, что девушки были ровесницами у Таньки грудь была уже вполне сформировавшейся, небольшая но очень красивой формы. Может быть Лиза через несколько лет и будет иметь такую же грудь, но сейчас у нее под рубашкой еще ничего не было. Это открытие несколько остудило его пыл, но он уже принял решение, и не в его правилах было отступать на пол пути.

Дмитрий Петрович подошел к жене, положил ей руки на талию и привлек ее к себе. Она не возражала, даже обняла его за шею и подставила губы для поцелуя. Он завладел ее губами, но она не разомкнула их. Наоборот даже сжала покрепче. Целовать мужчину она не умеет, подумал он, придется научить. Он оторвался на миг от ее губ и прошептал:

- Лизонька, ты приоткрой ротик. Доверься мне и может быть тебе даже понравится быть моей женой. Она выполняла все его команды. Отвечала на его поцелуи, позволила снять с себя рубашку и послушно лежала на кровати, куда он положил ее. Она смотрела на него с легкой улыбкой, в глазах ее была покорность и любовь. Нет она не горела желанием, не задыхалась от страсти, как Танька, но ему показалось, что она согласна отдаться ему. Если бы он знал, что скрывается за ее улыбкой, то ему и в голову бы не пришло пытаться научить жену искусству любви. Он бы нежно погладил ее по головке, поцеловал в уголок губ и ушел, пожелав спокойной ночи. Но она сумела скрыть свои чувства и выполнила свой супружеский долг. Во время близости ее тело, было напряжено и неподвижно. Она лежала под ним, затаив дыхание, не в силах скрыть отвращение. Когда он потом лег рядом с ней и увидел ее лицо, ему тоже стало противно. Он снова принуждал к близости девочку, которая для любви еще не созрела. Такая близость была неприятна Дмитрию, и больше он не ложился с женой в постель вплоть до своего отъезда. Решил, что не стоит насиловать себя и ее. До его отъезда времени осталось совсем мало. Скоро он покинет родительский дом на несколько лет. Вот вернется и тогда, они вполне могут быть счастливы.

Через два дня после свадьбы Дмитрий Петрович вновь посетил Василия Кирилловича в его имении. Он даже не знал, как начать разговор о Таньке. Конечно Вася обещал ему ее подарить, но это было еще до того, как Дмитрий женился. Что скажет друг, когда узнает, что его зять не собирается хранить верность жене? Дмитрий Петрович приготовился к тяжелому разговору, но Василий оказался понятливее, чем он ожидал.

Они сидели за столом, уже выпили не по одной рюмочке, а Дмитрий Петрович все не решался заговорить о Таньке. Василий Кириллович не выдержал и заговорил на неприятную для обоих тему сам:

- Мить, хватит вокруг да около ходить. Я ведь отлично понимаю, зачем ты приехал. Забирай и увози ее куда хочешь. Бумаги на нее я оформлю сам и передам их тебе на днях. Только обещай, что жить эта особа будет не в твоем доме.

- Спасибо, Вась. Я ей в городе домик куплю и постараюсь скрывать наши с ней отношения, не буду доставлять жене лишнюю боль, ей и так не сладко.

- Ее обмануть не сложно. Еще раз прошу, будь с ней поласковее, ведь дитя еще не разумное.

- Не переживай Вась, я все, что от меня зависит для нее обязательно сделаю. Она с моей маменькой очень даже подружилась. Все время вместе. Маменька очень снохой довольна, говорит, что хоть и молоденькая, а хозяйка она хорошая. Твой дом она ведь давно уже вела, теперь видимо наш будет вести. Тебе без нее хлопот с имением прибавится.

- Я с хозяйством своим справлюсь. За сестренку я рад, она в хорошем доме теперь. Жена из нее пока видимо не получается, иначе за Танькой ты бы не приехал. Кстати она мне тоже сестра, хоть бабушка наша ее в черном теле держала. Домик в городе я ей уже купил и она сейчас уже там. Возле городского рынка, ты должен знать этот дом, двух этажный с резными ставнями. Я его у аптекаря купил.

- Спасибо тебе, Василий Кириллович, я твой должник. Мне пора откланяться, дома к обеду жена и маменька ждут. Обе расстроятся, если я не разделю с ними трапезу. К Танюшке только ночью попаду, хоть и истосковался по ее ласкам.

После ужина сделал вид, что идет спать, а сам тайком вышел во двор. Вскочил на коня и отправился в город. Нашел на площади ее дом, заглянул в окна. В одной из комнат горел свет. Убедился, что его никто не видит, и негромко постучал в дверь. Танька открыла почти сразу, без сомнения она ждала его. На ней была только ночная рубашка, через тонкую ткань которой легко угадывались контуры ее фигуры. Стоило ему увидеть ее и горячая волна желания охватила все его тело. Он схватил ее в охапку, шептал на ухо ласковые слова и чувствовал как тяжелеет ее тело, как становится прерывистым ее дыхание, как колотится в груди ее сердце. Она подставляла для поцелуев свои губы. А потом сама касалась горячими губами его тела, дразнила его, будила в нем страсть и превращала его в обезумевшего от близости самки самца дикого неистового животного.

Все ночи до своего отъезда Дмитрий Петрович провел с Танькой. Он знал, что скоро должен навсегда расстаться с ней и за те дни, что остались у них, хотел насытиться ей, и затем постараться забыть ее. За неделю до расставания она сказала ему, что беременна. Пришлось все рассказать отцу, просить его позаботиться о ней и ребенке.

Дмитрий Петрович покидал родительский дом сразу после завтрака. Семья сидела за столом в полном составе в последний раз. Лиза смотрела на мужа грустными глазами. За то время, что они прожили под одной крышей, она привыкла к нему. Он больше не бывал у нее ночью, да и днем она видела мужа не часто. Он всегда был нежен с ней, всегда заботился о ней. Спрашивал как она спала, что читала. Иногда брал ее лицо в свои ладони и подолгу смотрел ей в глаза. Иногда прижимал к своей груди и нежно гладил ее волосы. Она любила Дмитрия, ей нравилось быть его женой. Ей будет очень не хватать его, когда он уедет.

Мария Сергеевна была опечалена разлукой с сыном и молчала, боясь расплакаться.

Петр Михайлович был хмур. Известие о связи сына с женщиной низкого происхождения не шокировало и даже не удивило его. Ему не понравился огонь в глазах сына, когда тот рассказывал о ней. Замуж он ее, конечно, выдаст. Его внук внебрачным ребенком не родится, но знать этого внука он не хочет. Вот если бы Лизонька родила, тогда другое дело.

Дмитрий Петрович мысленно был уже в Петербурге и не очень огорчался разлукой с домашними. Он поймал себя на мысли, что кончился важный период в его жизни. И его ждет новая, неведомая пока ему жизнь. Он допил свой чай, встал из-за стола и сказал, обращаясь ко всем сразу:

- Ну, дорогие мои, мне пора.

Его проводили до кареты, он всех по очереди обнял и поцеловал. Родителей в щеки, жену в губы. Она глупышка, губки приоткрыла, как он ее учил. Дмитрий Петрович шепнул ей на ушко:

- Я люблю тебя, ангел мой. Пиши мне.

Затем сел в карету, захлопнул дверцу и кучер тронул лошадей.

Жена и родители долго стояли и смотрели ему вслед. Когда карета скрылась из глаз, они все вместе направились в дом и разбрелись по своим комнатам.

Собрались все вместе только за обедом. К ужину Лиза не вышла. Ей не хотелось есть. Лиза проплакала весь вечер после отъезда мужа. Она верила, что он любит ее, и ему тяжело расставаться с ней, и жалела его. Еще она жалела, что он не заходил к ней по ночам. Наверняка ему хотелось сделать с ней это еще, а он жалел ее и спал один. Конечно, это противно, но зато она могла бы родить ребеночка.

На другой день с утра Лиза почувствовала тошноту. Решила, что заболела. Вроде бы ничего вчера не ела, отравиться не могла. Наверно лихорадка какая-нибудь. Завтрак ей принесли в постель. Но от одного вида еды у нее к горлу подступил ком тошноты, и она безжизненно откинулась на подушки. Все тело ее дрожало, лицо покрылось холодным потом.

Прибежала свекровь. Внимательно посмотрела на жену сына и задала совсем непонятный вопрос:

- Дочка, а у тебя месячные когда последний раз были.

- После свадьбы ни разу не были.

Мария Сергеевна села на край кровати, коснулась губами влажного лба Лизы. Нежно погладила ее волосы, убрав со лба прилипшие пряди:

- Ты, солнышко мое, наверно нас внуком порадуешь. Давай еще недельку подождем, убедимся окончательно и тогда Мите напишем. Он наверняка рад будет.

Через неделю в беременности Лизы сомнений не оставалось. Ее тошнило по утрам, она требовала к столу квашеной капусты и соленых огурцов. Грудь ее налилась и болела.

- Садись пиши мужу, что ждешь наследника, - сказала свекровь через неделю, и Лиза от счастья залилась румянцем.

После обеда Лиза принялась за письмо:

«Здравствуйте Дмитрий Петрович,

прошло всего десять дней после Вашего отъезда, а я уже скучаю по Вас. Мне очень жаль, что самую главную для нас новость я не могу сообщить Вам, глядя в глаза. Но надеюсь, Вы улыбнетесь, узнав, что я беременна. Я совершенно не опытна в таких вещах, но матушка говорит, что родить я должна в середине мая. Интересно кто у нас будет, мальчик или девочка. Вы, конечно, хотите сына, а мне все равно. Только бы здоровенький был ребеночек. Я его уже сейчас люблю и разговариваю с ним. Маменька надо мной смеется. Нет, она, конечно, просто улыбается, но мне кажется, что я выгляжу глупо, и все надо мной смеются. У меня еще живота никакого нет. Даже наоборот живот внутрь ввалился. Есть ничего не могу. Но маменька говорит, что это скоро пройдет. Буду уплетать за обе щеки. Вы представляете, скоро Ваша жена станет пузатой и неповоротливой. Хорошо, что Вы не увидите меня такой. Но и сейчас я представляю собой довольно забавное зрелище. Постоянно кладу руку на живот, хочу почувствовать его там. И все время улыбаюсь от счастья. Я никогда в жизни не была так счастлива. Спасибо Вам за все.

Мне так хорошо в Вашем доме. Слав Богу родители Ваши здоровы. Они ко мне добры очень. Маменька, конечно, поближе ко мне. У нас с ней свои женские секреты. А папенька, мне кажется, будущего внука ждет больше всех. Стесняется лишний раз меня о здоровье спросить, но я вижу, как он пугается, когда у меня голова кружится. Обо мне так никогда никто не заботился. Своих родителей я плохо помню, а бабушка у меня строгая была.

Я когда о Вас думаю, мне грустно становится. Может это осень еще на меня так действует. Сентябрь в этом году удивительный. Дни теплые и какие-то прозрачные. Я часто в сад выхожу. Люблю под яблонями посидеть. Яблок в этом году много. Я такие большие красные люблю. Не знаю, правда, как они называются. Папенька мне несколько раз говорил, а я все забываю. Может быть я просто глупая или мысли мои не тем заняты. Жаль, что Вас нет рядом со мной. Вспоминаю, как Вы меня к своей груди иногда прижимали и волосы мои гладили и сердце сжимается от тоски. Если бы не ребеночек, которого я ношу, я от тоски наверное совсем бы извелась. А так я в основном о нем думаю, и мне хорошо от этих мыслей.

Я с тех пор, как Вы уехали, ни одной книжки не прочла. Стыдно в этом признаваться, но к чтению меня сейчас вообще не тянет. Скучаю по Вас очень. Каждый вечер, когда спать ложусь, о Вас думаю. Говорят, о чем с вечера подумаешь, может ночью присниться, но Вы мне ни разу не приснились.

Ну вот, наверное, я Вам все написала. Может быть, немного путано получилось, но переписывать не буду. Все равно лучше не напишу.

До свидания, Ваша жена, Елизавета.»

Дмитрий Петрович получил письмо жены в середине сентября. За окном было сыро и холодно. Но он читал строки, написанные Лизой, и на душе становилось тепло и радостно. Он так ясно представлял себе все, о чем она писала. Ему даже не надо было закрывать глаза, что бы увидеть как она сидит за столом и пишет ему. Или как она сидит в кресле, гладит рукой свой плоский животик и смотрит, как падают красные спелые яблоки. Василий Кириллович был прав. Он женился на чудесной девушке. Странно получается, он ее за ребенка принимал, думал она дитя неразумное, а она скоро сама матерью станет. И матерью она его сыну будет хорошей. Почему он решил, что она родит ему сына, он и сам не знал. Просто очень хотел сына, наследника и продолжателя рода. Представил себе бледное измученное лицо жены и сердце сжалось от жалости к ней. Бедная девочка, ей тяжело сейчас. Даже Танька с ее отменным здоровьем страдала от тошноты и головокружения когда оказалась в таком положении. А Лизонька, она же такая нежная, хрупкая.

Танька родит на месяц раньше Лизы. Ему было безразлично, кого она родит. У ее ребенка будет не его фамилия, и он никогда не узнает своего настоящего отца. Лучше если это будет девочка, ей все равно фамилию менять. Его долг будет дать незаконно рожденной дочери приданое, чтобы она могла рассчитывать на удачное замужество. Как он ошибался совсем недавно, когда думал, что радость любви дана людям бесплатно. За все в этой жизни надо платить. Женщины расплачиваются во время беременности и родов своим здоровьем и красотой. Мужчины просто должны открыть кошелек и расплатиться наличными. Танька уже стоила ему не мало, но он еще не расплатился по счетам. И все же он не о чем не жалел. Стоило ему вспомнить о ней, как сердце начинало бешено колотиться. Он помнил каждую черточку ее лица, каждый изгиб ее тела. С ней он узнал высшую радость плотской любви. Она заставляла его, забыв об осторожности, скакать во весь опор сквозь темную августовскую ночь, к ее дому. Он словно дикий зверь во время гона несся на запах самки, сметая все на своем пути. В его страсти к ней не было ничего утонченного, это была не любовь, не душевная близость. Это было физическое влечение, столь сильное, что он был не в силах его контролировать и слепо мчался на зов плоти. Ему было наплевать на то, что с ней происходит в той другой жизни, где она ест, пьет, занимается хозяйством. Его интересовала только та часть ее жизни, где она трепетала в его объятиях, и собственное тело переставало слушаться ее, и целиком подчинялось ему. Такие отношения не возможны между супругами, потому что если вдруг случится так, что физическое влечение пройдет, то не останется ничего. Не о чем будет даже поговорить двум совершенно чужим, далеким друг от друга людям.

Вот читал он сегодня письмо жены и радовался вместе с ней, когда она писала о своей беременности, жалел ее, узнав, что она тяжело эту беременность переносит. Она скучала по нему, и он чувствовал ее тоску, и в его душе рождалась нежность. Он хотел защитить эту девочку, облегчить ее страдания, порадовать ее чем-нибудь, что бы отвлечь от грустных мыслей. Воспоминания о ней приносили в его душу тепло родного дома, рождали в нем чувство ответственности за ее судьбу.

Воспоминания о Таньке заставляли гореть его тело, но душа оставалось холодной, там не было места для этой женщины. Танька была грамотной, но ей и в голову не пришло написать ему, он даже представить себе не мог, о чем она могла бы ему писать.

Дмитрий Петрович сел за стол, что бы ответить на письмо жены на другой день. Строчки ложились на лист ровно. Почерк у него был красивый. Он не задумывался долго, просто, рождалась в голове мысль, и он записывал ее.

«Лизонька, ангел мой, здравствуй родная моя хорошая девочка. Получил вчера письмо твое и читал его несколько раз. Если бы ты только знала, как я жалею сейчас, что уделял тебе мало внимания. Если бы я потрудился узнать, какое сокровище моя жена, то не отходил бы от тебя ни на минуту. Как ты смогла найти слова, для своего письма? Я читал и видел твое лицо, счастливое и немного бледное. Видел, как ты сидишь в саду и смотришь, как падают яблоки. Я словно дома побывал, когда закончил читать. Оказывается, ты знаешь меня гораздо лучше, чем я тебя. Ты права, радость моя, я действительно улыбался, когда узнал, что стану отцом. Я так хочу, что бы ты родила мне сына. К сожалению, меня нет рядом с тобой, и я не могу позаботиться о тебе. Но ведь рядом с тобой мои родители, и я рад, что ты смогла полюбить их. Я скучаю по тебе, Лизонька. Береги себя и нашего ребеночка. Если родится девочка, я не расстроюсь, главное, чтобы ты и ребеночек наш были здоровы. Мы расстались с тобой надолго, но я обязательно вернусь, и мы будем счастливы. Обещаю, что всегда буду любить тебя и заботиться о тебе.

Слушайся во всем мою маменьку, она знает, как детей рожать, красивых и умных. Ведь я у нее неплохой получился, правда?

Твой муж Митя. И перестань говорить мне Вы и звать меня Дмитрием Петровичем. »

Лиза читала письмо мужа, и улыбка цвела на ее лице. Глаза сияли, и в них было столько счастья! Она всегда знала, что выйдет замуж за Митю и будет очень счастлива в браке. И вот теперь она его жена и ждет от него ребенка. Он любит ее, скучает по ней и пишет ей письма. Он рад, что будет отцом, и она счастлива, подарить ему наследника. Хорошо если это будет мальчик, ведь Митя мечтает о сыне, и она непременно родит ему сына. В душе ее звучала музыка.

В ту ночь, когда он спутал ее с Танькой и грубо изнасиловал, она думала, что не сможет простить его никогда. Но прошло совсем немного времени, и она почти забыла, что явилось основной причиной их поспешного брака. Ведь он любит ее теперь, чего еще она может желать. Жаль, что его нет рядом, но ее муж выбрал военную карьеру, и изменить здесь ничего нельзя. Ждать мужа с военной службы тоже счастье. Она читала, что сила любви проверяется разлукой. Теперь она понимала, что это значит. Если любишь по настоящему твоя душа всегда рядом с любимым. Она сложила бесконечно дорогой ей листочек бумаги, исписанный рукой ее мужа, и прижала его к щеке. Долго сидела, задумавшись, затем убрала письмо в стол встала и подошла к зеркалу. Оттуда на нее смотрела уже немного другая Лиза. Она изменилась после замужества. Шел третий месяц ее беременности. Приступы тошноты ее больше не мучили. Она немного поправилась и посвежела. Лицо ее было юным и прекрасным. Фигура была еще стройной, живот оставался плоским. Вроде бы все такая же. Но она видела, что изменилась. Она стала взрослее, взгляд ее стал задумчивым. Заметно увеличилась ее грудь. Лиза немного полюбовалась собой, затем вернулась к столу и достала бумагу и краски. Лизу учили рисовать в родительском доме, специально из Москвы учителя привозили. Она была талантливой ученицей. Особенно пейзажи ей удавались. Она села возле окна и постепенно на листе появился осенний сад.

В начале октября листья на яблонях заметно поредели, те из них, что еще не опали, стали желтыми и, не смотря на дождливый день, казалось, что в сад заглянуло солнце. Яблоки уже собрали, и только кое-где, среди листвы, еще можно было увидеть плоды. На одном дереве сидела сорока и клевала большое красное яблоко. Земля под яблонями была усыпана опавшими желтыми листьями, словно пестрый ковер в саду расстелили. Небо было хмурым, серо-синим. Оно низко нависло над садом и мочило его дождем. Но яблоням не было холодно. Им нравился мелкий осенний дождь. Дождь словно умывал сад перед долгим зимним сном.

Акварель получилась у Лизы замечательная. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять у художницы было хорошее настроение. Она сумела теплом своей души согреть холодный осенний пейзаж.

Лиза отложила рисунок, ему нужно было дать высохнуть, и хотела писать мужу письмо, но ее позвали обедать и она, удивившись, что день пролетел так быстро, направилась в столовую. За столом ее ждали свекор и свекровь. Они знали, что Лиза получила весточку от мужа, родителям он тоже писал и вложил в один конверт два письма.

- Лизонька, ты, что-то целый день сегодня одна просидела, - обратилась к ней Мария Сергеевна, - может Митя, что написал не так и тебя расстроил?

- Что Вы, маменька, он мне такое хорошее письмо прислал, я Вам обязательно дам почитать. Мне вдруг порисовать захотелось и Мите свой рисунок послать. Даже не заметила, как день пролетел.

Родители переглянулись и улыбнулись друг другу. Хорошо, что сын женился и с ними теперь живет его жена. До того, как Лиза поселилась в их доме, они жили воспоминаниями о прошлом. Теперь их мысли были устремлены в будущее. Они ждали внука, и это ожидание наполнило их жизнь новым смыслом.

После обеда Лиза поднялась к себе и уселась за письмо мужу. Строчки ложились на бумагу одна за другой. Ее рука с трудом успевала за ходом ее мыслей. Через пол часа она перечитывала написанное:

«Здравствуй Митя.

Сегодня я получила твое письмо и чуть не прыгала от счастья. Читала его много раз, и наверное, когда спать лягу, положу его под подушку, может быть тогда увижу тебя хоть во сне.

Мы расстались надолго, можем измениться за время разлуки и когда встретимся, не узнаем друг друга. Конечно, можно быть рядом, и оставаться чужими и совершенно разными людьми.

Жаль, что о себе ты ничего не пишешь. Чем занимаешься на службе, что делаешь в свободное время? С кем дружишь и как проводишь долгие осенние вечера? Напиши мне о себе, я хочу знать все о своем муже.

Вот я смотрю на твоих родителей и не перестаю удивляться тому, как они похожи в своих поступках. Они одинаково говорят, одинаково улыбаются, когда радуются и даже сердятся одинаково. У них совпадает мнение во всех вопросах. Я очень хочу, что бы мы с тобой, когда-нибудь стали также похожи друг на друга.

У меня все хорошо. По утрам больше не тошнит. Маменька говорит, что я немного поправилась и посвежела. Обычно мы с ней после обеда гуляем в саду. Она говорит, что мне полезно больше бывать на свежем воздухе и еще я должна ходить, как можно больше. Но сегодня целый день идет дождь, и прогулку мы с ней отменили. Почти весь день до обеда рисовала. Акварель эту посылаю тебе. Повесь рисунок на стену и иногда смотри на него. Может быть, узнаешь, то место в саду, которое я видела из окна, когда рисовала. Я так радовалась твоему письму сегодня, что даже осенний сад на рисунке получился веселым. Посмотрела на свою акварель, когда закончила, и мне подумалось, что приход осени не просто конец теплого времени года. Но это еще и начало ожидания весны. Ведь пройдет совсем немного времени, и на деревьях появятся новые листья и новые цветы, которые затем опять превратятся в красивые красные яблоки. Не буду утомлять тебя своими мыслями, и так письмо очень длинное получилось.

До свидания, муж мой. Жду и люблю тебя, Лиза»

Девять месяцев пролетели быстро, и в срок Елизавета Кирилловна родила здорового красивого мальчика. Время шло, Дмитрий Петрович стал офицером и честно служил, сын его рос, родители старели, жена взрослела. Он почти не знал ее до женитьбы. Тот месяц, что Лиза была его женой в его постели и мыслях была другая женщина. По-настоящему она начала открываться ему только в письмах. Она писала о прочитанных книгах и спектаклях в городском театре. Посылала ему свои рисунки. Рисовала родительский дом и сад. Пруд в саду и сына в лодке. Грачей на березах весной и журавлиный клин осенью. Из писем жены Дмитрий знал, когда у сына вырос первый зуб, когда он сказал первое слово, когда научился ходить. Он знал все его игрушки, все его рубашки и шапочки. Он был благодарен Лизе за ее письма и был уверен, она ждет его. С каждым письмом она становилась ближе и дороже. Он был благодарен судьбе за то, что его женой стала умная, добрая женщина. Чем больше он узнавал свою жену, тем яснее понимал, какую боль причинил ей той ночью, тем больше боялся встречи с ней. Он не знал, как должен себя вести, что должен говорить ей. Недавно ей исполнился двадцать один год, теперь она взрослая сформировавшаяся женщина. Мать писала, что она стала очень красивой. Дмитрий ждал встречи с женой и боялся этой встречи. Неужели та боль, что он причинил ей шесть лет назад не прошла. Как им жить вместе, если он сам отбил у нее охоту к любовным утехам навсегда. Ложиться в постель с холодной, терпящей мужчину просто из чувства долга женщиной, ему не хотелось. Но как он мог упрекать жену, если знал, что виноват во всем только он сам. В его жизни было много женщин и Дмитрий Петрович был уверен в том что , бесчувственной женщину почти всегда делал мужчина, который был у нее первым. Стольких женщин он научил быть счастливыми, а собственную жену искалечил.

Таньку он не забыл. С мужем она прожила всего два года. Убили ее Матвея в пьяной драке. С тех пор она жила она одна , растила двоих детей. Младший был от мужа, а старший от Дмитрия. Но оба носили фамилию Дерюгины. Старший был Дмитрий Матвеевич, а младший Василий Матвеевич.

Шесть лет прошло с той роковой ночи. Лиза повзрослела и многое узнала о той жизни, что окружает ее. За это время она несколько раз посетила уездные балы. Ее приглашали в гости соседки, жены местных помещиков. В ее присутствии женщины в разговорах часто касались интимных тем. Им и в голову не приходило, что она замужняя женщина, уже имеющая ребенка, была в постели с мужчиной лишь дважды. Лиза ни за что не призналась бы новым подругам в том, что ее интимные отношения с мужем в ее жизни это боль и стыд и ничего больше. Как объяснить, что душа твоя принадлежит и всегда принадлежала только ему, а тело помимо твоей воли цепенеет в его объятиях и сжимается в комок от ужаса и отвращения. Теперь повзрослев и кое-что узнав, Лиза понимала почему Дмитрий Петрович вторую после свадьбы ночь провел с любовницей. Ее поведение в постели убивало все его плотские желания. Она была не интересна ему, как женщина. Крепостная девка Танька давала ему то, что не могла дать она законная и любящая жена. Она ждала мужа, считала дни до его приезда, представляла себе, как он нежно обнимет и поцелует ее. Она обещала себе, что ни в коем случае не покажет ему, что его действия ночью ей неприятны. Год назад в гостях у Малаховых был младший брат ее свекрови с молодой женой. Комната Лизы находилась как раз под комнатой супругов. Дело было летом, все окна были открыты настежь и каждую ночь Лиза слышала, как скрипит кровать, как стонет Наташа, как тяжело они оба дышат. Лиза не сразу поняла, что стоны молодой женщины вызваны не болью. Однажды, выйдя на балкон услышала, как Наташа задыхаясь шептала:

- Еще миленький, я сейчас, - затем она резко вскрикнула и наступила тишина. Было слышно, только тяжелое дыхание обоих. Несколько минут супруги лежали неподвижно, потом Андрей спросил:

- Будем спать или хочешь еще?

- Я тебя люблю. Я совсем не хочу спать, иди ко мне и поцелуй меня.

Через несколько минут Лиза вновь услышала скрип кровати и стоны Наташи.

Она не понимала, что испытывает женщина, но поняла, вести себя нужно именно так как она, если не хочешь, что бы у твоих детей были братья и сестры, рожденные дворовыми девками.

Дмитрий Петрович Малахов возвращался домой после армейской службы. Весна в тот год была ранней, апрель только начинался, а снега уже нигде не было. Дороги еще не просохли, лошади с трудом тащили карету. Дмитрий Петрович не был дома шесть лет. Нельзя сказать, чтобы он не имел такой возможности, просто домой его не тянуло. Он дослужился до майора и в возрасте тридцати трех лет вышел в отставку. Едва Дмитрий Петрович начинал думать о своей семье, его охватывало жгучее чувство стыда. Дорога была дальняя, он гнал мысли о доме прочь в начале пути. Но чем ближе было родовое гнездо, тем труднее было не думать о том, что сотворил он шесть лет назад с девочкой, которой едва исполнилось пятнадцать. Дмитрий приехал домой как раз к обеду. Первой кинулась на шею мать, обнял , едва сдерживая слезы радости отец. Сын Николенька подошел не спеша, поздоровался смущенно, опустив глаза. Жена подошла последней. Ее красота приятно удивила его. В ней все еще жила та девчонка, что шесть лет назад встретилась ему ранним утром. Те же удивительной синевы глаза. Ресницы длиннющие, загнутые вверх. Классический профиль. Полные мягкие губы. Но теперь это была очень привлекательная женщина. После родов она чуть раздалась в бедрах, сохранив тонкую талию. Ее грудь стала значительно больше. Плечи округлились и притягивали взгляд матовой белизной бархатной нежной кожи. Дмитрий Петрович смотрел на жену и с трудом узнавал ее. Сегодня он увидел перед собой совсем другую Лизу. Взрослую, созревшую для любви женщину. Он подумал, что он сможет научить ее любить и быть любимой. Он просто обязан это сделать. Иначе зачем природа подарила ей такую чувственную красоту.

У него не возникло ни тени сомнения в том, что она хочет ему понравиться. На ней специально сшитое к его приезду платье. Красивые словно мраморные плечи и грудь в этом платье сложно не заметить. Волосы уложены по последней моде. Он представил себе, как оставшись с женой наедине коснется ее губ, и она ответит на его поцелуй. Затем он положит руку ей на грудь и услышит стук ее сердца, шепнет ей на ушко, что любит ее, что истосковался по ней и она склонится головой к его плечу замирая от охватившего ее желания. Даже если сегодня она не сможет ответить на его страсть, он подождет. Он будет нежен и терпелив с ней, и очень скоро она будет трепетать в его объятиях, охваченная желанием принадлежать ему. Соблазн затащить ее в спальню прямо сейчас был велик, но приличия не позволяли.

За обедом Дмитрий Петрович сидел рядом с женой и каждое ее случайное прикосновение вызывало прилив крови внизу живота. Он сгорал от желания, но знал от того насколько нежным и терпеливым он будет сегодня, зависит вся их дальнейшая жизнь.

После обеда молодой барин сославшись на усталость с дороги отправился отдохнуть и попросил жену проводить его. Лиза покорно выполнила просьбу мужа, и он запер дверь, едва они оказались в своей спальне. Дмитрий не накинулся на жену, хотя желал ее безумно. Просто подошел совсем близко и прошептал на ухо:

- Я счастлив, что такая женщина принадлежит мне.

Он нежно прильнул к ее губам. Лиза обняла мужа за шею, ответила на его поцелуй. Но по тому, как оцепенело и напряглось ее тело, он понял, она по прежнему боится того, что должно произойти. Но он истосковался по женской ласке и был не в силах совладать с охватившим его желанием. Его дыхание стало порывистым, он покрывал поцелуями ее шею и грудь в вырезе платья. Он вел себя точно также как шесть лет назад. Лизе показалось, что он сейчас, как безумный подомнет ее под себя, и все ее тело сковала ледяная волна страха. Разумом она понимала, что это ее муж и он не может причинить ей зла и как могла боролась со своим телом. Она безропотно подчинялась ему, даже помогала раздеть себя и затем расстегивала пуговицы на его рубашке, когда он попросил ее об этом. Ему и в голову не пришло, что она в панике и готова кинуться прочь из спальни. Он понял, что ничего не изменилось в их отношениях, только когда все было кончено, и они лежали рядом. Он тяжело дышал, а ее дыхание было ровным и спокойным. Она не почувствовала ничего, близость с мужем по прежнему была ей неприятна. Она послушно выполняла его команды, но ее тело не принадлежало ему. Он не сумел зажечь в ней то пламя, что горит в теле женщины и заставляет мужчину стремиться в ее объятия и сгорать вместе с ней от страсти.

Супруги спустились к ужину, поели, посидели немного с родителями и отправились спать. Дмитрий Петрович постарался убедить себя, что был просто недостаточно нежен с женой и должен попытаться еще раз заставить ее испытать радость любви.

Он отослал горничную, и сам помогал жене приготовиться ко сну. Он раздевал жену долго, стараясь использовать всякую возможность лишний раз погладить ее тело. Эти прикосновения возбуждали его и пугали ее. Всякий раз, когда рука мужа касалась ее груди, она вздрагивала и сжималась в комок. Понимала так вести себя нельзя, но ничего не могла с собой поделать. Близость с мужем была ей неприятна. Она старательно выполняла свой супружеский долг, но ей было очень тяжело это делать.

Даже долгое воздержание, не стало причиной для их близости еще раз. Он больше не хотел ее. Она не возбуждала его. По прежнему она не притягивала его к себе.

- С таким же успехом, можно насладиться деревянной куклой, - невесело подумал Дмитрий Петрович, отвернулся от жены и уснул.

Лиза не спала, лежала рядом с мужем и смотрела на его лицо. Он изменился за прошедшие годы, но был по прежнему красив. Жаль, что она не может разделить с ним радость близости. Она даже понять не могла, как можно наслаждаться тем, что делает с ней муж в постели. Гадость какая-то. Но если он без этого не может, придется терпеть. Да и ребеночка она еще одного хочет, а дети без этого не родятся.

Проснулась Лиза поздно, мужа рядом не было. За завтраком свекор сказал, что Дмитрий Петрович уехал в город по делам. Кусок не полез несчастной женщине в горло. Она с трудом дождалась конца трапезы ушла к себе в комнату и разрыдалась. Она знала ее муж сейчас с Танькой и виновата в этом она сама.

Дмитрий Петрович не спал всю ночь. Под утро вздремнул несколько минут и почти сразу проснулся. Рядом лежала жена, она спала. Он знал, что она уснула совсем недавно. Ему было жаль ее, но ее холодность делала близость с ней безрадостной, он так не хотел. Осторожно встал с постели, стараясь не разбудить жену, оделся и вышел из комнаты. Пока седлали его коня, выпил чашку кофе и привел себя в порядок. Затем вскочил в седло и отправился к женщине, которая не могла быть равнодушной к его ласкам, которая загоралась от одного его прикосновения. Танька больше не была дворовой девкой его приятеля, но он был уверен, она не забыла его. Она, как и много лет назад, будет рада видеть его и разделить с ним постель. Всю дорогу до города Дмитрий проклинал себя за то, что он делает.

Когда он вошел, Танька была дома одна. Она тихо охнула, медленно подошла к нему и обняла за шею. Она изменилась, за эти шесть лет. Сегодня его встретила взрослая красивая женщина. Дмитрий Петрович снова сравнивал таких похожих и таких разных сестер. На вид Танька была несколько старше его жены, но все равно двадцать один год - возраст молодости и красоты. Лиза была по прежнему худенькой изящной, а Танька стала слегка полноватой. Но тело ее было плотным, упругим. Вот только грудь была не такой, как шесть лет назад. Все-таки двоих детей родила и сама выкормила.

В их отношениях ничего не изменилось. Словно не было шести лет разлуки. Ее тело снова принадлежало ему, оно откликалось на каждое его прикосновение. Танька приняла его с готовностью, она растворилась в нем.

Домой молодой барин вернулся к обеду. За столом стояла напряженная тишина. Накричать на мужа и разрыдаться Лизе не позволяла гордость. После обеда она ушла в сад, а к ужину не вышла, сославшись на головную боль. Дмитрий Петрович страдал не меньше Лизы, ему было жаль ее, он чувствовал вину перед ней. Но она не могла ему дать того, что давала та другая. Они ведь так похожи внешне, почему они такие разные в постели? Жена не пустила его в свою спальню, и Дмитрий Петрович спал в комнате для гостей. Проснулся поздно. Выглянул в окно и то, что он увидел, вызвало в нем сначала умиление, а затем жгучее чувство вины.

На площадке перед домом Лиза с сыном играли в мяч. Они кидали его друг другу и бегали, весело смеясь. На ней было темно зеленое платье, и маленькая шляпка. Ее темные волосы слегка растрепались и выбились наружу. Она была так хороша! Дмитрий благодарил судьбу за то, что женат на ней и проклинал себя, за то что их брак несчастен. Лиза поднимала мяч и малыш пытался подпрыгнуть и дотронуться до него. Затем она кидала мяч подальше и они бежали за ним на перегонки по зеленой лужайке. Он любил их обоих, жена и сын были бесконечно дороги ему, он был сам во всем виноват, но близость с бесчувственной женщиной не прельщала его. Он вспомнил, как вчера Танька откликалась на каждое его прикосновение и начал искать причину, для поездки в город.

Лиза понимала, что стоит ей ответить на страсть мужа, и он будет принадлежать только ей, но тело ее молчало. При мысли о том, что он ляжет на нее и начнет свои непонятные движения, по телу пробегали мурашки. При мысли о том, что муж целует другую женщину, сердце разрывалось от боли. Терпеть дальше муки ревности было выше ее сил. Она любила мужа, каждый раз ждала его возвращения из города и плакала тайком. Хотела поделиться своей бедой со свекровью, но стеснялась. Ей казалось, что она огорчит своим рассказом Марию Сергеевну. Зачем расстраивать ее, ведь изменить она ничего не сможет. Разбираться им с Митей придется самим. В такой беде разве кто поможет?

Так прошли апрель и май. Оба и Лиза, и Дмитрий страдали, оба винили во всем только себя, и никто не знал, как быть дольше. Танька начала его раздражать. Он не любил ее. Она не трогала его сердца. Он все еще испытывал к ней физическое влечение, но и оно начинало ослабевать. Она снова был беременна. Еще один ребенок, которому он не может дать свое имя, не радовал его. Как бы он был счастлив, если бы беременной была его жена. Но она избегала его. Старалась не оставаться с ним наедине. По-прежнему запирала дверь своей спальни. Он знал - она страдает, но не знал, как выйти из тупика, в который загнал себя сам.

В середине июня стояла жара, вода в реке была почти горячей. И Лиза во второй половине дня ходила купаться. Она раздевалась до гола и заплывала далеко, почти на середину Волги. Однажды Дмитрий застал жену за этим занятием, и целый вечер наблюдал за ней. Случилось так, что он пришел на берег, половить рыбки, и сидел в кустах тихо, боясь спугнуть добычу. Неожиданно его внимание привлекли женские голоса. Скоро он увидел, что на берег пришли две молодых женщины. Одной из них была его жена, другой ее горничная. Лиза начала раздеваться и Настя, горничная помогала ей. Вот к ногам его жены упали ее юбки. Горничная развязала корсет и в скоре Лиза осталась в одних панталонах. Дмитрий Петрович думал, что она войдет в воду в этих своих шелковых штанишках, но он ошибся. Лиза развязала пояс и панталоны упали к ее ногам. Она нагнулась, освободила свои ноги от упавших панталон и медленно выпрямилась. Дмитрий Петрович увидел свою жену обнаженной. Настя заколола ее локоны на затылке, чтобы барыня не замочила их во время купания. Лиза была удивительно хороша. Здесь на берегу реки она была совсем не такой, как в доме. В тот день он увидел ее с той стороны, о которой раньше даже не подозревал. Лиза была уверена, что ее никто не видит, и могла позволить себе быть естественной, забыть все условности и правила приличия и почувствовать себя совершенно свободной в этот прекрасный летний вечер. Она подставляла свое тело лучам заходящего ласкового солнца. Немного полюбовалась водой, в которой отражались голубое небо и белые облака. Поверхность воды была гладкой, словно зеркало. Только на самой середине реки играла легкая рябь. Вдруг возле камышей плеснулась крупная рыба, и по воде пошли круги. Река на некоторое время потеряла зеркальную гладь. Кусты, отраженные в воде затрепетали, но скоро вокруг вновь разлилась безмятежная тишина.

Лиза направилась к воде, и Дмитрий Петрович теперь видел ее сзади. Она шла в сторону заходящего солнца и красивые плавные линии ее фигуры были обрисованы четко и резко. Молодая женщина не спешила. Сначала ее ноги утопали в шелковой зеленой траве. Метра за два до кромки воды трава не росла. Здесь берег был песчаным. Видимо песок нагрелся на солнце и слегка обжигал ее босые ноги. Она вступала аккуратно, не на всю ступню, а только на пальчики. Еще ближе к воде песок стал мокрым, и она пошла быстрее. Вот она дошла до самой воды, потрогала воду ножкой, повернулась к горничной и крикнула ей:

- Вода теплая, Настя давай иди ко мне, искупаемся вместе.

- Барыня, простите, Христа ради, не могу. Я воды боюсь. Вы плавайте, а я просто по воде поброжу возле берега.

- Глупая ты, Настасья, девка. Такого удовольствия себя лишаешь.

Лиза медленно стала входить в воду. Дмитрий Петрович смотрел на жену, не отрывая глаз. Никогда ни одну женщину он не желал так, как ее сегодня. Но он так и не вышел из кустов ей на встречу. Побоялся, что испугает ее и все его надежды на счастливый брак останутся в мечтах и никогда не сбудутся. Он стоял в кустах, возле самого берега, смотрел, как она плавает. Смотрел, как она выходит из воды и одевается. Он желал ее, хотел ребенка от нее, но боялся, что очередная попытка окажется неудачной и его снова ждет близость с женой без ее на то желания. Как разбудить в ней желание, если стоит ему коснуться ее тела, и она сжимается от страха и отвращения. Если дверь ее спальни заперта и он, конечно, может открыть ее силой, но тогда придется похоронить надежду на ночи полные взаимной любви и страсти.

Подойти к жене Дмитрий решился только на другой день. Она уже наплавалась и собиралась выходить из воды, когда увидела на берегу, вместо горничной мужа. Он держал в руках полотенце и ждал ее. Дмитрий Петрович стоял на берегу и его высокая стройная фигура словно магнит притягивала ее взгляд и она невольно залюбовалась его мужской красотой. Он был высок ростом и широк в плечах. Его длинные ноги были обтянуты узкими брюками, заправленными в высокие сапоги. Белая расстегнутая на груди рубашка подчеркивала смуглость загорелой кожи. Рукава рубашки были закатаны по локоть. Руки у него были сильные красивые. Она еще помнила, как шершавы были его ладони, когда он касался ее тела в день приезда. Она любила его, ей хотелось потрогать руками его плечи, прижаться к мужу всем телом и положить ему на грудь свою голову. Но стоило ей представить, как станет прерывистым его дыхание и в глазах загорится страсть, краска страха и стыда немедленно залила ее щеки. Лиза остановилась и некоторое время молча смотрела на мужа. Вода доходила ей до пояса и она стояла, скрестив на груди руки, смущаясь под его пристальным взглядом. Не выходить из воды было глупо, он был ее мужем и имел все права на ее тело. Лиза, с трудом передвигая ноги, от страха и стыда направилась к берегу. С каждым ее шагом к берегу все большая часть ее тела открывалась его взору. Наконец он увидел ее всю до кончиков пальцев на руках и ногах. На коже ее в солнечных лучах блестели капли воды, несмотря на все предосторожности, сегодня она намочила волосы и с них тонкими струйками стекала вода. Лиза молча, глядя себе под ноги, подошла к мужу. Она с трудом заставила себя поднять глаза, и взгляды их встретились. Он смотрел на нее с таким восхищением и любовью.

- Ты так хороша Лизонька. Я давно смотрю на тебя и не могу оторвать глаз. Без одежды ты словно античная богиня, - Дмитрий Петрович, старался говорить спокойно, но от волнения голос его слегка дрожал, и он не мог скрыть тоски, которая терзала его сердце - подойди ближе, радость моя, я разотру тебя полотенцем, тебе наверное холодно?

- Да нет, вода теплая, - ответила Лиза, так просто, будто не было ничего необычного в том, что она стояла перед мужем обнаженной. Его полный любви и заботы взгляд и грустный голос были словно бальзам для ее исстрадавшегося сердца. В ту же секунду она почувствовала прикосновения его рук к своей коже через мягкое полотенце и с трудом сдержала желание, чтобы не кинуться прочь. Но сумела совладать с собой и только застыла в ожидании неизбежного, того чего она хотела и боялась одновременно. Он касался ее тела осторожно, стараясь скрыть от жены свое возбуждение. И тут произошло чудо. Она смогла довериться его заботливым рукам. Его прикосновения не испугали ее, они были ей даже приятны. Дмитрий завернул жену в полотенце и прижал к себе. Увидел ее глаза совсем близко, там не было страха, но не было и того огня, который он хотел зажечь в ней. В них Дмитрий Петрович прочел покорность судьбе и немой вопрос. Она словно спрашивала у него:

- Что я должна сделать, научи меня.

Он крепче прижал жену к себе и нежно поцеловал ее в висок. Провел рукой по мокрым волосам и прижался к ним щекой.

- Я обязательно научу тебя любить и быть любимой, - ласково сказал он, - ты моя жена, ты не должна бояться меня.

- Я не боюсь тебя, Митя, и никогда не боялась. Это другое, это то, что от меня не зависит. Я знаю, что я плохая жена тебе, но поверь, я сама от этого страдаю, а изменить в себе ничего не могу.

- Твоей вины, Лизонька, в этом нет вовсе. Это моя и только моя вина. Но я виноват я и наказан больше всех. Столько времени мы с тобой потеряли и не известно, сколько еще потеряем. Помоги мне милая, доверься мне.

- Прямо здесь, на берегу?

- Нет, первый раз это обязательно должно случиться в нашей с тобой спальне.

- Но ведь у нас с тобой уже был первый раз, шесть лет назад.

- У нас с тобой тогда ничего не было. Ты еще ни разу не принадлежала мне и даже не знаешь, что это такое.

Дмитрий Петрович отнял от тела жены полотенце, коснулся губами ее плеча. Затем нагнулся за ее панталонами и помог ей надеть их. Лиза почувствовала на своем теле мягкую тонкую ткань и начала успокаиваться. Его прикосновения больше не вгоняли ее в оцепенение, она уже не испытывала того ужаса который охватывал ее раньше при виде страсти в его глазах, той страсти которая заставляет его терять контроль над собой и кидаться на нее словно обезумевшее животное. Она погладила его по щеке и он поймал ее руку и поцеловал сначала ладонь, а затем запястье и наконец на сгибе локтевого сустава.

Дмитрий Петрович с трудом заставил себя оторваться от жены и наклонился за ее платьем. Он помог ей одеться, несколько раз он прерывал свое занятие, чтобы коснуться губами ее тела. Чем больше на ней было одежды, тем меньше она боялась его, тем приятнее были его прикосновения. Он был так заботлив, так нежен. Сам распустил по плечам и расчесал ее мокрые волосы, сам затянул корсет. Когда жена была одета, предложил ей руку, и она облокотилась на нее. Так под руку они и вошли в дом.

Мария Сергеевна увидела сына под руку с женой и залюбовалась красивой парой. Он высокий, плечи широченные, словно из бронзы отлитые. Белая расстегнутая на груди рубашка больше подчеркивала, чем скрывала его мускулатуру. Темные густые, слегка вьющиеся волосы зачесаны назад. Черты лица крупные, но не резкие. Мягкий и умный взгляд больших карих глаз. Рядом с мужем Лиза выглядела особенно стройной и изящной. Она едва доходила ему до плеча. Ее кожа казалась особенно белой на фоне бронзового загара мужа. Сине-сиреневое платье туго стягивало тоненькую талию. Платье было без бретелей и оставляло открытыми ее плечи и изящные руки. Ткань едва прикрывала высокую молодую грудь. Синие глаза сияли от счастья, на скулах выступил легкий румянец. Темные кольца кудрей рассыпались по плечам и спине. По дороге домой они уже просохли, и от речной воды были легкими и блестели на солнце.

За ужином супруги сидели рядом. Он положил свою руку ей на колено, и Лиза не убрала ее. Под столом действий мужа никто не заметил, и она не позволила себе привлечь внимание семьи. Ее щеки пылали от стыда, а кожа под рукой мужа горела. Аппетит совсем пропал. Она заставила себя проглотить несколько кусочков творожной запеканки. Еда не лезла в горло, пришлось запить ее компотом. Она понимала, что ведет себя неестественно, но ничего не могла с собой поделать. Наконец ужин подошел к концу, можно было встать и убрать руку мужа со своего колена. Она больше не боялась его прикосновений, но ей было так стыдно перед родителями мужа. Ведь они все понимали. Только совсем слепой мог не увидеть, что ее муж сгорает от желания, и она готова ответить на его чувства. После ужина Дмитрий обнял жену, и они вместе отправились к себе. Горничная хотела пойти следом и помочь хозяйке раздеться, но барин взглядом остановил ее. В обнимку супруги прошли по длинному коридору, поднялись по лестнице на второй этаж и Дмитрий взял жену на руки и внес в спальню. Его губы ласкали ее ушко, и Лиза вдруг почувствовала дрожь во всем своем теле. Ей были приятны его прикосновения.

- Милая поцелуй меня, неужели ты меня совсем не любишь?

Лиза коснулась губами щеки мужа, и он поставил ее на пол, снова завладел ее ушком и прошептал:

-Я хочу не так. Обними меня за шею и прижмись ко мне.

Его руки гладили ее спину и плечи, а губы ласкали шею.

- Желанная моя любимая, я так скучал по тебе. Я так хочу, что бы ты любила меня. Не бойся меня, пожалуйста. Доверься мне и нам будет хорошо вместе. Ты снишься мне каждую ночь, я знаю, ты любишь меня, твоя душа давно принадлежит мне. Но ведь муж и жена должны принадлежать друг другу душой и телом.

Лиза слушала мужа, и сердце ее таяло. Ей хотелось, чтобы он говорил долго-долго. Она простила ему все и забыла все свои страхи и обиды. Он гладил ее спину и плечи, а она больше не сжималась в комок. Все ее внимание сосредоточилось на том, что говорил муж, она вся превратилась в слух. И только тело ее жаждало прикосновений мужских рук и губ. В ее голове больше не было вообще никаких мыслей, водоворот неведомых ранее чувств уносил ее туда, где не было никого, кроме нее и ее мужа.

На другое утро Лиза проснулась гораздо позднее обычного. В постели она лежала одна, Дмитрия рядом не было. Позвала горничную, с ее помощью оделась и причесалась. На душе было не спокойно. Где Митя? Неужели он опять уехал к этой девке? Может быть, то, что было между ними ночью, не понравилось ему? Лиза вспомнила, как подставляла рукам мужа свое тело, и на ее щеках выступил румянец. Но это был не только румянец стыда, воспоминания были так приятны! На столике возле кровати лежал пояс от ее панталон. Лиза вспомнила, как муж вчера развязывал этот пояс, и ей захотелось немедленно увидеть его, обнять за шею и прижаться к его груди. Ей захотелось снова ощутить на своем теле его сильные и нежные руки. Лиза вдруг подумала, что Настя - горничная знает, что произошло вчера, понимает, что барыня чувствует сейчас, и ей стало неловко. Ведь вчерашнее ее поведение может быть даже известно свекрови и свекру, от этой мысли ей стало вовсе не по себе. Мысли в ее голове сменялись с быстротой ветра, Лиза не знала, как будет жить дальше, знала только, что ложиться в постель одна она больше не будет. Она любит мужа, хочет принадлежать ему и хочет рожать ему детей. Если он сейчас снова уехал к Таньке, она не сможет жить, она просто умрет от горя.

В комнату вбежал сын и Лиза встала ему навстречу, поцеловала маленького и такого дорогого человечка. Как он похож на отца! Такие же карие глаза, такие же губы. Нос пока курносый, но наверняка изменится, когда мальчик начнет превращаться в мужчину.

- Мама, папа научил меня ездить верхом, он сказал, что скоро мы будем ездить с ним на охоту. Мама, а ты поедешь с нами на охоту?

- Конечно, дитя мое, я поеду с тобой и папой хоть на край света.

- Ловлю на слове, - Дмитрий стоял в дверях ее комнаты, такой красивый, такой желанный. Высокий, широкоплечий. Руки такие сильные и такие нежные. Подошел к жене, коснулся губами щеки и шепнул на ухо, - Я не смогу дождаться ночи, вчера ты сделала меня счастливым. Отошел, понимая, что она стесняется прислуги и ребенка, и продолжил уже в дверях, - Лизонька, мы ждем тебя к завтраку. Родители уехали к соседям в гости, и сегодня их целый день не будет.

Этот день Лиза помнила до конца жизни. Необыкновенным был кофе за завтраком. Творог с ягодами был гораздо вкуснее, чем всегда. После завтрака втроем играли в мяч, а когда усталые вернулись в дом, Дмитрий разделся до пояса, и Лиза сама помогла ему умыться. Она лила воду ему на руки, плечи и спину. Под загорелой кожей выделялись бугры мышц, и Лиза не могла оторвать глаз от его тела, ей так хотелось погладить его рукой, но было стыдно. Она стеснялась показать мужу, что каждое его прикосновение возбуждает ее. Что она ищет повода прикоснуться к нему. Повод нашелся простой. Лиза взяла полотенце из рук прислуги и приложила его к влажной коже супруга.

Дмитрий желал близости с женой сразу, как только проснулся. Но она так сладко спала, что он не стал будить ее. Решил, что взяв ее накануне трижды, измучил, и обязан дать ей отдохнуть. С тех пор он мог думать, только о том, как заключит ее в свои объятия, как коснется ее груди и как она ответит на его ласки. Ему хотелось снять с нее одежду и целовать каждый сантиметр ее тела. До вчерашней ночи женщины часто отдавали ему свое тело, а Лиза вчера отдала ему себя целиком. Она отдала ему душу и взамен взяла душу его. Дмитрий даже не подозревал, сколько нежности и любви может быть в женской душе. Но еще больше его удивила душа собственная. Служба в армии тяжелый труд. Он не раз смотрел в глаза смерти. Посылал на смерть солдат. Сам убивал людей и приказывал убивать. Офицер в армии - организатор всего быта, он не только отец солдатам он для них Бог, царь и хозяин. Жизнь в армии грубая штука. Откуда в его душе столько нежности и любви? Лиза и сын были так дороги ему, что за них он с готовностью отдаст свою жизнь, если потребуется. Без них его собственная жизнь не нужна ему вовсе. Вот так в тридцать три года к нему пришла его настоящая любовь. Пришла и все, чем жил до этого перестало иметь всякий смысл и цену. Эта любовь из глубин его души подняла на поверхность все лучшее, что в нем было.

Когда жена коснулась его тела, и Дмитрий Петрович сквозь полотенце почувствовал, как дрожат ее руки, он испугался, что снова внушает ей страх. Посмотрел в ее синие глаза, понял, она любит и хочет его, и тот жар, что горел в его теле с утра, наконец, вырвался наружу.

- Пошли все вон, - хриплым голосом приказал он дворне и прислугу, как ветром сдуло.

Дмитрий Петрович обнял жену за талию, и прижался к ее губам своими. Он целовал ее губы и шею, шептал ей в ушко, что любит и безумно желает ее. Лиза гладила его спину и плечи и когда ее рука коснулась ямки внизу спины, он больше не владел собой. Поднял жену на руки, посадил на перила крыльца. Стащил с нее панталоны, порвав нежное кружево, и они оба плохо помнили, что было дальше.

Когда все было кончено, и она обессиленная лежала рядом на дощатом полу крыльца, он приподнялся на локте и долго любовался женой. Наконец встал, поправил юбки жены и помог ей подняться. Пора было обедать. Оба здорово проголодались. Коленьку нянька уже накормила и уложила спать. За столом сидели вдвоем. Обед был съеден быстро, и супруги отправились в спальню для послеобеденного отдыха.

Вечером Дмитрий Петрович поехал проверить, как идет работа в имении, жена отправилась вместе с ним. Хозяйство было большое, требовало постоянного внимания. Отец был уже не молод и вынужден был держать управляющих. Дмитрий от помощи управляющих отказался. Следил за всем сам, и в хозяйстве уже наметились перемены к лучшему. Молодой барин проверял, чисто ли скошены луга, все ли сено хорошо просушено. Распорядился, где косить завтра. Заехал на капустное поле, проверил, хорошо ли оно полито, отчитал крестьян за то, что гусениц на капусте много. Приказал вывести ребятишек в поле, и насекомых собрать. На ферме проверил, здоровы ли коровы, чисты ли ведра для дойки. Увидел, что не вычищены стойла, велел позвать скотника. Пришел молодой мужичок, изрядно пьяненький. Хозяин приказал нерадивого работника наказать, чтобы неповадно было от работы отлынивать. Стоит одному позволить к работе относиться кое-как, скоро все работники барина бояться перестанут, и тогда порядка в имении не жди.

Вернулись поздно и, не сговариваясь, направились к реке, купаться. Долго плавали, долго ласкали друг друга. Она отдавалась ему в воде и на берегу. Домой пришли, когда уже совсем стемнело. Родители вернулись из гостей и уже спали. Супруги напились молока с черным хлебом и тоже направились спать. Лиза едва держалась на ногах от усталости, но едва муж коснулся ее груди губами, выгнулась навстречу и прильнула к нему. Она снова хотела его.

Утром Лиза снова проснулась одна, но она знала, что муж уехал на строительство завода по переработке молока и вернется только к обеду. Позвала горничную, приказала одеть себя и причесать. Спустилась вниз, распорядилась насчет завтрака. Проверила хорошо ли убраны комнаты. Вышла в сад, увидела, что пора полоть клумбы с розами, позвала девушку, которая должна была это делать.

- Наташа, почему розы не полоты. Совсем травой заросли. Приведи клумбы в порядок, иначе велю наказать.

- Слушаюсь барыня, - послушно ответила девушка.

Лиза прошла в огород. Осталась довольна порядком и вернулась в дом. Свекровь и свекор уже сидели за столом и ждали ее. Мария Сергеевна встретила ее доброй ласковой улыбкой.

- Что у нас на завтрак Лизонька?

- Блины с творогом, маменька, и кисель из черники. Коленька такой кисель очень любит, если папенька велит, я распоряжусь на счет чаю.

- Не надо, милая, я тоже киселька откушаю, - ответил Петр Михайлович.

Няня привела Коленьку, подали блины и кисель и все члены семьи принялись за еду.

После завтрака Лиза обычно занималась с сыном. Она сама учила его французскому и немецкому языкам. Сама учила читать и считать. Свекровь возражала, говорила, что рано, но мальчик учился охотно и легко. На трех языках говорил с детства. Считал тоже хорошо. Вот только писать не любил, и Лиза не настаивала. Зато рисовали они с сыном с удовольствием. Коленька унаследовал любовь матери к живописи и мог часами смотреть, как рисует она, и любил рисовать сам. С музыкой у Лизы были сложные отношения, она была недостаточно прилежна и трудолюбива, и особого таланта в этой области не обнаружила, учить ребенка музыке, был приглашен Сергей Борисович, старый учитель из Москвы.

Лиза взяла сказки на французском языке и позвала сына:

- Коленька, милый пошли в сад я тебе почитаю.

Прочли три сказки и мальчик отправился с няней купаться, а Лиза пошла на кухню, распорядиться на счет обеда и проверить, все ли там в порядке. Оставлять дворню без присмотра нельзя, девки в основном ленивы и неряшливы. Знают ведь, что будут наказаны и все равно ленятся. Не проследишь, и запросто накормят немытыми огурцами. Приказала зарубить курицу и сварить суп, на второе велела испечь пирог с рыбой. Коленьке клюквенный морс, а взрослым кофе. Нашла не чищенную кастрюлю, отхлестала по щекам виновницу беспорядка, обещала, в следующий раз выпороть на конюшне. Ходила по дому отдавала приказы, а сама все время смотрела на часы. Считала минуты до прихода мужа. Наконец дождалась, Дмитрий Петрович приехал. Увидела его коляску и позабыв приличия кинулась ему навстречу, обняла за шею, прижалась всем телом.

- Лизонька, сокровище мое, если ты не перестанешь меня дразнить, я возьму тебя прямо здесь. Даже собственную мать не постесняюсь.

- Я так скучала, так ждала тебя.

Дмитрий подхватил жену на руки и проходя мимо родителей произнес:

- Я пойду переоденусь, а жена мне поможет.

От стыда Лиза готова была провалиться сквозь землю. Старики отлично знали, как она ему будет помогать, но по их лицам она поняла ее никто не осуждает. Свекровь и свекор любили сына и сноху и только радовались, видя какая страсть разгорается у них на глазах.

Лиза не замечала времени, а между тем начался Петровский пост. Две недели нельзя было есть мясного и молочного. Две недели нельзя супругам заниматься любовью. Накануне Петрова дня Лиза исповедовалась:

- Прости меня Господи за грехи мои. Грешна я батюшка, очень грешна. Каждую ночь мой муж снился мне и во сне я отдавалась ему, не было ни одного часа днем, что бы я не думала о конце поста. Все мои мысли были о греховном. Ни о чем кроме мужа я думать не могла. Я не могу жить без близости с ним ни одного дня.

После Петрова дня прошла неделя и Лиза поняла, что беременна. Месячные не пришли в срок, задержка была уже больше десяти дней. Но самое главное она почувствовала тошноту, точно такую же как это было когда она ждала Коленьку. Первой новость узнала свекровь. Мария Сергеевна была довольна. То что услышала Лиза от этой не молодой уже женщины поразило ее:

Лизонька, доченька, я так рада за вас с Митей. Ты только его от себя не отлучай, ребенку это совсем не повредит, а вам друг без дружки плохо будет. Я вижу как вы льнете друг к другу. Не лишай его и себя радости. Ведь если в постели у вас все хорошо, ты счастлива и спокойна. А коли мать спокойна и ребеночку хорошо. Хуже будет, если он не с тобой, а с другой женщиной близок будет. Молодой ведь еще, ему девять месяцев никак монахом не проходить. Ты нервничать будешь, страдать. Ребенок ведь он все чувствует. Его любая материнская боль ранит. Поверь мне, я когда Митю ждала, до последнего дня в постель с Петром Михайловичем ложилась. Утром он меня взял, а в обед роды начались. А потом меня мать напугала, когда второго ждала, я мужа из спальни удалила. Его измучила, сама измучилась. Ребеночка скинула, и больше не беременела. Вот так дочка.

- Маменька, я Мите еще не говорила. Я знаю он рад будет, и все равно волнуюсь. Я так люблю его, для меня важен каждый его взгляд, каждая его улыбка. Я боюсь, что когда живот большой будет, стану некрасивой, он на других заглядываться станет. Я знаю, он брату моему Василию говорил, что беременность женщин уродует.

- Дурочка ты у меня. Ты когда Коленьку ждала, так хороша была, почему в этот раз должна стать уродиной. Этот ребенок в любви зачат, он и сам красивым родится и тебя еще желаннее для мужа сделает, вот увидишь. Роды тяжелыми быть не должны, вторые роды всегда легче первых. Ты кого больше хочешь мальчика или девочку?

Не знаю, мне все равно. Митя хочет дочку.

Все правильно до тридцати лет все мужчины мечтают о сыне, а как постарше становятся хотят иметь дочерей. Не тяни, скажи Мите прямо сегодня, порадуй мужа.

Свекровь как всегда оказалась права. Лиза переносила беременность легко. Тошнота по утрам перестала мучить в начале второго месяца. Она продолжала заниматься хозяйством. Иногда даже увязывалась с мужем в поездки на поля и фермы.

Дмитрий Петрович встретил известие о беременности жены с радостью. Ему нравилось заботиться о ней. Он огорчался, когда находил ее бледной и усталой. Он сам поил жену клюквенным морсом по утрам, когда ее тошнило. Сам растирал ей ноги, если ему казалось, что они отекли. Проверял не туго ли затянут корсет, удобно ли жене в новых туфельках. Ему нравилось наблюдать, как округляется ее талия. Для него она была самой красивой, самой желанной. Он ждал этого ребенка вместе с женой. Считал сначала месяцы до родов, затем недели и наконец дни. Он ждал этого события и боялся его больше жены. Мысль о том, что ей придется испытать боль при родах, заставляла его страдать.

Схватки начались неожиданно, по Лизиным подсчетам до срока было еще семь дней, когда она проснулась ночью от боли внизу живота. Муж лежал рядом и крепко спал. Лиза знала, он устал за день, и не хотела его будить, решила, что будет терпеть, пока сможет. Все равно до родов еще несколько часов. Она помнила, что с Коленькой мучилась почти сутки. Свекровь говорила, что второй раз будет быстрее и легче, но все равно за пять минут родить ребенка она не рассчитывала. Через час стало очень больно, и Лиза осторожно разбудила мужа:

- Митя, кажется я сегодня рожу, - сказала она, когда боль отпустила, - ты только не пугайся, если я буду кричать. Мне сейчас очень больно будет, но это еще не роды, это только схватки. Распорядись, что бы за повитухой послали. И сам уйди, пожалуйста. Ни к чему тебе это видеть. Поцелуй меня и ступай, хорошо милый?

Боль не дала ей договорить. Лиза вскрикнула и на лице ее отразилось страдание. Дмитрий Петрович видел боль много раз. Ему приходилось наказывать крестьян и солдат. Он видел страдания раненых и больных. Он не был чужд сострадания, но научился владеть собой и не впадать в панику при виде страданий боли и крови. Знал, что такова жизнь. Она жестока и беспощадна. С этим нельзя бороться, этот факт следует просто признать и смириться. Но сейчас страдала Лиза! И он не мог ей ничем помочь. Выглянул в коридор и закричал:

- Наська, Наташка, повитуху быстро!

Вернулся к жене и стал нежно гладить ее живот.

- Лиза, солнышко мое, сейчас акушерка придет. Ты не бойся ни чего, все хорошо будет, я знаю. Я сон вчера видел, мы с тобой по лугу гуляем, а кругом столько васильков. Они такие синие, как твои глаза. Если у нас дочка будет, у нее наверняка глаза будут твои.

Боль отпустила, и Лиза слушала мужа с улыбкой. Она знала, он боится за нее, ему невыносимо знать, что она страдает и не иметь возможности помочь. Нужно его убедить, чтобы он ушел. Не зачем ему видеть ее муки и мучиться вместе с ней. Но самое главное он не должен видеть, как некрасива она будет, когда придется совсем худо. Он не должен видеть, как откроются ее внутренности и ребенок появится на свет.

- Разбуди маменьку, милый. Попроси пусть придет ко мне, а сам уйди, пожалуйста.

Мария Сергеевна пришла сразу, она даже одеваться не стала прибежала в ночной сорочке и в чепце. Вытолкала сына за дверь, приказала нагреть воды и приготовить чистое белье.

Лиза, доченька, ты уж потерпи милая. Вот увидишь все хорошо будет. Смотри постель сухая, значит воды еще не отошли, значит еще не скоро. Знаю больно тебе, но такова наша доля терпеть. Удовольствие получают мужчины, а боль терпят женщины.

Нет, маменька, мне с Митей так хорошо было в ту ночь, что я даже сейчас о ней не жалею. Стыдно наверное это Вам говорить, но мне больше не кому, у меня ближе Вас только Митя.

Мужа любить не стыдно. Бог редко дает женщине такое счастье. Тебе дал и, знаешь, меня тоже не обидел, Петр Михайлович до сих пор ко мне в спальню заглядывает раз в неделю.

Я точно знаю, когда понесла. Митя тогда мне подарок привез, синий шелк на платье. Вечером меня в ткань завернул и сказал, что у меня глаза еще синее, чем этот шелк, и еще гладил меня и говорил, что кожа у меня даже нежнее этого шелка.

Боль не дала Лизе говорить дальше. Она сначала застонала, а затем закричала корчась от боли. На пороге появилась повитуха и начала командовать:

Рубашку снимайте с нее, а ты милая ножки в коленках согни и раздвинь пошире. Руками ноги обхвати и давай-ка тужься. Хорошо, девонька, сейчас уже родишь скоро. Вот видишь воды отходят и головка показалась. Давай еще тужься.

От боли Лиза кричала и плакала. Ее тело словно разрывалось изнутри, даже кончики пальцев болели. Она собрала в кулак всю свою волю и старалась выполнять команды акушерки и наконец услышала крик ребенка и голос свекрови:

Лиза, милая, посмотри какая девочка хорошая. На тебя похожа.

Дверь открылась и вбежал Дмитрий:

Лиза, любимая, все хорошо?

Увидел широко раздвинутые ноги жены и кровь на простынях. Мать хотела снова выгнать его из комнаты, но услышала его слова:

- Мама я видел столько крови, что в обморок не упаду. Это моя жена и я знаю каждый изгиб ее тела, ей не зачем меня стыдиться. Я больше никуда не уйду.

Мария Сергеевна не стала спорить и отошла с дороги. Дмитрий сел возле жены взял ее руку и поднес к своим губам. Поцеловал каждый пальчик, нежно коснулся губами ладошки и прижал ее к своей щеке. Лиза лежала бледная, обессиленная. Губы искусаны, волосы растрепались и спутались. Свободной рукой попыталась натянуть на себя простыню, но сил у нее на это не хватило. Голова закружилась и она потеряла сознание. Повитуха испуганно смотрела на господ и Дмитрий понял - беда. Врач вошел через час, когда кровью пропитались уже несколько простыней. Попросил всех выйти и остаться только мужа. Дмитрий с ужасом смотрел на инструменты, которые подавал хирургу, но не мог себе позволить даже минутной слабости. Когда врач закончил приговор был однозначен:

- Жить будет, поправится скоро, детей больше иметь не будет. Если случится чудо, и она окажется беременной без врача не рожать. Акушерка помочь не сможет. Дмитрий Петрович, запомните, если врача рядом не будет, Ваша жена умрет.

Лиза очнулась только на другой день. Дмитрий Петрович не отходил от ее постели ни на минуту. Он брал жену на руки, когда прислуга меняла простыни, поправлял повязку на груди, распухшей от молока. Такая нежная, такая хрупкая, его сердце сжималось в комок от страха за ее жизнь. Когда она открыла глаза и попросила пить, он понял - самое страшное позади. Его Лиза по-прежнему рядом с ним. Нервы сдали, он встал на колени перед кроватью жены обнял ее ноги и зарыдал, как ребенок. С трудом справился с собой, напоил жену и велел прислуге позвать матушку. Вскоре в комнату вошла свекровь, на руках она держала внучку. Девочку назвали Дашенькой.

Лиза встала на ноги через две недели. Она потеряла много крови, была еще очень бледна и слаба, но оставаться в постели больше не хотела. Она спустилась к завтраку. Шла Масленичная неделя. За столом были блины и молочная каша. Лиза ела с аппетитом. Блины были обильно политы маслом и губы ее от этого масла стали блестящими и гладкими. Дмитрий Петрович смотрел на жену и думал только о ее губах. Ему так хотелось ощутить их вкус прямо сейчас, что о еде он даже думать не мог. Но после родов должно пройти не меньше четырех недель, прежде, чем он сможет заняться с женой любовью. К тому времени начнется Великий Пост и ему придется спать отдельно до конца апреля. От этих мыслей настроение его испортилось, и он стал мрачен и не разговорчив. Лиза заметила плохое настроение мужа сразу. Она отнесла это на свой счет. Лиза никак не могла понять, чем рассердила мужа. Доела очередной блин уже без аппетита и вытерла губы салфеткой. Глаза ее стали грустными, она извинилась, сослалась на плохое самочувствие и встала из-за стола. Видимо она действительно была еще очень слаба и рано поднялась с постели. Может быть, просто встала слишком резко. Только голова у нее закружилась, перед глазами все поплыло и она наверняка упала бы, если бы муж не подхватил ее на руки.

Очнулась Лиза быстро. Она лежала на диване, Дмитрий Петрович стоял возле нее на коленях, а свекровь сидела рядом с ней и давала ей что-то понюхать. Лизе стало неудобно, что она заставила всех волноваться и она улыбнулась виновато.

- Мне уже лучше, просто голова немного закружилась. Позвольте я встану, я сегодня еще не видела мою девочку и хочу пойти к ней.

Дмитрий Петрович отнес Лизу на руках в комнату дочери и усадил в кресло. Накрыл ее ноги пледом, а сам сел на пол возле ее ног и обнял их. Он положил голову на колени жены, и она погладила его жесткие волосы.

- Митя, за завтраком ты вдруг рассердился на меня. Мне кажется я ничего лишнего не сказала. Чем я огорчила тебя?

- Родная моя, - Дмитрий Петрович целовал ее руки, - мне даже в голову не пришло на тебя сердиться. Подумал о том, что спать одному больше двух месяцев, и так паршиво на душе стало.

- Зато потом у нас с тобой будет еще один медовый месяц. Ты уж потерпи, я тоже по тебе соскучилась.

Они просидели вместе весь день возле колыбели дочери и не могли наглядеться на нее. Даша была так похожа на мать! Такие же синие огромные глаза, такие же, как у матери брови и скулы. Ротик маленький, но улыбка все равно мамина. Мария Сергеевна и здесь оказалась права: ребенок, зачатый в любви, был особенным. Дочка почти все время спокойно спала. Просыпалась, только когда хотела есть. О том, что голодна, заявляла громким криком. Но стоило ей увидеть кормилицу, как ее плач быстро прекращался, и на лице появлялась счастливая улыбка. Через две минуты сытая девочка снова спала и улыбалась во сне.

Шла третья неделя Великого Поста. На стол подавались только постные блюда. Лиза и ее муж спали врозь. В один из вечеров Лиза сидела перед зеркалом, молча глядя, на свое отражение. Настя стояла сзади нее, она уже раздела барыню, расчесала ее волосы и заплела их в косу. Горничная ждала, когда Елизавета Кирилловна ляжет в постель, чтобы потушить свечи и выйти из комнаты. Но Лиза продолжала сидеть. Ей не хотелось ложиться в постель одной. Она скучала по мужу. Ей не хватало тепла его рук, таких сильных и таких нежных. Лиза сегодня после обеда, когда они остались одни, обняла Дмитрия за шею и прижалась к нему всем телом. В ту же секунду она почувствовала как участилось его дыхание и сильнее забилось сердце. Воздержание давалось ему с большим трудом. Дмитрий Петрович обнял жену и если бы она не вырвалась из его объятий, то наверняка оказалась бы с ним в постели. Сейчас она жалела о том, что удержала мужа от близости. Она больше не могла спать одна. Лиза смотрела на свою кровать и ей становилось тоскливо и одиноко. Для одной ее ложе было слишком просторно.

- Иди Настя спать, - сказала Елизавета Кирилловна горничной, - я сама лягу и потушу свечи.

Настя ушла, а ее барыня еще минуту посидела одна, а затем решительно встала и направилась к двери, ведущей в спальню мужа. Она так истосковалась по нему, что была согласна отдать за ночь земной любви все прелести рая. Стоило ей открыть дверь, как Дмитрий Петрович вскочил навстречу жене и заключил ее в свои объятия. Он целовал ее лицо, шею, плечи. Наконец взял на руки и понес в сторону своей постели.

Он был согласен гореть в аду. Жить без любви жены было выше его сил.

Дмитрий Петрович любил жену, и с годами эта любовь не ослабевала. Близость по-прежнему приносила радость обоим. Годы, проведенные вместе, сделали супругов не только любовниками, но и близкими друзьями. Они понимали друг друга с полуслова. Их отношения были основаны на взаимном доверии и уважении. Супруги Малаховы навещали соседей, иногда принимали приглашения на балы в уездном городе. Их появление в обществе всегда привлекало взгляды земляков. Они без сомнения были очень красивой парой. Но зависть всех мужчин вызывала не только красота жены Дмитрия Малахова. Главной причиной этой зависти была любовь, которой не скрывала Елизавета Кирилловна, и которая заставляла сиять от счастья ее глаза, когда она смотрела на мужа. Многие женщины отдали бы все земные блага, если бы взамен им была предложена та любовь и нежность, которой отвечал Дмитрий Петрович на взгляд жены.

Иногда Малаховы принимали гостей у себя дома. Это был счастливый дом, где все любили друг друга и заботились друг о друге. И всегда и всех поражала та душевная близость, что была между Лизой и Дмитрием Петровичем. Они на все смотрели совершенно одинаково и даже внешне становились похожими друг на друга. Оба были людьми деятельными и не признавали жизни в праздности. Лиза занималась детьми, следила за порядком в доме, находила время для вышивания и много рисовала. Дмитрий Петрович посвятил себя хозяйству. За годы его руководства Малахово значительно отличалось от поместий соседей. Коровы в хозяйстве были породистыми и давали самые высокие удои. Фермы были заново построены, и порядок там контролировался хозяином особенно тщательно. Был построен завод по переработке молока, на котором производились лучшие в губернии масло и сыр. Приехав вечером домой, Дмитрий обязательно занимался с детьми. Рассказывал о том, что сделал за день. Слушал их рассказы о том, как они провели день. Проверял их успехи в учебе. Сам учил их ездить верхом и стрелять. Жена и дети стали для него предметом заботы и гордости.

Однажды семья собралась к завтраку. Лиза задержалась в саду и пришла к столу последней. Все уже сидели на своих местах и ждали только ее. Она отодвинула свой стул и уже хотела сесть, когда услышала крик свекрови. Мария Сергеевна успела схватить со стула, на который должна была сесть Лиза, змею и отбросить ее в сторону. Рептилия уползла, но успела вонзить свои зубы в руку женщины.

Яд из раны отсосали, место укуса промыли водой и спиртом. Но Мария Сергеевна слабела на глазах. Уже через час она начала терять сознание. Ее уложили в постель, позвали из города врача. Лиза и Дмитрий стояли возле постели на коленях и даже не пытались сдерживать слезы. К вечеру старая барыня скончалась.

Несчастье семья пережила тяжело. Особенно страдал Петр Михайлович. Он словно осиротел. Перестал выходить из своей комнаты, молча часами смотрел на портрет жены. Он не плакал, только вздыхал тяжело. Каждый день ходил на кладбище и в церковь. Жизнь утратила для него смысл. Даже внуки не радовали его. Он, конечно, очень любил их, и они платили ему взаимностью, но сейчас он замкнулся в своем горе и никого не пускал в свою скорлупу. Откуда взялась та змея? Их и в лесу то не каждый день увидишь. Зачем ей понадобилось ползти в дом, да еще на стул забираться? Случалось, хоть и очень редко змеи кусали крестьян, но ни кто, ни разу от укуса змеи не умирал. Не настолько ядовиты местные гадюки. Жена часто снилась Петру Михайловичу. Во сне она приходила к нему, когда он сидел за тем обеденным столом на веранде, где произошло несчастье, и садилась рядом на тот стул, где лежала змея и на который должна была сесть Лиза. Она ничего не говорила, только когда уходила, и он хотел уйти вместе с ней, она останавливала мужа словами:

- Ты еще нужен нашим внукам. Подожди тебе со мной пока нельзя. Нельзя оставить их одних.

Петр Михайлович про свой сон никому не рассказывал, он был уверен, их ждет еще не одна беда. Только не знал, откуда эту беду ждать.

Прошло два года после смерти Марии Сергеевны. Жизнь не смотря ни на что продолжалась. Даше исполнилось шесть лет. На дворе снова стоял март. На улице было солнечно и тепло днем. К вечеру становилось холоднее, а по ночам даже сильные морозы случались. Однажды Лиза проснулась утром, почувствовав солнечный луч на своем лице. Дмитрий Петрович лежал рядом. Вчера он вернулся поздно, и она не дождалась его, уснула. Она подняла голову, хотела увидеть лицо мужа и вдруг почувствовала тошноту. Осторожно опустила голову на подушку ненадолго задумалась и счастливо улыбнулась. Без сомнения она была снова беременна. Ради такой новости Митю стоило разбудить.

- Дмитрий Петрович, - обратилась она к мужу в шутливой манере, и он сразу понял, что у нее хорошее настроение и она скажет ему сейчас о причине этого хорошего настроения, - проснитесь пожалуйста и поцелуйте меня.

Просыпаться Дмитрий не хотел, он взял руку жены и поднес ее к своим губам, не открывая глаз.

- Лиза, я тебя внимательно слушаю, - наконец сказал он, когда молчание жены несколько затянулось.

- Пока не поцелуешь, не скажу.

Дмитрий Петрович резко вскочил на кровати и наклонился над женой. Его руки уже ласкали ее тело, а губы касались ее губ. Разговор пришлось отложить, пока он не удовлетворил свою страсть и не лег рядом с ней, тяжело дыша. Слова жены до его сознания дошли не сразу.

- Митя, у нас будет еще один ребенок.

Дмитрий Петрович еще несколько секунд полежал неподвижно, а затем повернулся лицом к жене и обнял ее.

- Лиза, ты уверена? - в его голосе звучала тревога. Он был и счастлив и испуган одновременно. Он хотел этого ребенка, но знал - это может быть опасно для жены.

- Да, Митя, я уверена. И еще я уверена в том, что рожу еще одного сына и все у нас с тобой будет хорошо.

Лиза погладила мужа по щеке и он поймал губами ее пальчики.

Сразу после завтрака Дмитрий Петрович немедленно отправился к доктору, который спас Лизу при рождении Дашеньки. Арсений Яколевич был удивлен:

- Надо же ведь шесть лет прошло, я уже думал, что мой диагноз окончательный и обжалованию не подлежит, а видишь, Дмитрий Петрович, судьба распорядилась иначе. Видно так богу угодно. Придется мне за месяц до родов поселиться у Вас в доме. Я думаю, мы и на этот раз справимся. Скорее всего, все будет хорошо.

Лиза легко переносила свою третью беременность. В первый месяц у нее несколько раз кружилась голова и немного тошнило, но уже к началу второго месяца все неприятные ощущения исчезли. Молодая женщина продолжала заботиться о доме и семье. Летом следила за огородом и садом. Варила варенье, солила грибы и огурцы. Осенью она стала быстро уставать, но за хозяйством следить продолжала. Осень пора главных заготовок на зиму. За всем глаз да глаз нужен. Дел было много и за приятными хлопотами время летело. Вроде день только начался, а уже обедать пора. Вчера кажется неделя только началась, а оказывается уже четверг. И так день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем.

День, когда Елизавета Кирилловна должна была родить, приближался не заметно и быстро. Доктор поселился в их доме, он не отлучался от своей подопечной ни на один час. Даже спал в комнате по соседству со спальней Лизы.

К концу октября на улице было уже совсем холодно. Снега пока еще было не много, но санный путь уже проложили. На соснах и елях снежинки уже застряли между иголок и от этого ветви стали тяжелыми и немного провисали к земле. Все сельскохозяйственные работы были закончены и хозяйство перестало требовать от Дмитрия Петровича постоянного внимания. У него появилось много свободного времени. В тот год ему не хотелось охотиться и он выезжал в лес, только когда был свободен от учебы в гимназии его сын. Николай Дмитриевич в свои тринадцать лет был заядлым охотником. Он хорошо держался в седле, метко стрелял и был достаточно вынослив. Но сын бывал дома не часто и Дмитрий Петрович почти все время проводил с женой и дочерью. Дни стали короткими через час после обеда уже зажигали свечи и при свете этих свечей все семейство Малаховых сидело в гостиной. Даша садилась к роялю. Ее маленькие пальчики не позволяли ей играть сложные вещи, но в самые простые мелодии девочка умела вложить тепло своей души. Чудесная музыка наполняла дом. Взрослые молча слушали и лишь иногда, когда заканчивались очередная пьеса либо романс, и девочка думала, что играть дальше обменивались парой фраз. Не задолго до ужина Даша вставала, убирала ноты и закрывала инструмент. Тогда все кроме Лизы садились за стол и играли в карты. Лиза карт не любила, да и за столом она была лишней, ее место занимал доктор. Она доставала кисти и краски и рисовала.

С началом рождественского поста Даша стала играть строгую духовную музыку. Со стола исчезли карты, и вместо них появился молитвенник. Дмитрий Петрович перестал спать с женой в одной комнате. Он заходил к ней перед сном каждый вечер прикладывался ухом к ее животу и слушал, как бьется маленькое сердечко их ребенка. Он растирал ее отекшие в последний месяц беременности ноги. Затем помогал жене лечь, накрывал ее одеялом, целовал в уголок губ и уходил в свою комнату.

Однажды утром в его спальню вошел бледный лакей и сказал:

- Барин, беда. Доктор Корнилов помер.

Дмитрий Петрович был уже одет, он вскочил на ноги и кинулся в комнату врача.

Арсений Яковлевич лежал в своей постели и не подавал признаков жизни. Его вещи были аккуратно сложены на стуле. Лакей приставленный к нему рассказывал:

- С вечера все было нормально. Он сам разделся, сам вот вещи сложил. Лекарство свое как всегда с молоком на ночь выпил. А утром прихожу, вижу, лежит мертвый.

- Елизавете Кирилловне ничего не говорить, она знать не должна. Послать немедленно за доктором Ковровым, - Дмитрий Петрович отдавал приказы почти спокойным голосом, с трудом, но ему все-таки удавалось скрыть нервную дрожь, - Арсения Яковлевича обмыть, обрядить, положить в гроб и увезти в город к родным. Все быстро сделать и тихо.

Роды начались через три дня после смерти доктора Корнилова. Три дня мучилась Лиза, но ребенок на свет так и не появился. Приехал из города другой доктор, но спасти Лизу он не смог. Ковров возле постели роженицы был неотлучно. Он поил ее лекарствами, пытался надавить ей на живот, но надежда на счастливый исход событий таяла с каждым часом. В конце третьего дня Лиза перестала кричать. Она лежала с закрытыми глазами. Вся ее постель была в крови. Умерла она тихо и незаметно. Так кончилось счастье Дмитрия Петровича.

Дети после смерти матери как-то сразу стали взрослыми. Дашеньке едва исполнилось семь лет, когда она стала хозяйкой в доме. Для себя она решила, что мать и бабушка видят все, что происходит в доме. Они будут довольны, если она сумеет сохранить тот порядок, который они завели и много лет поддерживали. Отец хотел перевезти ее с братом в Москву, думал им всем там будет легче, но она подошла к нему и спросила:

- Папенька, сколько раз в день ты вспоминаешь маму и бабушку.

- Не знаю, не считал. Много раз, дочка. Когда просыпаюсь и когда ложусь спать. Когда обедать сажусь. Когда на тебя и Коленьку смотрю. Особенно, когда на тебя смотрю, ты на свою мать так похожа.

- Неужели ты думаешь, что если мы переедем, то забудем их. Я от их могил никуда уезжать не хочу.

Прошел год, боль не ушла, просто перестала быть нестерпимой. Николай поступил учиться в гимназию и жил в городе. Дарья вела дом, следила за прислугой, заботилась о мужчинах. Умер брат Лизы Василий Кириллович, оставил наследство племянникам. Свою жену он пережил на два дня. Детей своих Яриновы завести не успели. Приданое за женой Василий Кириллович взял такое, что поместье его после женитьбы удвоилось. Так Дарья стала одной из богатейших женщин России в восемь лет. Но деньги не интересовали ее. Все свалившиеся на не деньги она отдала бы за возможность, хоть на несколько минут увидеть мать. Но ни мать, ни бабушка ей даже ни разу не приснились. Когда девочке исполнилось девять лет, в доме появилась мачеха. Татьяна была так похожа на ее мать, что когда отец представил их друг другу, Даша поцеловала ее с чистым сердцем. У девочки появилась надежда, что они смогут полюбить друг друга. Сбыться этой надежде было не суждено.

В дом Малаховых Лиза и ее сестра проделали совсем разный путь. Как не похожи были их судьбы, так совсем по разному смотрели на мир их одинаково синие глаза. С детских лет, в качестве главного аргумента в споре с Татьяной, жизнь применила кнут и березовый прут. Самые главные выводы, которые сделала Танька в борьбе за место под солнцем: не будешь защищаться - заклюют, лучший способ защиты - нападение, в драке боль от удара переносится легче. Танька жалела свою мать, Матрену, которая в страхе перед кнутом старалась всем угодить, и не хотела ее судьбы. Сколько себя помнила, мать всегда покорно сносила побои, а били все кому не лень. Била барыня, бил управляющий, бил муж - дурак и горький пьяница. С детских лет Танька не могла смиренно целовать руку, которая за минуту до этого причинила ей боль. Всю жизнь Татьяна Кирилловна боролась за существование, и эта борьба научила ее быть сильной и злой, заставила ее забыть о самых главных жизненных ценностях. Она не могла себе позволить быть доброй, честной и благородной.

Матрена была горничной в доме Яриновых. Ей было тринадцать, когда умерла жена барина. С тех пор прошло два года. Теперь ей было пятнадцать и она была красива. По субботам девки ходили в баню. Оставшись без одежды, они разглядывали друг друга. Подруги всегда с завистью смотрели на ее тело. Да и парни не оставляли ее без своего внимания. Но никто из парней ей интересен не был. Она вздыхала по молодому барину. Кирилла Матвеевич после смерти жены жил в имении родителей. Он был молод и красив. Темные шелковистые кудри свисали до плеч. Глаза синие большие. Добрые такие ласковые глаза. Матрена знала, барин скоро снова женится. Даже невесту его видела. Но все равно, стоило ей увидеть его, ноги у нее становились ватными, голова шла кругом, а сердце хотело выскочить из груди. Она любила его, как преданная собака. В свободные минуты она представляла себе, как он обнимает и целует ее, и тогда внизу живота разливалась теплая волна, а сердце сладко ныло. Но Кирилла Матвеевич даже не замечал ее. Он видел ее три раза в день и не обращал на нее никакого внимания. Матрена точно знала, что некоторые девки побывали в его спальне, и безумно им завидовала. Она старалась чаще попадаться ему на глаза, но ничего не добилась. Она страдала всю весну, и когда пришло лето, решила, что не может без него жить и готова ради него на все.

Лето выдалось в тот год теплое ласковое. Жары особой не было, но и дожди шли не часто. Кирилла Матвеевич пришел однажды вечером на берег реки половить рыбки и увидел девушку. Она входила в воду медленно. Когда вода дошла ей до ягодиц, она поняла, что мочит волосы. Коса у нее была толстая длинная и очень светлая. Девушка подняла руки и завязала косу узлом, а сверху, что бы узел не развязался, повязала платок, который до этого лежал у нее на плечах. Так он увидел ее всю. Она стояла спиной к нему, совершенно голая. Тело ее было на вид плотным, упругим. Очень хотелось коснуться ее. Кирилла Матвеевич бросил удочки на берег и отослал лакея прочь. Планы его на сегодняшний вечер изменились. Он спрятался в кустах и стал ждать, когда она выйдет из воды. Он узнал ее, когда она шла к берегу. Почему он раньше не замечал ее. Черты лица нежные. Носик маленький курносый, губы пухлые, мягкие. Грудь высокая, полная. Лицо и руки чуть тронуты солнцем, а тело белое. Кожа немного розоватая, может от вечернего солнца, может от природы.

Кирилла Матвеевич вышел из кустов, когда она было совсем близко. Увидел, что девушка смущена, но не испугана.

- Позвольте мне одеться, барин. Ваша матушка недовольна будет, если я сейчас не вернусь. Я должна ей раздеться помочь перед сном и книжку почитать.

- Одевайся, кто тебе мешает?

Молодой человек не спускал с девки глаз. Он с удовольствием взял бы ее прямо здесь на берегу, но не хотел спешить. Он понял, что она специально ждала его и будет рада разделить с ним постель. Кирилла Матвеевич немного удивился, что даже барыни своей она не побоялась и решилась соблазнить его. Крутой нрав своей матушки он знал, знал, что барыня своих горничных наказывает сама. Часто слышал их крики. Да и у девушки вон на ягодицах следы от хозяйской плетки.

- О, я вижу тебе недавно досталось, за что барыня наказала?

- Я проспала, и когда она меня позвала, была не причесана и не одета.

- Поторопись тогда, а то барыня опять накажет. После того, как Анна Родионовна уснет, придешь ко мне в комнату, поможешь раздеться и расскажешь сказку.

Кирилла Матвеевич повернулся и пошел домой. Он знал, она придет обязательно.

Матрена с трудом дождалась, пока барыня отпустила ее. Пока она снимала с хозяйки одежду, расчесывала волосы и надевала ей ночную сорочку и чепец она несколько раз была невнимательна и только когда Анна Родионовна ударила ее по щеке, постаралась выкинуть из головы мысли о предстоящей ночи с барином и заняться работой. Но отвлечься от своих мыслей ей удалось ненадолго. Барыня легла в кровать и приказала горничной взять книгу и начать чтение. Читала Матрена в тот вечер отвратительно, запиналась, неверно ставила ударение. Анна Родионовна была ей недовольна и если бы не лежала в постели непременно отвесила бы ей еще пару оплеух. Но барыня устала за день и ей было лень лишний раз вставать. Она раздраженно крикнула:

- Пошла вон, дура. Убирайся с глаз моих лентяйка. О чем ты думаешь, когда в книгу смотришь? Завтра одно замечание и выдеру, как сидорову козу хворостиной.

Матрена закрыла книгу, встала и направилась к выходу. Было еще светло, дни летом длинные, но она волновалась, что барин уснет, не дождавшись ее, и сгорала от нетерпения очутиться в его объятиях. Не чувствуя под собой ног добежала до своей комнаты, надела чистый сарафан причесалась и отправилась на первое в своей жизни свидание. В дверь молодого барина она вошла тихо:

- Вы приказали прийти, - прошептала еле слышно и низко опустила голову.

- Пришла, так раздевайся, я что ли тебя раздевать буду.

Молодой барин уже лежал в кровати и смотрел на девку презрительно и насмешливо. Гостья с удовольствием подчинилась, и стояла возле двери в одной рубашке.

- Рубашку тоже снимай, я тебя на речке уже всю видел. Ты ведь туда специально пришла и ждала меня. Ты не могла не знать, что я каждый вечер рыбу ловлю в этом месте. Давай, давай иди сюда. Я не слепой и вижу, ты сама этого хочешь.

Он был у нее первым, но даже боль не помешала ей получить удовольствие.

- Ну что, тихоня, понравилось? - спросил Кирилл, когда все было кончено, и они лежали рядом, тяжело дыша.

- Да, - прошелестело в ответ еле слышно.

Она взяла его руку в свои ладони поднесла к губам и поцеловала.

- Ну, как захочешь еще, приходи, буду рад. Через месяц женюсь, и тогда уж тебе в моей спальне делать будет нечего, а пока холостой от твоей любви не откажусь.

В ту ночь он взял ее трижды, она ушла под утро, прилегла, думала, что вздремнет минуточку, и проспала. Когда она пришла в комнату барыни, та была уже наполовину одета. Матрена стояла у дверей, не смея поднять головы. Она знала - сегодня ее ждет порка. Барыня на нее сердита и накажет безжалостно. На столе уже лежал березовый прут.

- Подойди ко мне, красавица. Оголяй задницу, буду учить, - сказала Анна Родионовна, когда прическа ее была закончена.

- Барыня, простите Христа ради, - по щекам девки потекли крупные, как горошины слезы. На пощаду она не надеялась, просто очень боялась, знала, достанется ей сегодня здорово.

- Ты, милка, даже зная, что будешь порота, ведешь себя безобразно. Если я тебя сейчас прощу, ты мне совсем на шею сядешь. Может быть, через задницу до твоей головы достучусь. Нечего столбом стоять, задирай сарафан, а не то прикажу на конюшне выдрать. Там тебя Прохор так отделает, неделю сидеть не сможешь.

Девушка сжалась в комок от ужаса, слезы градом катились по ее щекам. Она молча подошла к лавке и легла на нее, задрав подол сарафана. Матрена взвизгивала после каждого удара, плакала и просила прощения. Наконец, барыня решила, что девка наказана достаточно, отбросила в сторону прут и скомандовала:

- Вставай, иди работай. Я думаю, что ты все поняла.

- Спасибо за науку барыня, - сказала девка, вставая с лавки, поправила подол сарафана и отправилась накрывать стол к завтраку.

Молодой барин увидел за завтраком заплаканное лицо девушки и обратился к матери с улыбкой:

- Это она сегодня так орала, что всех лягушек в болоте перебудила? За что ты ее так маменька?

- Спать долго по утрам любит, а к работе относится спустя рукава, второй раз за это порю, не знаю, поможет или нет. Я бы ее давно в деревню отправила да кроме нее никто из девок читать не умеет. Я без книжки уснуть не могу, а глаза не видят. Вот и терплю эту дуру.

Весь день Матрена вспоминала о том, как барин лишил ее невинности, и с нетерпением ждала вечера, чтобы снова прийти к нему. Только боль ниже поясницы от утренней порки мешала ей полностью отдаться мечтам и воспоминаниям. Работала она в этот день старательно. Быстро накрывала на стол и убирала со стола. Была опрятно причесана и одежда ее была в полном порядке. Весь день она ловила на себе взгляд барина и от этого взгляда летала словно на крыльях. За весь день барыня была недовольна ей только один раз. Она не заметила не ровно лежащей скатерти. Стоило хозяйке строго посмотреть в ее сторону, и Матрена тут же исправила свою оплошность.

Во время ужина Анна Родионовна обратилась к сыну :

- Вот посмотри на нее, Кирюш. Выпорола я сегодня с утра эту красавицу и весь день девка шелковая. Налюбоваться на нее не могу. Вчера раз десять пыталась с ней по хорошему поговорить, и все без толку, а сегодня задница горит и в голове полный порядок. Не понимает холоп, когда с ним по-хорошему.

Ночью Матрена снова пришла к барину в спальню и снова ушла под утро. Боялась проспать и потому в постель даже не ложилась. Поспать несколько минут смогла только после обеда, когда ушла отдыхать барыня. К вечеру девка едва держалась на ногах и уснула, едва вошла в свою комнату и добралась до кровати. Кирилл долго ждал, когда она придет и не дождавшись тоже уснул. Утром он проснулся рано. Пожалел о том, что спал ночью один. Пора жениться. После смерти первой жены прошло уже два года. Дворовые девки, конечно, решали его мужские проблемы, но хотелось большего. Хотелось просыпаться по утрам и видеть рядом лицо женщины, с которой есть о чем поговорить. Да и детей он еще хотел иметь. Его сыну от первого брака исполнилось одиннадцать лет, и Кирилл считал, что ему скучно без братьев и сестер. Невесту свою он любил. Такая нежная, ласковая, красивая. Было бы очень хорошо, если бы сейчас она лежала рядом. До свадьбы оставался еще месяц, спать один молодой барин не любил. За завтраком решил попросить у матери Матрену, что бы одному не спать. Она прислуживала им за столом и выглядела весьма привлекательно. Ночью она явно выспалась и сегодня была свежей. На щеках румянец. Глаза голубые, ресницы темные, густые. Вся такая ладненькая, крепенькая. Похлопал девку пониже спины и спросил насмешливо:

- Ну как, задница помнит еще матушкину науку.

Девка смутилась и опустила глаза. То, что она услышала дальше, заставило ее сжаться в комок.

- Маменька, а знаешь почему она проспала вчера? Ночь она провела в моей спальне и ушла под утро. Позволь мне с ней еще немного развлечься, пока холостой. Прикажи пусть после того, как ты ее отпустишь, идет ко мне, а то я сегодня плохо спал. Она видно проспать боится и не приходит ко мне.

- Кирюш, ты взрослый человек, и разрешения спать с девкой у меня спрашивать тебе не зачем. Ночью делай с ней, что хочешь, но днем она работать должна. Я думаю, ты на ней не воду возил. На это дело много сил не нужно. Ну, а ты, милка, опять готовь задницу. Сейчас чаю попью и выпорю, чтобы знала, девушка невинность свою должна для мужа хранить. Коли лишилась невинности без времени, должна быть наказана. Я не думаю, что барин тебя силой взял. Что скажешь Кирилла Матвеевич?

- Ты, маменька как в воду глядела. Представляешь прихожу на рыбалку, а эта сучка там нагишом купается. До меня она, правда, девкой была, но ноги раздвигать ее учить не надо. Даже уговаривать не пришлось, сама просила, а потом еще и припрашивала.

- Кирюш, мне сейчас ей богу некогда, соседи в гости звали, а я еще даже не знаю, что одену. Выпори эту блудницу сам. Я думаю, ты знаешь, я их прутом порю.

- Сделаю, маменька, как ты скажешь. А ты милая приходи в мою спальню, и прут приноси. Поучу тебя немного.

В голосе хозяина слышались презрение и насмешка. Но Матрена продолжала любить его. Она знала, он накажет ее даже больнее, чем барыня, но все равно не могла на него обижаться. Все равно он был самым лучшим, самым красивым, самым добрым. Она ведь сама без принуждения отдалась ему. Она действительно порочная распутная девка.

Кирилла Матвеевич лежал на кровати и ждал. Матрена явно задерживалась. Он не сомневался в том, что она не посмеет ослушаться и скоро явится, просто ему не терпелось получить удовольствие. Выпорет он ее потом, сначала нужно утолить свое желание. Наконец он услышал стук в дверь и приказал войти. На пороге стояла она, с березовым прутом в руках. Матрена смотрела на хозяина жалобно и ждала приказаний. Барин молчал и девушка не смела заговорить первой. Наконец ему надоело и она услышала приказ:

- Раздевайся и иди в постель. Выпороть я тебя еще успею.

Она понимала, что будет бита за распущенность, но не смогла скрыть блаженной улыбки на своем лице. Кирилл видел ее насквозь, пожар между ног волновал ее сейчас гораздо больше, чем страх наказания. Он опрокинул ее на спину и взял грубо, без единой ласки, и все равно ей с ним было хорошо. Затем он порол ее, она извивалась от боли, кричала, и плакала. Наконец барину надоели ее вопли. Он отбросил в сторону прут, и направился к кровати. Матрена не смела без приказа встать с лавки и лежала, тихо всхлипывая. Он лег на спину и скомандовал:

- Вставай, иди сюда ублажи меня еще разок и можешь быть свободна.

Когда он насытился, то отвернулся к стене и уснул, а она тихонько, чтобы не разбудить барина, оделась и пошла на кухню работать. Барыня к ужину вернется и если узнает, что она от работы отлынивает снова накажет, а у нее после того как барин выпорол кожа на ягодицах еще горела. У барыни все таки рука полегче.

Матрена провела в спальне барина много ночей. Иногда он приглашал ее и днем. Часто по просьбе матери порол, иногда был недоволен ей сам и тогда тоже наказывал безжалостно. Но стоило ему приласкать ее, как она забывала обо всем на свете. Едва его руки касались ее, как теплая волна желания зарождалась внизу живота и разливалась по всему телу, заставляя его гореть и трепетать. Она была счастлива в тот месяц до его женитьбы, и горько плакала, когда барин однажды сказал ей:

- Завтра моя свадьба. Думаю, ты у меня в постели сегодня в последний раз.

Она тогда думала, что он прогоняет ее навсегда. Но он пришел в ее комнату сам, через неделю после свадьбы. Его жена не могла ему дать то, что давала дворовая девка. Ее скромность и неопытность не возбуждали Кирилла. Так вот и получилось, что молодая барыня и Матрена оказались беременны одновременно.

Узнав о беременности горничной, Анна Родионовна отправила ее на полевые работы, картошку копать. Приказала, чтобы мешки ей потяжелее накладывали, надеялась, что ребенка она скинет и внука от дворовой девки у нее все-таки не будет. Но Танюшка родилась в срок, была как две капли воды похожа на отца, и сомневаться в его участии в ее рождении не приходилось. Матрену выдали замуж и она работала на ферме, а Таньку взяли в дом. В доме своего отца Танька оказалась всем чужой. Ее никто не любил и не признавал своей. У нее были привилегии, которые ставили ее несколько выше прислуги и дворовые не любили ее и завидовали ей. Для бабушки она хоть и была внучкой, все равно оставалась дочерью крепостной девки, прижитой распутной матерью в грехе. Таньку старая барыня частенько наказывала хворостиной, и повторяла после порки:

- Порю тебя девка за то, что ты, как и мать твоя ленива. Труд никогда не испортит человека, а вот лень и шалость до добра не доведут. Не была бы ленива твоя мать, думала бы о работе, а не о баловстве не родила бы в девках. Ты я вижу по ее стопам идти собралась, потому порота мной будешь часто. Тебе лень и распущенность прощать никак нельзя, для твоей же пользы.

Законная жена Кириллы Матвеевича родила через неделю после Матрены. Лиза, дочь Кириллы Матвеевича от его законной жены, осталась сиротой, когда ей было три года. Умерли ее родители во время эпидемии. Василию в тот год исполнилось пятнадцать. К законно рожденным внукам из Москвы были приглашены учителя. Василий учиться ленился и тоже иногда получал от бабушки, а Лиза была такой умной, такой старательной, что старая барыня не могла нарадоваться. Она души в ней не чаяла, баловала, как умела. Только была старуха сурова и не ласкова и Лиза страдала от недостатка тепла и любви.

Танька сестру ненавидела с детства. Никак не могла понять, почему они такие одинаковые внешне, бабушка у них одна и такая разная у них жизнь. Почему Лизе все, а ей Таньке ничего.

Таньке исполнилось одиннадцать, когда она увидела на пальце сестры маленькое скромное колечко. Ей так хотелось иметь такое, что она не выдержала и однажды попросила у Лизы

- Подари мне колечко, пожалуйста. У тебя ведь есть кольца и получше, а мне так хочется хотя бы совсем маленькое.

- Танюш, не могу, это кольцо не простое, на, возьми другое. Оно даже красивее, видишь здесь камень больше.

С той поры Танька решила что, то колечко волшебное, ей казалось, что если она наденет его на палец, то жизнь ее сразу изменится. Она станет такой же барышней как Лиза, она научится играть на рояле, говорить по-французски и танцевать. Ее перестанут наказывать и попрекать тем, что родила ее мать в девках. Ей очень хотелось жить так, как живет Лиза. Она была уверена, что стоит ей получить это колечко и все сразу станет замечательно, бабушка будет ее любить, а все ее беды обрушатся на сестру. Пусть поживет в шкуре дворовой девки и узнает, как дрожат колени, когда слышишь недовольный голос барыни, и как душа уходит в пятки, когда понимаешь, что причина хозяйского гнева ты.

Танька украла кольцо через месяц. Лиза пошла мыться и сняла его. Вернулась из бани, хотела надеть кольцо на палец, но не нашла там, где оставила. Долго искала, думала, что кольцо укатилось. Это была память о ее матери, которую она почти не помнила. Мать умирая, надела его ей на палец, но оно было велико ей тогда и Лиза носила его на цепочке вместе с крестиком. Кольцо и сейчас было ей немного великовато, и потому она снимала его, когда шла в баню, или на речку купаться.

Анна Родионовна увидела кольцо на пальце Таньки и замерла от неожиданности. Она знала, что подарить это кольцо Лиза не могла никому. - Иди сюда милая, - обратилась она к внучке, - расскажи зачем взяла у Лизы кольцо?

- Я его в траве нашла, - соврала Танька.

По тому как блеснули глаза барыни она поняла ей не верят. Она знала, что воровство Анна Родионовна считала смертным грехом и никогда не прощала. За воровство она наказывала особенно сурово и ждать пощады не приходилось. В комнате стояла тишина. Прислуга замерла в ожидании, Таньку дворовые не любили и сейчас не жалели, а скорее радовались тому, что ее ждала порка.

- Я об такую дрянь, как ты рук марать больше не стану, - в голосе барыни звучало презрение. - Украсть у сестры кольцо, которое ей мать, умирая на палец надела! Она тебе разве мало чего подарила? Вот смотрите, что вырастает, если дитя в грехе зачато. Никогда из такого ребенка хорошего человека не получится. Ступай с глаз моих долой. Матвей отведи ее на конюшню и скажи Прохору, пусть порет ее каждый вечер в течении недели безжалостно, что бы задница всю ночь горела. Работает пусть на ферме, навоз чистить ее заставь. Три дня есть не давать, а потом на месяц на хлеб и воду. Не благодарная тварь. Жила в тепле, ела до сыта, одета была обута. Чего тебе поганка не хватало?

До конца дней своих барыня ее так и не простила. Василий после смерти бабушки пожалел, перевел на кухню. Здесь она и встретила свое счастье.

Первый раз в жизни судьба сделала ей подарок в пятнадцать лет. Как же любила она тогда Дмитрия Петровича, но и его отняла Лиза. В тот день, когда он искал ее, а нашел Лизу, Таньку наказали за то, что она нагрубила старшему повару. Он хотел облапить ее, а она не далась. Вот и не позволили ей с кухни уйти, заставили всю ночь кастрюли чистить. Да еще и выпороли здорово. Старой барыни в живых тогда уже не было, но ни Василий, ни Лиза ровней себе ее не считали. Для них она была просто дворовая девка. Она бы никакого наказания не побоялась, все равно убежала бы к нему, но заперли ее крепко. Выбраться из чулана она не смогла. Утром за нечищеные кастрюли ее снова пороли, но известие о предстоящей свадьбе Лизы и Дмитрия было гораздо больнее. И все-таки он пришел к ней потом. Забрал из ненавистного дома. Если бы не Дмитрий Петрович, разве брат Василий дал бы ей вольную? Замуж за хорошего человека выйти, ей тоже Дмитрий Петрович помог. Матвей ее пальцем ни разу не тронул, хоть и не любила она его, но уважала и почитала. Никогда теперь ее дети не будут крепостными. Когда Дмитрий пришел к ней через шесть лет, ее счастье было безмерно. Лиза не смогла отнять у нее самое дорогое. Он ее и только ее. Пусть Лиза жена ему венчанная но, если он здесь почти каждое утро, значит его к ней, к Таньке тянет. Значит, вопреки всему она нужна ему. Когда его визиты прекратились, Танька не могла понять - почему. Начала искать встречи с ним. Она приехала в имение и подстерегла его на конюшне, но на ее несмелые упреки он сказал:

- Прости меня Танюша за все, но я к тебе больше не приду. Я люблю жену, и она ждет ребенка. Денег вот на, возьми, и жениха я тебе нашел хоть и бедного, но дворянина. Ребеночка последнего он на свое имя запишет, я ему уже за все заплатил. На той неделе жди сватов.

В тот день Татьяна поняла, что потеряла все. Только смерть сестры вернет ей Дмитрия. Но одно дело хотеть чьей-то смерти и совсем другое решиться на убийство. В тот день она решилась и начала искать способ лишить сестру жизни. Привести приговор в исполнение было сложно. Все надо было сделать так, что бы даже в голову никому не могла прийти мысль, что Елизавета Кирилловна умерла не своей смертью. Осуществить задуманное ей удалось не сразу. Целое лето она караулила ее возле реки, хотела утопить, но так и не смогла. Одна Лиза никогда не оставалась. Или с горничной приходила купаться или с мужем. Но за лето Татьяна немного успокоилась, прошел первый безумный приступ ярости. К осени она уже могла здраво мыслить и была рада, что не совершила столь опрометчивого поступка. Убивать самой нельзя, сделать все следует чужими руками.

В доме Малаховых жила младшая Танькина сестра Маша. Она долго уговаривала младшую сестру, подсыпать Лизе в пищу яд, предлагала неплохие деньги, даже выкупить обещала, но девушка наотрез отказалась. Однако Маша не переставала навещать сестру в городе и брать у нее деньги. Татьяна Кирилловна за сведения о том, что происходит в господском доме, платила щедро.

Но кто долго ищет, тот обязательно найдет. Нашла и Татьяна Кирилловна себе помощника. В городе было два врача, старичок Корнилов Арсений Яковлевич и молодой Ковров Сергей Николаевич. Ее новый муж был дружен с обоими врачами, все трое были заядлыми картежниками. Татьяна решила узнать эскулапов поближе. Когда по субботам друзья собирались сыграть в карты, она садилась рядом и внимательно наблюдала за ними. Скоро она знал о друзьях мужа все. Привлечь на свою сторону старого доктора не было никакой возможности. Зато Сергей Николаевич при определенных обстоятельствах мог решиться на многое. Был он на редкость некрасив. Не высокого роста, лысый. Глазки маленькие, колючие. Тонкие сжатые в ниточку губы и неровные зубы завершали картину. Он всегда был в выигрыше. Ставок больших не делалось, люди все были небогатые, семейные особого риска позволить себе не могли. И тем не менее Татьяна поняла, что карточный выигрыш важен для бюджета молодого врача. Это открытие сулило привести к далеко идущим выводам. Она познакомилась и подружилось с женой молодого доктора и от нее узнала, что пациентов у мужа крайне мало. Доктор Корнилов имеет лучшую репутацию и конкурировать с ним Сергею не под силу. Тот старый потомственный врач. Жителей города лечили еще его отец и дед. А Ковров был из семьи мелких торговцев. Своего нынешнего положения достиг с большим трудом, для того чтобы учиться он женился на Анне Петровне, за ней было неплохое приданое. Все ее приданое было потрачено на учебу мужа. Только траты эти оказались напрасными. Зарабатывал Сергей Николаевич даже меньше своего отца, мелкого торговца. Это открытие навело Татьяну на мысль о том, что молодой доктор за карточным столом не совсем честен. Для того чтобы уличить его в мошенничестве она научилась играть в карты. И добилась своего, поймала мошенника за руку, так что его партнеры ничего даже не поняли. Теперь он был у нее в руках. На это ушло три года. Танька обещала ему заплатить за помощь в ее зловещем замысле. Видя, что доктор колеблется, пообещала рассказать мужу о его нечестной игре. Так она получила союзника умного хитрого и жадного. Идея со змеей принадлежала Коврову. Он купил ее в Москве.С вечера Сергея Николаевича вызвали к одной из дворовых девок. Танька уговорила Машу сказаться больной. Доктор научил, на что жаловаться, вот и пришел он к ней ночью. Змея была родом из Индии. При температуре ниже тридцати градусов она была мало активна. Ночи в августе холодные, змея была совсем неподвижной, почти мертвой. Вот почему она не уползала со стула, на который он ее положил, она просто спала.

Он спрятал ее под коврик стула, на котором обычно сидела Лиза. Утром, когда станет тепло змея проснется, но будет еще вялой для того, чтобы уползти и достаточно активной для того, чтобы укусить, когда Лиза на нее сядет. В тот день Лиза к завтраку задержалась, ее стул выдвинули из под стола и он оказался на солнце. Змея под ковриком быстро согрелась и выползла, когда ее потревожили. Перед тем как сесть Лиза стул подвинула. Змея все равно укусила бы ее, если бы не вмешалась свекровь.

На следующую попытку убийства Татьяна решилась через год. Готовиться начала летом. Дожди шли почти каждый день, и грибов было много в лесу. Ядовитые грибы она знала хорошо и набрала однажды целую корзину и высушила их. Отравить этими грибами всю семью Малаховых было просто. Но убивать Дмитрия в ее планы не входило. Однажды Татьяна узнала, что Дмитрий Петрович едет в Москву и не будет дома две недели. Вот тогда Маша снова сказалась больной. Доктор Ковров был приглашен в дом и сумел положить в кастрюлю с грибным супом пару сушеных поганок. Старший повар перед тем, как нести суп господам попробовал его. Вкус супа ему не понравился и он не решился его подавать на барский стол. Сварил быстренько рыбный суп, а грибной приказал отдать прислуге. На другой день у пяти человек случилось расстройство живота, и трое из них к вечеру умерли.

Неудача огорчила Татьяну очень. Дворовых она не жалела. Было обидно, что Лиза жива и счастлива в браке. Дмитрий Петрович уже скоро семь лет как не бывает у нее, а она, Танька, до сих пор помнит, как хорошо ей было с ним по ночам. Уже семь лет он счастлив с другой женщиной и с ней делит любовное ложе. Эта женщина, ее сестра Лиза лишила ее самого дорогого в жизни. До тех пор пока Лиза жива, Татьяне придется оставаться женой человека, который намного старше ее и не может доставить ей наслаждения в постели. За все время брака она была близка с мужем лишь в первый после свадьбы год. Затем он утратил к молодой жене всякий интерес и даже не входил в ее спальню.

Танька отчаялась после неудавшегося покушения, но замыслов своих не оставила. Неожиданно ей повезло. Сама судьба давала ей шанс. Месяца за два до Лизиных родов старый доктор сказал своим партнерам, что скоро им придется играть в карты без него. Он должен будет находиться при Елизавете Кирилловне, что бы, когда случатся роды, оказать ей помощь. Без этой помощи она может умереть. Ничего сложного, просто опоздать с этой помощью нельзя. Так доктор Корнилов подписал свой смертный приговор. Ковров пришел к нему в гости днем и подсыпал яд в лекарство, которое старик пил на ночь. Арсений Яковлевич лекарство с вечера выпил, лег спать и больше не проснулся. У Коврова больше не было конкурентов. Он остался единственным врачом в уезде. Вакансия второго врача, правда, оставалась. Но пока найдут кандидатуру, пока новый доктор приедет и зарекомендует себя, у него будет достаточно времени проявить себя и завоевать расположение клиентов. Осталось совсем немного, помочь Татьяне Кирилловне убить сестру Лизу. Доктор Корнилов посвятил его в проблемы, которые возникнут у Елизаветы Кирилловны при родах. Арсений Яковлевич думал, что таким образом помогает своей пациентке. Но Ковров даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь роженице. Лизу Ковров убил, просто отказав ей в медицинской помощи. Он стоял рядом смотрел, как умирает в муках женщина, и ничего не делал. Он видел, как плачут Дашенька и ее брат, как посерел от горя Петр Михайлович. Ковров старался не смотреть на Дмитрия Петровича. Даже его безжалостное сердце не осталось равнодушным к горю мужа, который терял любимую жену. Но он не мог позволить себе проявить жалость. Татьяна Кирилловна не простит и его причастность к смерти доктора Корнилова не останется безнаказанной.

После смерти Лизы с Дмитрием Татьяна не встречалась почти год. За это время она похоронила мужа и унаследовала его небольшое имение. Встретились они как бы случайно на Лизиной могиле. Дмитрий Петрович сначала удивился, увидев ее. На какой-то миг ему даже показалось, что он увидел Лизу. Сентябрь подходил к концу. Все кладбище было усыпано желтыми листьями. На скамеечке возле могилы жены он увидел женщину в синем платье. Вспомнил, что у Лизы было платье такого цвета, и сердце сжала тоска. Когда подошел ближе и она встала навстречу ему, увидел на ее глазах слезы. Глаза были такие же синие, как у Лизы. Она кинулась ему на шею и они долго стояли обнявшись. Господи, как же он постарел. Глаза тусклые, безжизненные. Волосы почти все седые. Борода и усы тоже седые. Сердце сжималось от жалости к нему и на мгновение она даже пожалела о содеянном. Но это было только одно мгновение, затем пришла радость.

Теперь, ты мой и только мой. Никто не стоит между нами. Даже если на том свете я буду гореть в аду, на этом я буду счастлива. Царствие небесное тебе Лиза, сестра дорогая. Вечная соперница. Я победила, а ты лежи вот здесь под этим крестом. За грехи родителей платят дети, вот ты и заплатила. Скольких твоя бабка запорола на конюшне насмерть?

Последняя мысль вдруг стала неприятна ей, она подумала, что не хочет, чтобы за ее грехи платили ее дети. Машинально стала вспоминать, скольких лишила жизни Анна Родионовна и вспомнила только один случай. В тот раз мужик по пьянке пол деревни спалил. На ее совести было уже три человека, а если считать не родившегося ребеночка то четыре.

В тот день они пробыли вместе недолго. Дмитрий заехал на кладбище по дороге на ферму. Откладывать свою поездку он не мог. Но тот час, что они провели вместе, стал поворотным в их отношениях. Она больше не была дворовой девкой. Теперь он должен относиться к ней, как к небогатой соседке, сестре своей покойной жены. Это была уже не Танька, это была совсем другая женщина - Дорохова Татьяна Кирилловна. Красивая, еще достаточно молодая, вдова всеми уважаемого человека.

Дмитрий Петрович навестил бывшую любовницу через неделю. Этот визит резко отличался от его прежних. Между ними начали устанавливаться товарищеские отношения. Конечно, он не старый еще мужчина и год, проведенный без женщины, не прошел даром. Он нуждался в женской ласке. Его тело требовало разрядки, но душа к близости с другой женщиной была не готова. Душа его еще принадлежала покойной жене. Они просто посидели, попили чайку, поговорили. Говорили в основном о Лизе и Татьяна с каждой минутой разговора убеждалась, что убив сестру, поступила правильно. А в слух говорила о том, как сочувствует ему и как все понимает. С тех пор он зачастил в ее дом. Здесь он мог поплакать, не опасаясь своими слезами огорчить детей и отца. Татьяна не сразу познакомила его с детьми, она понимала, что дети ее слабое и сильное место одновременно. Двое из них были его дети, но носили чужие фамилии. Конечно у него были к ним определенные чувства, конечно не такие как к Даше и Коле, но все - таки они ему были не безразличны. С другой стороны это был его грех перед покойной женой, и еще дети могли напоминать ему о тех, прежних их отношениях. Она больше не хотела отношений дворовой девки и барина. Она должна стать ему парой.

Однажды, когда Дмитрий Петрович сидел и ждал, пока Татьяна Кирилловна распорядится насчет обеда, в комнату вышла девочка. Она была очень похожа на его Дашу, только глаза были у нее не синие, а темно карие, как у него самого. Девочка поклонилась, увидев гостя, и негромко сказала:

- Здравствуйте, меня зовут Катя. Мама скоро придет. Она немного задержится, там на кухне что-то случилось.

Дмитрий Петрович смотрел на дочь с нежностью. Девочка ему понравилась. Конечно, это неправильно, что он увидел ее в первый раз только сегодня, когда ей уже скоро восемь лет исполнится. Да и фамилию она носит не его, а совершенно чужого ей человека. Впрочем, наверное этот чужой человек был ей гораздо ближе родного отца. Он немного помолчал, а затем ответил:

- А, меня зовут Дмитрий Петрович. Я ваш сосед и наверное теперь буду бывать у вас часто. У меня дома, есть такая же девочка, как ты. Вы с ней даже похожи, только глаза у тебя карие, а у нее синие.

- У моей мамы тоже глаза синие. Я вообще-то на маму похожа, только глаза у меня папины. Мой папа умер в прошлом году. Я очень любила его, и он меня тоже любил. Братьев иногда даже наказывал, а меня никогда. И маму он тоже любил, всегда говорил ей, что она красивая.

Ревность противное чувство, Дмитрий Петрович понимал, что сам выдал Татьяну замуж, потому что в тот момент она была ему совсем не нужна, и все-таки мысль о том, что мать его ребенка принадлежала другому мужчине, была ему неприятна. Когда дочь называла отцом чужого ей человека, она ранила его сердце.

Пришла Татьяна извинилась за свое отсутствие и, увидев дочь, улыбнулась ей ласково и попросила:

- Катя, милая сыграй нам с Дмитрием Петровичем, обед подадут через двадцать минут, а пока мы с ним с удовольствием тебя послушаем.

Девочка села за рояль и опустила руки на клавиши. Она играла очень хорошо, старательно. Ни разу не ошиблась. Чувствовалось, что она понимает музыку и любит ее, как и его Дашенька. Катя ведь тоже его дочь и, если он женится на Татьяне, девочки видимо будут подругами. Вдруг, он поймал себя на мысли, что думает о женитьбе и устыдился. Ведь он не забыл Лизу, не прошло ни одного дня, что бы он не вспомнил ее. Зачем ему жениться, ведь заменить Лизу Татьяна не сможет. Их сходство только внешнее. Он не мог объяснить, что такое было в Лизе, чего напрочь нет в Татьяне. Татьяна была ему по своему дорога, но того чувства, что было к покойной жене, к ней все-таки не было.

Девочка закончила играть. Он похвалил ее, сказал, что играет она замечательно. За ней пришла гувернантка и Катя, попрощавшись, ушла. Во время обеда за столом сидели вдвоем. Татьяна как радушная хозяйка угощала дорогого гостя, предлагала попробовать то одно, то другое. Рассказывала о детях, спрашивала о Даше и Коле. Мелькнула мысль, что так наверно и будет всегда ее дети и его дети. То, что он отец двоих ее детей, не имело никакого значения. Ему дороги только дети Лизы. Он их растил, вложил в них душу. Татьяниных детей он не знал. Это были ее и только ее дети. Решила сменить тему и начала жаловаться на прислугу:

- Совсем разболтались, пришлось сейчас двоих девок высечь. Права была моя бабушка, когда говорила, что до головы холопа можно достучаться только через его задницу.

Татьяна Кирилловна замолчала, она уже жалела о сказанном. Она не должна говорить о своем прошлом. Оно ушло и никогда не вернется. Из своей памяти она, конечно, его никогда не выкинет, но другим лучше не знать о том, как боялась она бабушку, как вздрагивала слыша ее недовольный голос, как сжималась в комок от ужаса, видя в ее руке прут. Закрывала глаза и вздрагивала даже если прут опускался на тело ее подруг. А если слышала :

- А ну-ка Танька задирай сарафан, подставляй задницу, - внутри у нее холодело, ноги подкашивались, а глаза помимо воли наполнялись слезами. Да такое прошлое лучше забыть и никогда не вспоминать. Из ее теперешних знакомых ее никто не пожалеет, все презрительно усмехнутся и подумают:

- Каждый сверчок знай свой шесток. Что ты тут делаешь за столом, твое место в людской.

Татьяна появилась в доме Малаховых в качестве гостьи перед рождеством. Она была так похожа на Лизу, что глядя на нее Дмитрий Петрович ни на минуту не забывал о покойной жене. Он несколько раз назвал свою гостью Лизой, чем доставил ей боль. Но самым больным для Татьяны был момент, когда она знакомилась с детьми. Это были дети Лизы. Даша была очень похожа на мать. Девочка подошла, поцеловала тетку и тут Татьяна увидела на ее пальце кольцо. То самое маленькое скромное колечко, за кражу которого она была порота на конюшне и изгнана из дома. Она так надеялась, что это кольцо сделает ее счастливой. Прошло столько лет и вот снова это кольцо на пальце девочки в память об умершей матери. Только она Татьяна Кирилловна больше не крепостная девка и ее дочь, хоть и не носит имени своего отца родилась в законном браке и ее никогда не коснется кнут либо березовый прут, который оставил рубцы не только на коже ее матери но и в душе. Ее Катенька войдет в дом своего отца не крепостной девкой, а барышней. Такой же господской дочерью, как дочь его ненаглядной Лизы. Ненависть к сестре вспыхнула с новой силой. Только теперь обращена эта ненависть к девочке Даше. Она говорила Даше и ее отцу, что разделяет их горе, что любила сестру и теперь тоскует по ней, как и они. Она улыбалась Даше и была ласкова с ней, а в душе ее зрел план, как она отомстит этой девчонке за боль, которую причинили ей Лиза и Анна Родионовна. Она никогда не смирится с тем, что даже сейчас ее дочь не ровня дочери Лизы. Она непременно добьется того, что ее дети будут занимать такое же положение как дети Лизы, а может быть окажутся даже удачливее их.

Для того чтобы войти в дом Малаховых хозяйкой Татьяне потребовалось около года. Дмитрий Петрович долго не мог принять решение о втором браке. Вроде как он и хотел этого, но что-то мешало ему и он как мог оттягивал день, когда назовет Татьяну Кирилловну своей женой и перед богом и людьми поклянется любить и почитать ее. Они виделись почти каждый день, проводили вместе почти все ночи, но принять окончательное решение ему было тяжело. Он был уверен душа Лизы навсегда поселилась в его доме и она все видит слышит и понимает. Ему было тяжело одному по ночам. Он не мог спать один, просыпался среди ночи и вспоминал покойную жену. Воспоминания были такими яркими живыми. Он закрывал глаза и видел, как бежит она от него в то утро, когда он принял ее за Таньку. А потом его воображение рисовало ему картину их встречи после службы в армии. Он вспоминал их медовый месяц и удивлялся, что не забыл ничего. Он помнил запах ее мокрых волос, когда она выходила из реки. Он помнил какой гладкой была ее кожа и как нежны были ее руки. Он помнил все и не забудет никогда. Да как можно забыть, если на тебя постоянно смотрят ее синие бездонные глаза, глаза их дочери. Он засыпал под утро и ему снилась Лиза в ее последний час. Она кусала губы от боли, понимала, что умирает и думала о нем и детях. Сдерживала свой крик из последних сил, что бы не доставлять ему лишних страданий. Через неделю после смерти она приснилась ему и сказала:

- Митя у меня в шкатулке колечко моей матери, оно совсем маленькое, я его уже давно не ношу. Отдай его Даше, пусть носит не снимая.

Утром Дмитрий Петрович действительно нашел в шкатулке жены маленькое колечко с сапфиром и надел его на тоненький пальчик дочери. В тот день он с утра до вечера просидел на могиле жены, плакал и обещал, что ни одна женщина никогда не займет в его сердце ее место. Так и жил Дмитрий Петрович в сердце с одной женщиной, а в постели с другой. Обнимал Татьяну и называл ее Лизой, бередя и ее и свои раны. Знал, что все равно раньше или позже назовет Таньку женой, но хотел, чтобы это случилось как можно позже. Когда Татьяна сказала ему, что беременна, откладывать с венчанием было глупо. Ребенок должен родиться в законном браке.

Так у Даши и Николая появилась мачеха, два сводных брата и сестра. В доме стало шумно от детских голосов. Петр Михайлович был уже не молод, и Даша видела, что деду стало неуютно в доме. Новых внуков он не принял их беготня и крик раздражали его. Даша часто гуляла с ним по парку, иногда они даже в лес за грибами ходили. Подолгу сидели на кладбище возле могил Лизы и Марии Сергеевны. Они были бесконечно дороги друг другу, им было хорошо вместе.

С мачехой у Даши отношения были сложные. Эта маленькая девочка, после смерти матери взяла на себя обязанности хозяйки дома. Она заботилась об отце и деде. Она постаралась сохранить тот порядок в доме, который завела ее мать. Она не позволила прислуге забыть ни одного требования Лизы. Благодаря ее заботам дом сиял чистотой, огород был ухожен, вдоль дорожек в саду цвели розы, которые так любила ее мать. Каждое утро девочка вставала раньше всех и отдавала приказ насчет завтрака. Обед и ужин так же готовились по меню составленному ей. Она вникала во все. На кухне не было ни одной грязной кастрюли, в комнатах ни одного не начищенного зеркала.

Татьяна Кирилловна, войдя в дом Дмитрия Петровича, немедленно начала борьбу с теми порядками, которые завела Лиза и теперь старательно поддерживала ее дочь. Начала она с того, что пришла на кухню и отменила распоряжение падчерицы о том, что к обеду должен быть испечен пирог с яблоками. Никакого пирога, не терпящим возражения голосом сказала барыня старшему повару. Будут сливки, взбитые с сахаром. К сливкам подать малину. За столом она увидела удивленное лицо девочки и с милой улыбкой объяснила:

- Извини меня Дашенька, это я заменила пирог на сливки. Понимаешь дитя мое, когда женщина ждет ребенка она становится очень привередлива в еде. Если ты позволишь, то я хотела бы сама заказывать блюда к столу.

Даша не смотря на свой юный возраст понимала, что мачеха объявила ей войну. Она так же понимала, что дед в этой войне принимает ее сторону, а отец занят своим делом и ничего не замечает.

В тот день ей жаль было расстраивать отца, она с улыбкой уступила просьбе мачехи, которая была воодушевлена победой и продолжила наступление при первом удобном случае. В другой раз, когда Даша велела кухарке отчистить сковородки, Татьяна Кирилловна, сказала, что сковородки подождут, а вот в углах на кухне паутина и собственноручно высекла кухарку за эту паутину.

Всю жизнь Татьяна Кирилловна мечтала стать хозяйкой в доме Малаховых. Она представляла себе, как будет отдавать приказы дворовым девкам и они с поклоном и словами - слушаюсь, барыня - спешат выполнить ее волю. Она сумела осуществить свою мечту. Уже через полгода прислуга трепетала при звуке ее голоса. В ней проснулась ее бабушка, которая умела так посмотреть на дворовую девку, что та бежала со всех ног выполнять, то что ей велено.

Она слышала интонации Анны Родионовны в своем голосе, когда отдавала приказы. Дворовых девок Татьяна Кирилловна, как и ее бабушка порола сама. Она вспомнила слова старой барыни, о том, что труд никогда не испортит человека, и не уставала повторять их.

К осени Татьяна Кирилловна сумела стать единоличной хозяйкой в доме. Даша смирилась и перестала спорить. В конце концов какая разница, что есть на завтрак или обед и в каком месте на огороде должна быть посажана капуста. Для себя она решила, что не стоит огорчать отца спором с его новой женой из-за такой ерунды. Она успокаивала себя надеждой на то, что мачеха скоро родит, малыш потребует от нее внимания к себе и ей некогда будет заниматься домом так ревностно, как она это делает сейчас. Даша надеялась, что после родов изменится и вздорный характер мачехи, она перестанет капризничать без причины и в доме наступит мир и покой.

В назначенный срок, в конце сентября, легко и быстро Татьяна родила дочь. Назвали девочку Лизой. Светлые кудри, голубые огромные глаза. Взгляд доверчивый и ласковый. Даша сразу полюбила малышку, девчушка чувствовала любовь и всегда радовалась приходу сестры. Она тянула навстречу Даше свои маленькие ручки и счастливо улыбалась беззубым ртом. Удивительно, но мать не уделяла ребенку много времени. Дмитрий Петрович был занят хозяйством, дома бывал только вечерами. Приезжал с полей усталый и замерзший, ужинал и почти сразу ложился спать. Он не понимал причины, по которой ему стало неуютно в доме, но он перестал спешить домой. Заботы о Лизоньке с удовольствием взяла на себя Даша, и эти заботы были ей в радость. Она подолгу держала малышку на руках и разговаривала с ней. Дед немного ревновал, но вскоре и сам полюбил свою самую маленькую внучку.

- Старый да малый всегда найдут общий язык, - как-то пошутил Петр Михайлович, наклонившись над колыбелью Лизоньки.

- Тогда я немного не вписываюсь в вашу компанию, - улыбнулась ему в ответ Даша.

- Ты, Дашенька, в любой компании хороша, потому что ангельский характер имеешь.

- Татьяна Кирилловна с этим вряд ли согласится, - неожиданно для себя Даша вслух высказала давно мучившую ее мысль. Она осеклась, пожалев, что старик может расстроиться.

- Змея подколодная твоя мачеха, Даш. Я не должен тебе этого говорить, но она никого не любит, кроме самой себя и своих амбиций. Она незаконно рожденная дочь отца твоей матери, вроде как покойной Елизавете Кирилловне сестра. Посмотри ведь они почти на одно лицо, а рядом поставь и не скажешь, что они сестры. Одну Бог научил любить, а другую ненавидеть.

- Дедушка, обещай, что не будешь расстраиваться, я тебе сейчас кое-что расскажу.

- Обещаю внучка, рассказывай. Интересно, чего я еще не знаю.

- Ты знаешь, вдоль дорожек у нас в саду розы растут? Их еще при маме посадили, она их любила очень и всегда следила, чтобы за ними хорошо ухаживали.

- Да, и сейчас они вроде как укрыты на зиму.

- Наташа ведь всегда за розами ухаживала, Татьяна Кирилловна ее перевела на кухню, а вместо нее никого не поставила. Я не знала, на Наташу накричала, что она розами не занимается, ну она и начала их полоть. Татьяна Кирилловна увидела. Прибежала, от злости губы дрожат, при мне Наташу по щекам отхлестала и прогнала на кухню. Я тогда сама начала розы обрабатывать. Они ведь колючие, я в первый день только два куста прополола и все руки в кровь. На второй день Катя увидела и спрашивает, почему я сама в саду работаю. Я ей рассказываю, что это мамины розы, а у самой руки в крови, а из глаз слезы ручьем. Она мне ничего не сказала, только вместе со мной полоть начала. Вдвоем мы быстро справились. За неделю примерно. Одна куст веревкой держит, а другая землю рыхлит и траву дергает. Татьяна Кирилловна несколько раз на Катю кричала, говорила, что уроки учить надо, а она как будто не слышит. С Катей мы теперь лучшие подруги. Представляешь, дедушка, ее братья над нами смеялись. Посмотрите, говорят, на свои руки. Под ногтями земля. Пора вас в сарафаны одевать, как дворовых девок. Мне на них вообще наплевать, а ведь Кате они старшие братья, как мне Коленька. Но она даже не оглянулась, даже не посмотрела на них. Хорошо, что Коленька в городе учится и дома не живет. Он бы наверняка с ними подрался.

За обедом Петр Михайлович обратился к жене сына:

- Нам с тобой, Татьяна Кирилловна, поговорить необходимо. Вот пообедаем и будь добра приди в мою комнату.

- Что за срочный разговор? - хотела отшутиться сноха, но взглянула в глаза свекра и замолчала. Старик не шутил, а ей было чего бояться. Лучше не ссориться с ним. Конечно сейчас она его не боится, но иметь такого врага ей не хотелось. Это не маленькая девочка Даша. Отец мужа может быть опасен.

- Как скажете, папенька, сказала она смиренно и улыбнулась.

Когда Татьяна Кирилловна вошла в комнату Петра Михайловича, он сидел в кресле и читал. Увидел сноху и молча указал ей на стул, который стоял напротив его кресла. Дождался пока гостья села, медленно встал и подошел к ней совсем близко:

- Будь добра, Таня, объясни, почему решила розы загубить?

Татьяна Кирилловна побледнела. Она была уверена в том, что Даша из гордости не будет вмешивать в их спор отца или деда. Если она решила просить у них помощи, то почему только сейчас, когда розы уже не только укрыты, но и снегом завалены. Она лихорадочно искала ответ на вопрос старика и не могла найти себе оправдания. И тут Татьяна Кирилловна снова услышала голос свекра:

- Если ты, дрянь, еще раз обидишь мою внучку или посмеешь непочтительно отнестись к памяти ее матери я уничтожу тебя. Малахово пока принадлежит мне. Я выгоню тебя и твоих детей из своего дома. Если мой сын не захочет расставаться с тобой я лишу его наследства. Напишу завещание в пользу своих внуков.

- Вы забыли, папенька, что трое моих детей тоже Ваши внуки, - попыталась защищаться Татьяна Кирилловна.

- У меня четверо внуков. Трое из них рождены в законном браке. Еще Катерину, потому как Дарья Дмитриевна ее за сестру признает я тоже внучкой считаю. А сыновья твои дети дворовой девки и я их знать не хочу. Моим внукам они не ровня. Мои внуки над сиротой глумиться не станут, - Петр Михайлович ненадолго замолчал, а затем продолжил, - ну, если все поняла, вставай и пошла вон.

Так в доме наступило перемирие. Татьяна Кирилловна больше не пыталась бороться с падчерицей открыто. Даша быстро простила мачеху и старалась не вспоминать о первом годе их совместной жизни. Списала ее злобу на капризы беременной женщины, которые прошли с рождением ребенка. Жизнь в доме устоялась и дни стали похожи один на другой. Время бежало, взрослые становились старше, дети росли и взрослели.

В начале зимы 1811 года Даша и Катя выехали на свой первый бал. К этому событию долго готовились. Выбирали фасон платьев и материал. Приглашали из уездного города лучшую портниху. Татьяна хотела, чтобы платья девушек были одинаковыми, но осуществить ее замысел на практике оказалось не возможно. Темноглазой и смуглой Кате не шли холодные цвета. Стоило приложить к ее лицу голубую либо серую ткань, и оно становилось тусклым, приобретало какой-то больной вид. Ей шел персиковый оттенок розового. Дашу теплые цвета убивали. Они гасили синеву ее глаз. Ее бледная словно прозрачная кожа становилась еще бледнее. Татьяна очень хотела выставить падчерицу не в лучшем свете, но Даша вежливо и дипломатично отказалась надеть то, что ей не идет. От матери она унаследовала тонкий вкус. Платья сшили из белого тонкого кружева, с чехлом из плотного шелка. Даше чехол сделали голубым, а Кате кремовым.

Наконец долгожданный день настал, и сестры предстали перед родственниками в нарядах созданию которых было отдано столько времени и сил. Девушки были очень красивы. Такие похожие и такие разные. Это был один из лучших дней в жизни Татьяны. Она не могла налюбоваться на дочь. Темные кудри, темные, как ночь глаза с длинными пушистыми ресницами. Кожа смуглая с легким румянцем на скулах. Тоненькая талия, высокая полная грудь. Спина прямая, плечи словно искусный скульптор вылепил. Ее дочь - одна из первых красавиц в уезде. Конечно она не так богата, как ее сводная сестра, но у нее еще все впереди.

Петр Михайлович тоже внимательно смотрел на внучек. Он любил их обеих, но Даша все равно была ему ближе и дороже. Катя была умной хорошей девочкой. Только не было в ее глазах того света, который был в глазах Даши. Не было той жизненной силы, того внутреннего огня, который нельзя не заметить и не загореться в ответ. Не было той любви к людям и к жизни, что были в Даше и делали ее заметной в любом обществе. Катя с легкостью говорила на французском, а Даша знала еще и английский с немецким и даже итальянский. Катя не плохо играла на рояле, а Даша играла талантливо. Пела она чудесно, голос у нее был красивый. В пение Даша вкладывала свою душу, прекрасную и добрую.

- Дай Бог тебе удачи, девочка моя дорогая, - мысленно молился старик, - дай Бог, чтобы тот, кого ты полюбишь, ответил на твою любовь. Ты слишком умна, чтобы полюбить подлеца и дурака. Но ты слишком красива и слишком богата, чтобы не стать объектом для охотников за приданым.

Он не мог вслух признать, что любит одну из сестер больше другой, и потому достал из шкатулки, которую держал в руках два одинаковых колечка. Для Кати с рубином и для Даши с сапфиром. Кольцо с сапфиром принадлежало еще его матери, а то, которое с рубином, он заказал у ювелира специально к этому случаю. Сам надел кольца на пальчики девушек и поцеловал их по очереди, пожелав счастья.

Девушки надели шубы и направились на улицу, где их уже ждала карета, заряженная тройкой белоснежных лошадей.

До города добрались быстро, лошади были резвые. Кучер распахнул дверцу кареты и супруги Малаховы с дочерьми направились к дверям, которые вели в дом.

- Граф Малахов Дмитрий Петрович с супругой и дочерьми, - объявил слуга, когда они поднимались по лестнице, ведущей в зал для танцев.

В зале было уже достаточно народу, и вновь вошедшие привлекли внимание. Седой, но очень красивый мужчина. Татьяна Кирилловна еще не утратила привлекательности. На ее лице не было ни одной морщинки. Декольте открывало ее полные красивые плечи и изящные руки. В синих глазах ее светилась такая гордость за себя и свою дочь. Она шла, уверенно опираясь на руку мужа. Она имела право опираться на эту руку. Она имела право быть здесь с дочерью и мужем. Родители шли позади своих дочерей. Умных красивых образованных. Одна из них сказочно богата, другая имеет вполне приличное приданое. Вместе сестры смотрелись даже красивее, чем врозь. Яркая чувственная красота одной подчеркивала нежность и утонченность другой. Одинакового фасона белые кружевные платья с разного цвета чехлами. Туфельки у Даши голубые, а у Кати персикового цвета. Одинаковые драгоценности. Только у Даши с сапфиром, а у Кати с рубином. Девушки заметили, что привлекли внимание и посмотрели друг на друга. Улыбнулись друг другу и направились в зал.

Федор Михайлович Воронов был в городе проездом, на бал попал случайно. Он был богат и знатен. В свои двадцать пять лет, он имел чин статского советника. Он направлялся из Москвы в Петербург и заехал погостить к старому другу своего отца, графу Феклисову. Граф привез на бал свою дочь и был бы не против заполучить гостя в зятья. Анна Феклисова была очень не дурна собой. Яркая блондинка с карими глазами. Высокая тоненькая и гибкая как тростинка. Она стояла рядом с Федором и остроумно и немного зло представляла ему вновь прибывших.

- Господа Орликовы и их семь дочерей. Они родились у матушки почти все сразу. Сначала Софья и Ольга, затем Наталья и Лукерья. Потом они решили, что появляться парами не интересно. Екатерина, Варвара и Прасковья пришли в этот мир втроем. Барышни они, конечно, красивые. Образованные в меру. Только приданое за ними не велико. На такую ораву их родители денег не накопили. Вот и ездят на все балы.

А, это господа Берсеневы. У них одна дочь и приданое за ней не малое. Только вот одна ножка у нее короче другой. Танцевать она не будет. Сядет возле окна и начнет принимать приглашения в гости. Все матери ее в снохи хотят. Только женихи почему-то не торопятся. Уже три года в свет выезжает, а пока еще девушка.

О, господа Малаховы пожаловали. Граф так любил свою первую жену. Об этом здесь даже легенды ходили. Она у него умерла при родах. После ее смерти женился на сестре своей жены. Татьяна Кирилловна с его Елизаветой Кирилловной имели одного отца, но матерей разных. Сами, Федор Михайлович, подумайте откуда у нее имя дворовой девки. Дмитрий Петрович у нее третий муж. Но какие-то отношения у них были еще до ее первого брака, когда она была еще крепостной девкой. Одному богу известно родные сестры Дарья и Екатерина либо кузины. Не правда ли хороши обе. Даже не скажешь сразу которая красивее. Дарья богаче намного, это та, что с серыми глазами. Ей материн брат очень много оставил. Вторая тоже не бедная. Но до Дарьи ей далеко. Образованы обе не дурно. Только и здесь Екатерина здорово отстала. У Дарьи талантов масса, а Катя просто умная девочка. Видно правду говорят, что дети рожденные в большой любви особенные, а если так рассуждать, то можно прийти к выводу, что жену свою Елизавету Кирилловну Дмитрий Петрович действительно любил. Она его очень любила это точно. Где бы они ни были она с него глаз не сводила. И говорят, так смотрела она на мужа, что все мужчины ему завидовали.

Анна продолжала знакомить Федора с местной аристократией, но он уже не слушал ее. Приличия не позволяли ему тотчас оставить свою спутницу и направиться к семейству Малаховых. Ему понравились обе и Даша и Катя. Он даже не знал, какая из них больше волновала его. Семейство подошло ближе и молодой человек смог получше разглядеть сестер. Темперамент темноглазой красавицы был виден сразу. Федор представил себе, как приоткроются ее губы, если их коснутся губы мужчины, которого она любит, и у него от волнения забилось сердце. Он перевел взгляд на ее сестру и замер. Даша взглянула в его сторону, и он увидел ее глаза. Анна сказала не правду. Ее глаза были не серыми. Они были удивительно синими. Он утонул в ее глазах. Девушка с синими глазами на вид была немного холодна, но растопить этот лед было не сложно. Стоило дать разгореться пламени в ее душе и это пламя спалит не только ее саму, но всякого кто окажется рядом. Роман с ней обещал быть таким ярким и бурным, он обещал подарить такие ощущения, что Федор едва сдержал стон. Он хотел их обеих, но не мог себе этого позволить. Легкий флирт в данном случае был не возможен, а серьезные отношения с провинциальными девицами он не планировал.

Федор пригласил свою спутницу на танец. Он принял решение не смотреть больше в сторону таких разных и таких похожих сестер. Анна не волновала его, с ней было легко и просто, как с хорошим парнем. Молодой человек понимал, что она не прочь заполучить его в мужья, но ее гордость не позволит ей флиртовать с ним открыто. Он не мог жениться в этом городе. В Петербурге его ждала невеста. Елена Шаторская была выгодной партией. Федор не любил ее, но решение о его женитьбе приняли его родители. Он еще не дал своего согласия, но это был просто вопрос времени. Два древнейших рода, давние союзники в политике, хотели этого брака для установления еще большего доверия друг другу.

И все- таки он не выдержал, когда Анну пригласил на танец один из местных молодых людей, Федор направился в сторону сестер. Приличия требовали, чтобы он был представлен девушкам и их родителям, но он мог позволить себе нарушить любой обычай. Само собой разумелось, что его должны были знать все. Даша уже танцевала, и потому Федор пригласил Катю.

Катя не знала, кто такой Федор Михайлович. Она доверчиво положила одну руку ему на плечо, а свободной рукой чуть приподняла подол своего платья. Федор обнял девушку за талию и заглянул в ее глаза. И тут он понял, что пропал. Он понял как должна смотреть женщина на мужчину, что бы все друзья и враги ему завидовали. В ее взгляде было все - надежда, нежность, благодарность за то, что он заметил ее. Федор смотрел в сторону сестер и долго не мог понять почему Даша не пропустила ни одного танца, а Катя частенько оставалась не приглашенной. Спросил у Анны и получил простой ответ:

- Вы, Федор Михайлович, меня невнимательно слушали. Дарья Дмитриевна одна из богатейших женщин не только нашей губернии, но и всей России, а Екатерина Федоровна, ее кузина получит весьма скромное приданое. Она не Малахова, она Дорохова. Хотя повторяю еще раз, один Бог знает кузины они либо родные сестры. Приданое в наших краях далеко не последнее качество в достоинствах и недостатках невесты.

Федору было наплевать на приданое. Он мог позволить себе жениться и на совсем бедной девушке, его предстоящая женитьба имела не экономический, а политический расчет. Но стоило ему обнять талию этой провинциальной красавицы, как он понял, что никакие доводы не заставят его жениться без любви. Нет, Федор не полюбил ее с первого взгляда, просто ее глаза сказали ему, что если она полюбит его, то подарит ему такое счастье, отказаться от которого не сможет никогда ни один мужчина. Он держал в своих руках редкое сокровище - искреннюю, добрую хорошую девушку. Она была необыкновенно хороша собой, но не ее редкая красота поразила его. Федор был удивлен тем, как она верила в то, что обязательно встретит своего принца и ответит на его любовь. От мыслей о том, какой будет любовь этой девушки сердце замирало в груди. Танец закончился он вернулся в общество Анны и она встретила его насмешливой улыбкой и неожиданным вопросом:

- Вам Катя понравилась больше Даши, или Даша была занята?

- Дарья Дмитриевна танцевала.

- Но остаться равнодушным к сестрам Вы все же не смогли. Интересно почему? Я не думаю, что Вы удивлены их красотой, в столице, я думаю достаточно красивых женщин.

- Мне захотелось увидеть, как должна смотреть женщина на мужчину, что бы окружающие это заметили и позавидовали.

- Ну и как увидели, что хотели?

- Да, увидел, даже больше, чем хотел. Я ей не представился, Вы не поможете мне?

Федор понимал, что его просьба не вызывает прилива радости у Анны, но подумал, что ей такой урок даже полезен. Своим независимым поведением она отпугивала от себя мужчин. Большинство из них хотели видеть спутницу жизни ласковой и кроткой.

В сопровождении Анны Федор подошел к Кате и был ей представлен по всем правилам:

- Действительный статский советник, князь Федор Михайлович Воронов. Наш гость здесь проездом из Москвы в Петербург, - проговорила Анна после приветствия. Она готова была разрыдаться, но держалась, ни один мускул не дрогнул на ее лице. Ее слегка насмешливая улыбка была, как будто приклеена.

- Разрешите Вас пригласить, Екатерина Федоровна? - в его голосе Катя услышала все, что хотела услышать. Даже то чего там и не было вовсе. Она уже придумала себе какой он замечательный. Она поверила, что это ее принц и судьба наконец ей улыбнулась. Она очень любила сестру, но устала находиться в ее тени. Катя была уверена, что сможет выйти замуж только после Даши. Даша ведь такая необыкновенная. Умная, талантливая во всем. Такая богатая и такая красивая. Себя она считала совсем простой девушкой. Она конечно тоже красива, но не так, как Даша. Дело даже не в цвете глаз. Дело в том, как Даша говорит, как она ходит. Но лучший из молодых людей выбрал ее. Конечно, Даша все время была занята. Ее танцы были расписаны в самом начале вечера, но если бы он захотел, она нашла бы место для него в своем расписании. Значит она Катя ничуть не хуже своей сестры. Значит права мама главное преимущество сестры это ее приданое. До конца бала осталось совсем немного. Всего четыре танца. Федор и Катя танцевали вместе их все. В конце вечера он поцеловал ее руку и сказал, стараясь не привлекать внимания окружающих:

- Вы, Екатерина Федоровна, необыкновенная девушка. Я обязательно напишу Вам. Слишком много я должен Вам сказать, но сейчас не место и не время.

Катя улыбнулась в ответ. И направилась к сестре и родителям. Домой ехали молча, родители устали и дремали прислонившись друг к другу, а девушки не хотели обсуждать вечер при них. Они ждали, когда останутся одни. Только, когда садились в карету, Даша шепнула сестре:

- Я так рада за тебя. Он в тебя явно влюбился.

Конечно спокойствие Татьяны было чисто внешним. Ее дочь весь вечер танцевала с князем Вороновым. Она была умна и наблюдательна и от нее не ускользнула ни одна деталь. Татьяна Кирилловна отметила, как повернулись в их сторону лица местных знаменитостей, когда девушки вошли в зал. Она страдала и с трудом сдерживала ярость при виде того внимания, которое было оказано молодыми людьми ее падчерице. Дарья затмевала ее дочь. Она была слишком богата, чтобы рядом с ней кто-то заметил ее Катеньку, которая частенько оставалась у стены не приглашенной. Когда к Кате подошел незнакомый молодой человек, Татьяна сразу отметила для себя, что это не осталось не замеченным в зале. Слишком много взглядов обратилось в сторону ее дочери.

Когда молодой человек подошел к Кате в сопровождении Анны Феклисовой и та представила его Татьяна Кирилловна от удивления и восторга едва сдержала радостный вопль. Катя со своим кавалером закружилась в танце, а Анна осталась возле супругов Малаховых. Конечно, она не упустила случая сказать, что князь едет в Петербург к себе домой из Москвы. Его женитьба наверняка окажет влияние на расклад политических сил в России и потому он не свободен в выборе невесты. Девушку пригласили на танец и она упорхнула, словно птичка. Татьяна не могла оторвать глаз от дочери. Наконец она повернула голову в сторону мужа и прошептала, боясь быть услышанной:

- Митя, милый, это же наша дочь. Я знала, она не может остаться не замеченной, но князь Воронов! Ты понимаешь, что это значит?

- Танюш, не преувеличивай. Он просто пригласил ее танцевать. Через три дня он уедет и забудет ее навсегда.

Муж отвернулся и стал смотреть в сторону другой своей дочери. Она танцевала с Василием Феклисовым, братом Анны. В глазах Дмитрия Петровича светилась радость и любовь. Он любовался дочерью. Он знал она здесь не только самая богатая и самая красивая. Она лучшая. Спасибо судьбе, что в его жизни была ее мать.

До конца вечера супруги почти не разговаривали. Молча доехали домой, молча легли в кровать и не говоря друг другу ни слова уснули.

Девушки дождались пока останутся одни и защебетали, как птички:

- Катя, я так рада за тебя! Он влюбился! Он так на тебя смотрел! Ты кстати сказать тоже не осталась к нему равнодушной. У тебя были такие глаза! Ты вообще была такая красивая! Наши местные невесты умирали от зависти.

- Дашь, он же уедет через три дня. Он же забудет меня. Конечно я рада, что он меня заметил. Я горда, это льстит моему самолюбию. Но у нас с ним нет будущего. Я не пара ему. Ты забыла, моя мать была крепостной девкой. Дашь, а вдруг он действительно влюбился и не забудет меня? Дашь, ведь он же может наплевать на все, если действительно полюбит?

- Катюш, если кто-то, чего-то очень хочет, он сделает все, чтобы получить желаемое. Ты Дорохова Екатерина Федоровна. Твой отец, хоть и не был особенно богат, дал тебе благородное происхождение. Да и Татьяна Кирилловна была дочерью благородного человека. Просто судьба сложилась так, что он не смог назвать ее своей дочерью.

Даша не договорила, она задумалась. Да, если кто-то чего-то очень хочет он это непременно сделает. Значит, ее дед назвать мать Кати, ее мачеху, своей дочерью не захотел.

Уснули девушки поздно, никак не могли наговориться. В их обычной жизни такие события как сегодняшний бал были редки. Вечер оставил так много впечатлений. Даже когда разошлись по комнатам, уснуть долго не могли. Катя проснулись рано. Утром, приподнятое настроение не исчезло. После завтрака принесли почту. Ворох писем для Даши и одно для Кати. Катя взяла конверт осторожно, словно боясь обжечься. Положила перед собой, не решаясь распечатать. В этом письме могло быть для нее слишком много, а могло и не быть ничего. Катя долго смотрела на конверт, пока, наконец, поняла - Даша не читает свои письма, она смотрит на нее.

- Катенька, вот увидишь, все будет хорошо. Я всю ночь молилась за тебя и сегодня утром тоже. Ты достойна счастья и будешь счастлива. Читай письмо!

Катя нашла в себе силы вскрыть конверт и начала читать вслух. У нее не было тайн от Даши.

«Уважаемая Екатерина Федоровна! Я не могу расстаться с Вами, не объяснившись. Я вообще, не знаю смогу ли расстаться с Вами и забыть Вас навсегда. Буду, честен, - моя семья настаивает на моем браке с одной молодой особой. Этот брак важен с политической точки зрения. Но моя невеста никогда не сможет мне дать того, что можете дать мужчине Вы. Я никогда не смогу забыть Ваших глаз, которые заглянули мне в душу и растопили там лед. В душе светского льва всегда должен быть кусочек льда. Таковы условия игры в том обществе к которому я принадлежу. Только с холодным сердцем можно сделать карьеру, выгодно жениться и добиться уважения. В сердце политика всегда должен быть кусочек льда. Он не имеет права на поступки, продиктованные эмоциями. Вчера мой кусочек льда растаял. Я не знаю, как буду жить дальше. Я не принадлежу себе и от меня лично мало что зависит. Не смею искать встречи с Вами, ибо боюсь заставить страдать Вас и себя.

Искренне Ваш, Федор Воронов».

Девушки долго сидели задумавшись, после того, как Катя кончила читать. Добавить к письму было нечего. Федор сказал все. Роман Кати завершился, не начавшись. Наконец девушки собрались с мыслями и начали читать письма адресованные Даше.

В комнату вошла Татьяна Кирилловна. Ласково поглядела на девушек, и пытаясь скрыть волнение спросила:

- Вы, барышни, кажется, сегодня получили множество писем. Я не стану скрывать, очень интересуюсь их содержимым. Буду признательна, если меня посвятят в тайны переписки.

Даша протянула мачехе пачку своих писем. Ей нечего было скрывать. Никто из поклонников души ее не тронул. Все письма были одинаковы и совершенно не интересны. Мачеха перебирала их в руках из вежливости, просто смотрела от кого они. Она знала о письме, которое получила ее Катя, и именно оно волновало ее. Наконец, дочь протянула ей сложенный вчетверо листок, и она торопливо развернула его и принялась читать. Прочла, подошла к дочери, поцеловала ее в щеку. Сказала задумчиво:

- Мне жаль, милая, но жизнь не кончилась, ты еще так молода и у тебя еще будет много поклонников. Предлагаю на пару месяцев поехать в Москву. Свет посмотрим, себя покажем, о грустных мыслях забудем. Что скажете, девочки?

Энтузиазма слова матери ни у одной из сестер не вызвали, но обе согласно кивнули. Даша, потому что поездка могла отвлечь Катю от мыслей о князе Воронове, а Катя, потому что Даша не возражала.

Сборы начались в тот же день и продолжались в течении всего рождественского поста. Выяснилось, что гардероб у девушек и самой Татьяны Кирилловны не богат и не достаточно моден для первопрестольной. Закупалась материя и шились новые платья. Карету новую приобрели, решили, что старая недостаточно хороша. Лошадей в хозяйстве, правда, было достаточно. На своих решили ехать не с целью экономии, а потому, чтобы в Москве свой собственный выезд иметь. Невесты были не бедные и Татьяна Кирилловна хотела блеснуть в высшем свете. Ее дочь не останется незамеченной, наверняка она будет одной из первых красавиц в этом сезоне. О падчерице она старалась не думать.

К к середине декабря приготовления к поездке были закончены. На третий день после рождества тронулись в путь.

По приезду в Москву сразу направились в дом дяди Дмитрия Петровича, брата его матери. Федор Сергеевич Холодов был старше племянника всего на шесть лет, они всегда были друзьями и оба радовались встрече. Татьяну Кирилловну родственники мужа почти не замечали, а вот дочерям его внимания было уделено предостаточно.

Наталья Николаевна, жена Федора Сергеевича, в первый же вечер составила список приемов и балов, которые девушки должны были посетить. Сопровождать их должны были сыновья хозяев, двоюродные братья Дмитрия Петровича. Молодые люди по старой семейной традиции готовились стать офицерами и гостили в родительском доме по случаю рождественских каникул. Сыновей у Холодовых было трое. Старшему из них Алексею было двадцать три, Илья был моложе его на год, и самым младшим был Петр. Петру в ноябре исполнилось двадцать. Братья были красивы каждый по своему. Старшие были светловолосы и сероглазы в мать, Петя был похож на отца. Глаза темные, почти черные. Густые темные волосы, слегка вьющиеся и зачесанные назад. Все трое были высокого роста и достаточно плотного телосложения. Характер будущие гусары имели веселый и добрый. В этом они между собой были очень схожи. Гостьи им понравились. Достаточно близкое родство позволяло вести себя с девушками без лишних церемоний. Дружба завязалась в первый же совместно проведенный вечер. Все балы и приемы молодые люди и девушки посещали вместе. Общество братьев Холодовых сделало Дашу и Катю заметными. Время полетело быстро и весело. Танцы, театр, опера. Множество поклонников. Чего еще желать молодым красивым девушкам. И только Катя иногда впадала в странную задумчивость. Она ни с кем не делилась своей болью. Ей казалось, что если она заговорит о Федоре Воронове, то ее сердце не выдержит и разорвется от тоски. Мир, где не было его , был скучен и не интересен. Она продолжала ждать встречи с ним, надежда увидеть его на одном из светских раутов не покидала ее. Наверное мысли материализуются. Однажды в самый разгар шумного бала, когда девушки и братья Холодовы стояли у стены и ждали начала следующего танца, у входа в зал появился князь Воронов Федор Михайлович. Он шел под руку с красивой рыжеволосой девушкой. Ее большие зеленые глаза смотрели на собравшихся с чувством явного превосходства. Она была бы очень красива, но тонкие, сложенные в злую улыбку губы портили ее лицо. Она вроде бы даже улыбалась, но улыбка эта была такой недоброй, что заговорить с ней желания не возникало. Она шла, опираясь на руку князя Воронова, и ни у кого не возникло ни тени сомнения, что ее права на него бесспорны.

Катя смотрела на князя не больше десяти секунд, но этого времени хватило, чтобы их глаза встретились. Она смогла отвести взгляд почти сразу. Девушка надеялась, что он не смог за один миг понять ее боли и тоски. Снова заиграла музыка, Катя положила руку на плечо Петра Холодова, и он закружил ее в танце. Она не сводила глаз со своего партнера, боялась ненароком еще раз увидеть князя Воронова. Ей не хотелось, что бы он знал о ее чувствах. Зачем, ведь он здесь со своей невестой.

Танец закончился и Катя попросилась домой. Даша не возражала. Она все поняла. Она жалела сестру и восхищалась ей. На один только миг в ее глазах промелькнула боль. Катя едва сдержала крик, когда увидела князя Воронова, но не позволила себе даже минутной слабости. Никто кроме Даши не заметил ее смятения, при появлении князя. Все правильно, ни к чему делать себя предметом светских сплетен. И только дома, когда девушки остались одни, Катя позволила себе заплакать. Она не билась в истерике, не кричала. Сидела в своей постели, опираясь спиной на стену и, молчала. Глаза ее были широко открыты. Слезы катились по щекам и подбородку. Девушка слез не вытирала. Она сидела словно каменное изваяние. Даше хотелось обнять сестру, вытереть ей слезы, гладить ее распущенные по плечам волосы. Но ей казалось, что любое прикосновение доставит Кате боль. Даша сидела возле сестры и молчала. Даже слов утешения найти не могла. Ее сердце разрывалось от боли вместе с сердцем Кати.

Домой отправились на другой день. Собрались быстро. Причины отъезда Малаховых так никто и не понял.

Федор Воронов увидел Катю, танцующей с Петром Холодовым и его сознание помутилось от ревности. Он уже почти забыл эту девочку. Но стоило ему увидеть ее в объятиях другого мужчины, он забыл о здравом смысле. Когда их глаза встретились, она отвернулась и больше ни разу не посмотрела в его сторону. Катя смотрела на своего кавалера. Конечно, она смотрела на Холодова не так, как когда-то на него Федора Воронова. В ее глазах не было огня, но была нежность и заинтересованность. Он забыл все приличия, хотел пригласить ее на следующий танец, но не нашел. До конца вечера был хмур и не вежлив со своей невестой. Выяснил, что Малаховы гостят у Холодовых только к вечеру. В гостиную Холодовых явился на утро третьего дня, но Кати не застал. Его встретили сыновья хозяев. Братья наперебой рассказывали о своих гостьях, жалели что девушки так скоропостижно уехали. Петр не скрывал своего интереса к Кате. Летом он собирался погостить у Малаховых и познакомиться с ней поближе. Ревность жгла сердце Федора. Он с трудом сдерживал желание закричать:

- Это моя и только моя девушка. Оставьте все ее в покое. Я ни кому не позволю прикоснуться к ней. Она любит меня и я достоин этой любви.

Потом ему вдруг начинало казаться, что Катя вовсе не любит его. Она давно забыла о нем и теперь ее вполне устраивает общество Петра Холодова. Федор больше не владел собой. Он плохо помнил, как оказался дома. На другое утро он заехал к своей невесте.

Княжна Шадорская встретила своего жениха в светло желтом платье. Ее рыжие волосы были уложены аккуратно и красиво. Большие зеленые глаза смотрели уверенно и слегка насмешливо. Она не знала причины визита жениха, но была рада его видеть. Князь Воронов интересный собеседник, скучать с ним не придется. То что княжна услышала заставило ее сначала растеряться, а затем рассвирепеть от злости.

- Доброе утро, Анна Степановна, - приветствовал ее Федор, - я виноват перед Вами, но лучше если Вы все узнаете от меня. Наш брак не может состояться, я люблю другую женщину. Простите меня великодушно, но мы не могли быть счастливы. Вы ведь не любите меня. Я понимаю, брак по любви непозволительная роскошь. Но я решил себе эту роскошь позволить. Да у меня будут проблемы с родителями, да наши семьи возможно перестанут быть союзниками. Твои родные возможно никогда не простят мне обиды, которую я нанес Вам. Еще раз прошу, простите меня.

Федор повернулся и вышел, не дожидаясь ответа. Его мысли были далеко от дома княжны. Он спешил кинуться в след за своей любовью. В доме Феклисовых князь Воронов был через два дня. Малаховы ужинали когда принесли письмо для Кати. Девушка развернула сложенный в четверо лист бумаги и прочла письмо. Лицо девушки побледнело, губы задрожали. Она была не в силах говорить. Протянула письмо матери.

«Екатерина Федоровна, мне необходимо срочно видеть Вас и разговаривать с Вами. Завтра утром посмею посетить Ваш дом. Будьте великодушны выслушайте меня.

Искренне Ваш, Федор Воронов.»

От радости Татьяна Кирилловна стукнула ладонью по столу.

- Я знала, что он никуда не денется. Значит князь может завтра нас посетить. Я бы хотела видеть вас обеих в платьях василькового цвета, если, конечно, Дарья не планирует затмить тебя.

В душе Даши зародилось чувство протеста, но она подавила его. Мачеха права. Она должна стать незаметной, неинтересной. На ее фоне должна заблистать красота ее сестры. Ярко синий цвет очень шел Кате, а ее Дашу делал серой мышкой. Ее бледная кожа приобретала нездоровый серо-голубой оттенок. Глаза становились просто серыми. Катя на ее фоне будет смотреться отлично. Мачеха давно подарила ей материал, как будто знала, что случай надеть такое платье представится.

На другой день Катя начала нервничать с утра. Накричала на горничную, хотя раньше всегда была добра к ней. Резко ответила матери, когда та предложила ей изменить прическу. Увидела Дашу в синем платье и ее раздражение моментально прошло. Лицо сестры было бледным. Волосы она причесала гладко. Только глаза ее все равно светились добрым задорным светом. Даша сама поправила локоны сестры, сама напудрила ей блестевший носик. Отошла чуть в сторону, полюбовалась. Этот оттенок синего удивительным образом подчеркивал красоту Екатерины. Кожа ее была словно бархатная, так и хотелось коснуться ее рукой и погладить. Рыжеватый отлив локонов становился особенно заметен. Чувственные полные губы и белоснежные зубы. Гордая посадка головы. Руки изящные, пальчики тоненькие. И, конечно, глаза. Черные, как ночь. Ресницы пушистые, густые. В этих глазах отражалось все. Ее тревога, ее готовность принести себя в жертву ради любви, ее счастье от предстоящей встречи.

Зазвенел колокольчик под окном и скоро слуга доложил:

- Граф Феклисов Андрей Яковлевич и князь Воронов Федор Михайлович.

Катя хотела кинуться в гостиную, но Даша остановила ее.

- Подожди, я пойду первой. Я не зря так вырядилась, ты должна смотреться на моем бледном фоне.

Девушки вышли к гостям. Катя чуть отстала от сестры, но когда Федор увидел ее, в душе его родились вовсе неведомые ему ранее чувства. Это были нежность и восторг, желание защитить эту девочку от всех жизненных бед и благодарность за ее бесконечную веру в него.

- Как, откуда в этой глуши появилось и выросло такое сокровище. Неужели я влюблен? Я Федор Воронов - повеса и покоритель женских сердец. Получается, что если я и покорял кого-то, то это были вовсе бессердечные женщины. Стоило мне увидеть эту девочку, с ее добрым открытым и преданным сердцем, и все мои прежние победы потеряли всякий смысл. Покоренным, завоеванным оказался я сам. Ведь она даже пальчиком не пошевелила, а я уже готов отказаться от всех благ ради возможности сжать ее в своих объятиях, поцеловать ее губы, эти нежные завитки на шее, коснуться губами ее плеч и может быть даже груди.

Федор с трудом остановил свои мысли. Он был уже слишком возбужден и если он начнет думать о том, что сделает с ней наедине, его возбуждение станет заметно всем. Он подошел к Кате, нежно взял ее руку и поднес к своим губам. Ее пальчики дрогнули, на щеках появился румянец. Молодой человек нашел в себе силы поздороваться с Дашей. Он даже не разглядел ее толком. Для него существовала сейчас только Катя, чудесная девочка с чудесными карими глазами, и он готов был бросить к ее ногам весь мир.

Татьяна Кирилловна вошла в гостиную, когда молодые люди уже поздоровались, обменялись замечаниями о погоде - гости пожаловались на мороз, и собирались пить чай. Она предложила гостям остаться к обеду и удалилась не желая мешать молодежи. По тому как князь Воронов смотрел на ее дочь, как улыбался ей она поняла молодой человек влюблен. Сумеет ли он пойти против воли семьи и жениться по любви покажет время. Но то, что он очень этого хочет, сомнений не вызывало.

- Катя, девочка моя, неужели счастье улыбнулось тебе? Ведь он не просто местный барин с пятью деревеньками. Он очень богат и знатен. А, самое главное он любит тебя. Может быть когда-нибудь он и изменит тебе, но при этом ты останешься его женой, и ваши дети будут носить фамилию своего отца.

Молодые люди напились чаю и Даша пригласила Андрея показать ему новорожденных щенков. Они ушли в соседнюю комнату, оставив стоящими возле окна вторую пару. Катя осталась с Федором наедине и он взял ее руку в свою, прижал нежную ладошку девушки к своей щеке, затем коснулся ее губами. Он целовал ее пальчики и она не убирала руки. Только румянец на ее щеках и ее испуганный взгляд остановили его. Он отпустил ее руку и заставил себя заговорить:

- Я не знаю, что Вам могу еще сказать, Катенька. Вы бесконечно дороги мне. Я боюсь ранить Вам сердце, для того чтобы просить Вас ответить на мои чувства я должен уладить свои проблемы в Петербурге. Я обещаю, что приложу все силы, для того чтобы иметь возможность предложить Вам руку и сердце. Я не смогу жить без Ваших глаз. Я не смогу жить, если буду знать, что Вы принадлежите другому, но я не имею права ничего обещать Вам сейчас. Я прошу Вас подождать две недели, я должен поговорить с родителями. Конечно, никто не может заставить меня жениться на нелюбимой женщине, но могут всплыть обстоятельства от меня не зависящие.

- Простите меня Федор Михайлович, но я тоже не знаю, что должна сказать Вам. Я думаю Вы все и так поняли. Вы намного старше и опытнее меня. Я простая провинциальная девушка, а Вы князь из Петербурга. Я, думаю, мои чувства известны не только Вам, но и всему нашему уезду. Как я могу быть равнодушной к Вам, если Вы лучший из всех кого я знаю. Вы единственный заметили и оценили меня, не богатую, не слишком умную и талантливую. Все что я могу дать своему мужу это моя любовь и преданность. Если Вам нужно мое сердце, то оно и так Ваше, не зависимо от того назовете Вы меня своей женой или нет.

Федор снова взял руки девушки в свои и прижал их к губам. Он был счастлив. Эта провинциальная девушка ссорила его с родителями, грозила разрушить союз двух влиятельнейших фамилий, вторгалась в его жизнь, сметая на своем пути все препятствия. Он представил себе, сколько злобы и ненависти женщин вызовет его женитьба на ней. Но зато, как будут ему завидовать мужчины! Кто из его друзей может похвастаться тем, что любим и уважаем женой? У него Федора Воронова непременно будет любящая, преданная и такая нежная и чувственная жена, что мужская половина Петербурга просто умрет от зависти.

Вернулись Даша и Андрей, они обсуждали щенков и сделали вид, что увлечены беседой и не замечают волнения Федора и Кати.

- Катюш, - обратилась Даша к сестре, - поиграй нам.

Катя улыбнулась и направилась к роялю. Она была благодарна сестре за возможность сказать любимому больше, чем можно выразить словами. Музыка поможет ей без лишних слов объяснить, как тревожно у нее на душе, как пугает ее будущее, как непоколебимо ее решение пойти за ним на край света, даже если он ее и не позовет. Она играла долго все с удовольствием слушали.

Молодые люди ушли поздно. Оставаться дольше было неприлично. Всю дорогу до усадьбы Феклисовых в душе Федора звучала музыка. Музыка слышась ему на протяжении всего пути до Петербурга. Ему казалось, что он чувствует запах ее волос. Он вспоминал ее руки летающие над клавишами рояля. Стоило ему закрыть глаза и он видел перед собой ее лицо. Все о чем не сказали ее губы, поведали ему звуки рояля и ее глаза.

По приезду домой Федор выдержал тяжелый разговор с отцом и сумел убедить его. С матерью было сложнее, но она была вынуждена подчиниться воле мужа. В начале марта Катя получила письмо:

«Здравствуйте Катенька! Я счастлив и спешу поделиться этим счастьем с Вами. Родители дали разрешение на наш брак. Жди сватов любовь моя! Сокровище мое, я не могу приехать к тебе прямо сейчас. Видимо до конца марта я не смогу оставить Петербург по делам службы. Но знай, мое сердце с тобой. Ты приснилась мне сегодня ночью. Во сне ты уже была моей женой. Я целовал тебя и ты отвечала на мои поцелуи. У тебя были такие сладкие губы. Я думаю, наша свадьба состоится в начале июня. Я, конечно, хотел бы поскорее, но скоро начнется Великий пост, Пасха в этом году поздняя. Венчаться можно будет только в начале мая. Родители говорят примета плохая свадьба в мае, всю жизнь маяться. Я не представляю себе, как можно маяться, имея такую жену, как ты моя прелесть. Я так скучаю по тебе. Мне безрадостно без тебя. Хочу вновь увидеть сияние твоих глаз, твою улыбку. Хочу, чтобы ты вновь играла мне. Хочу целовать твои руки и не только руки, прости за бесцеремонность. Хочу, чтобы ты родила мне сына. Хочу превратить тебя из провинциальной неопытной девочки в чувственную женщину. Уверен у меня это получится. Нас ждет множество счастливых дней и ночей. Представляю себе, как ты краснеешь, читая эти строки, и еще больше люблю тебя.

Твой навеки, Федор Воронов.»

Катя прочла письмо и увидела, что рядом стоит мать и ждет, когда дочь даст ей прочесть. Но дать матери это письмо она не могла. Слишком откровенен был Федор в выражении своих желаний. Она свернула письмо и сказала, счастливо улыбаясь:

- Пишет, что бы я ждала сватов. Хочет, чтобы свадьба была в начале июня.

Сваты приехали через неделю после того, как Катя получила письмо. А еще через неделю письмо получила Татьяна Кирилловна:

«Несколько лет назад Вы шантажировали меня, уличив в нечестности за карточным столом. Тогда я вынужден был помогать Вам в убийстве соперницы. Пришел мой черед заставить Вас платить по счетам. Не думаю, что свадьба Вашей дочери состоится, если семья ее жениха узнает о Ваших злодеяниях. Да и муж Ваш скорее всего выгонит Вас из своего дома. Предлагаю Вам встретиться и обсудить условия моего молчания. Доктор Ковров. »

Татьяна Кирилловна с трудом подавила стон. С трудом собрала в кулак волю и начала рассуждать спокойно. Чего он хочет, ведь знает же, что у нее лично особых денег нет. Стоит ей попросить мужа, и он непременно захочет узнать, для чего ей нужны деньги. Объяснений с доктором конечно не избежать, но нужно выйти из ситуации с наименьшими потерями. Она скорее руки на себя наложит, чем позволит этому поганцу расстроить брак дочери. Конечно он прав даже разговоров о том, что мать невесты Федора Воронова причастна к смерти первой жены Дмитрия Петровича достаточно для того, чтобы семья жениха пришла в ужас. Ее Татьяны Кирилловны имя и имя ее дочери смешают с грязью. Этого допустить нельзя. К вечеру прикинулась больной и приказала пригласить к себе доктора. Разговор с Ковровым привел ее в полный ужас. Старый развратник требовал денег, для этого она должна была продать свои драгоценности. Но самое ужасное в его требованиях было условие о том, что Татьяна должна стать его любовницей. Одна мысль о том, что ей придется лечь в постель с этим мерзавцем приводила ее в панику. Конечно, ей придется выполнить все его требования. Но где гарантия, что получив желаемое, он успокоится? После свадьбы Кати он уже не сможет разрушить ее семью. Но Дмитрий Петрович Татьяну из дома выгонит сразу. А главное от нее отрекутся собственные дети. Может быть сыновья и простят, понимают ведь, что все было сделано ради них, но Катя и Лизонька перестанут называть ее матерью. Коврову, разумеется, тоже достанется, но его неприятности не шли ни в какое сравнение с тем, что ждало ее. Видимо, ей придется до конца дней своих ублажать доктора. Господи, какая гадость. Маленький, щуплый. Зубов почти не осталось. Глазки узенькие, нос длинный. Губы тонкие, улыбка хитрая и мерзкая. Но самое противное это его руки, поросшие редкими рыжими волосами, пальцы длинные и худые с узловатыми суставами. Он не торопил, дал месяц на размышление, у него впереди было много времени. Одного его слова достаточно, чтобы разрушить счастье ее дочери. Остаток своей жизни Татьяна должна провести в зависимости от этого человека. Вот она расплата за грехи. Почему она не учла этого раньше. Думала сообщник не посмеет объявить о том, что они вместе сделали много лет назад. Ведь в тюрьму они должны были пойти вместе. Он виновен не меньше нее. Доказать факт убийства через столько лет практически невозможно, можно только опорочить ее имя. Ему терять нечего, репутация у него такова, что редко кто приглашает в дом. Профессиональная репутация у Коврова не намного лучше. Он так и остался доктором для крестьян и бедных горожан.

С тех пор жизнь Татьяны превратилась в ад. По условиям сделки два раза в месяц она должна была ложиться с ним в постель. Самым ужасным был первый раз. Она отправилась в город якобы за покупками к свадьбе дочери и заехала к нему. Ее визит к врачу вызвал взгляд удивления у кучера, но задать барыне вопрос он не посмел. С дворней барыня не церемонилась, порола за провинности безжалостно. Место свое прислуга знала. Но Татьяна Кирилловна к его удивлению объяснила все сама.

- Не хочу расстраивать барина своими болячками. Будь добр, если никто не спросит о моем визите к доктору, не распространяйся особенно, держи язык за зубами. Сам знаешь, муж жену любит здоровую.

- Все понял барыня. Слова никому не скажу.

Татьяна шла в кабинет врача, с трудом сдерживая ярость и отвращение. Ковров сидел за столом, когда она открыла дверь и вошла в его рабочий кабинет. Она пришла как раз к концу приема. Больных у доктора уже не было. Он знал, что она должна прийти сегодня и ждал ее прихода. Увидел ее лицо и сказал тихо, но зло:

- Вы, сударыня, это выражение со своего лица уберите. И давайте договоримся, чтобы я впредь его не видел. Мне кислая рожа жены надоела, на Вашем лице я хочу видеть выражение смирения и желания быть со мною, принадлежать мне. Наши встречи должны доставлять мне радость. Иначе зачем все это? Вы сказали, что не можете чаще двух раз в месяц посещать меня, не вызывая подозрений у мужа и я согласился. Вы просили подождать пока вы получите деньги за драгоценности и я опять пошел Вам навстречу. Я ведь могу и потерять терпение, мне надоели Ваши капризы. Извольте раздеваться и сделайте это так, чтобы когда Вы останетесь без одежды я с трудом сдерживал свою страсть. - он встал из-за стола подошел к ней ближе и ударил по лицу, - ты все поняла сука? Я не вижу улыбки на лице.

Татьяна с трудом жалобно улыбнулась и начала раздеваться. Разулась. Стянула перчатки, сняла шляпу. Начала расстегивать пуговицы на груди, но пальцы не слушались, руки дрожали. На щеке отчетливо отпечаталась ладонь доктора, в глазах стояли слезы. Ковров видел ее боль и унижение и был счастлив. Он мстил этой женщине за все свои жизненные неудачи. Она, семя распутной дворовой девки, выдает дочь замуж за князя Воронова, а он в жизни ничего добиться не смог. Как был плохим врачом, так им и остался. Татьяна, наконец справилась с пуговицами и сняла кофту. Она все еще была красива. Полные словно мраморные плечи, длинная шея, изящные руки. Синие полные слез глаза, мягкие губы и нежная бледная кожа. Она не могла сама развязать корсет и Ковров подошел к ней сзади и помог ей. Платье упало к ее ногам и она боясь, что оно помнется и это привлечет внимание домашних, наклонилась, чтобы поднять его. В этот момент она почувствовала на своих ягодицах руку Коврова, другой рукой он сжал ее грудь.

- Развязывай панталоны, - прошептал он ей в ухо.

Татьяна подчинилась. Для себя она решила, чем быстрее он удовлетворит свою похоть, тем быстрее она сможет отсюда уйти. Ковров отпустил ее и отошел в сторону. Он смотрел, как она сняла панталоны. Теперь на ней оставалась лишь легкая рубашка. Сквозь тонкую ткань была видна ее грудь, подол рубашки едва закрывал ее колени. Вид ее ног в чулках с подвязками вызвал у него прилив крови внизу живота. Он хотел ее, за возможность обладать этой женщиной он был готов пожертвовать многим. Его возбуждало ее унижение, она была в его власти и он наслаждался этой властью.

- Снимай сапоги, - приказал Ковров, садясь на кушетку и протягивая ей ногу.

Женщина продолжала безропотно подчиняться. Она разула своего мучителя и ждала дальнейших приказаний.

- Давай раздевай меня дальше, сегодня ты моя дворовая девка, поняла?

И вновь она выполнила его требования. Он лежал совершенно голый на кушетке и смотрел на нее, нагло улыбаясь. Татьяна старалась не смотреть на его возбужденный член, но глаза невольно поворачивались в сторону непристойного зрелища. Вид обнаженного мужчины возбуждал ее помимо ее воли. Последний год Дмитрий не то чтобы охладел к ней, просто его мужские возможности стали заметно слабее. Она начала страдать от недостатка секса. Она хотела мужа всегда, всегда готова была отдаться ему, а он брал ее раз в неделю и не хотел большего. Ковров понял, что она хочет близости с мужчиной, что это сильнее ее.

- Подойди, - приказал он.

Татьяна молча подошла и встала рядом с лежащим мужчиной.

- Раздвинь ноги.

Женщина подчинилась, и его рука скользнула ей между ног.

- Сучка, да ты вся мокрая, как тебе хочется.

От его прикосновения она застонала и задвигала бедрами, сгорая от желания. Она проклинала себя за это желание и ничего не могла с собой поделать. А вот Ковров был на седьмом небе от счастья. Она хотела его! Его жена ни разу не испытала радости от близости с ним, а эта роскошная женщина вся трепетала от его прикосновений. Ее возбуждение усилило его страсть. Он больше не контролировал ситуацию. Резко поднялся, схватил женщину в охапку, повалил на кушетку и взял ее. Она двигалась с ним в такт, стонала и выгибалась ему навстречу. Он остался доволен собой и ей.

Татьяна торопливо оделась и направилась к выходу. Она ненавидела себя. Этот мерзавец не просто взял ее, он заставил ее испытать удовольствие. Ее тошнило от его вида. Еще совсем недавно эта рука с рыжими редкими волосами на длинных пальцах касалась ее самых интимных мест. Она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

- Сударыня, хватит притворяться, что Вы оскорблены и остались недовольны. Вернитесь и поцелуйте меня в знак благодарности. Ведь Вам понравилось не правда ли? Признайтесь честно. - и вновь в его голосе зазвучала угроза, - я не собираюсь повторять дважды. Ты что, сука, плохо слышишь?

Татьяна молча вернулась, преодолевая отвращение к нему и к себе, поцеловала Коврова, который все еще лежал на кушетке, даже не пытаясь прикрыть свою наготу.

С тех пор она являлась на прием к доктору два раза в месяц. Она перестала бороться с собой и просто получала удовольствие от этих встреч. Старалась не думать о том, насколько он мерзок. Приходила в его кабинет, раздевалась сама, раздевала его ложилась на кушетку и раздвигала ноги пошире.

Федор писал своей невесте каждую неделю и она отвечала ему. Переписка, конечно, не могла заменить молодым людям общения, но каждое письмо приносило столько радости. Федор писал о своей любви, о новостях столичной жизни, о своих друзьях и знакомых. Катя рассказывала в письмах о себе и своей семье. Писала о том, как красиво весной в их имении. Ни разу она не написала, что любит его и ждет с нетерпеньем. Но он знал это и без ее слов. Понимал естественную девичью стыдливость, его умиляла скромность и неопытность невесты. Только когда до свадьбы оставалось меньше месяца начал волноваться сумеет ли он разбудить в ней женщину, готовую не только к платоническим чувствам. Его смущала ее молодость. Но он вспоминал ее глаза, ее полные мягкие губы. Он просто обязан научить ее любить и быть любимой. Она не может оказаться бесчувственной, их брак обязательно будет счастливым.

Федор приехал навестить свою невесту за месяц до свадьбы. Апрель подходил к концу, а на улице еще не было настоящего тепла. Семейство Малаховых еще не перебралось обедать на веранду. Гость вошел в дом, когда хозяева только что вышли из-за стола. Катя после обеда хотела почитать на веранде. Она взяла плед, чтобы укрыть ноги и направилась к выходу. И здесь она увидела Федора. Бросила на пол плед и книгу и кинулась к нему навстречу. Подбежала хотела обнять, но смутилась и стояла не зная, куда деть руки. Он взял ее руки и поднес их к своим губам. Наконец нашел в себе силы оторвать взгляд от невесты и поздоровался с хозяевами. Татьяна Кирилловна уже распорядилась накрыть стол и накормить гостя, который наверняка проголодался с дороги. Дмитрий Петрович молча наблюдал за возникшей суетой, он не знал, что должен делать в таком случае. Наконец поинтересовался, надолго ли приехал гость.

- Поживу у Вас недельку, если не возражаете, а затем заберу Катеньку и Вас всех и увезу в Петербург. Катенька должна отдохнуть перед свадьбой. Ехать долго, дороги еще не совсем просохли. Платье еще надо успеть сшить. Моя сестра поможет тебе приобрести все необходимое. Впрочем Вам видимо тоже придется сделать множество покупок. Я Вам подарки всем привез. Прикажите мой багаж принести, мне кажется я сумел Вам всем угодить.

Принесли вещи князя и он достал из саквояжа ружье для будущего тестя, шаль для тещи, краски для маленькой Лизы и два колечка одно для Даши другое для Кати. Даша получила кольцо с сапфиром, а Катя с рубином. Федор улыбнулся девушкам и сказал:

- Как в тот вечер, на балу, помните?

Пока гость раздавал подарки, пока его кормили обедом, Катя смотрела на суженого, и сердце ее готово было выскочить из груди. Федор предложил невесте прогуляться по саду, он очень хотел остаться с ней наедине. Она была так красива, руки сами собой тянулись к ней. Вышли в сад, дошли до угла дома, повернули на узенькую тропиночку, ведущую к беседке. Катя шла, опираясь на руку жениха. До беседки дошли молча. Федор взял руки невесты и положил их себе на плечи, обнял ее за талию и прижал к себе. Ее глаза и губы были так близко. Она не сопротивлялась, смотрела на него с восторгом и любовью. Провела рукой по его мягким кудрявым волосам.

- Вы, Федор Михайлович, скучали по мне?

Он не ответил, приник к ее губам и забыл обо всем на свете. Оторвался на мгновение, посмотрел в глаза, увидел в них то, что больше всего хотел увидеть и снова завладел ее губами.

- Катенька, сокровище мое, я не знаю как доживу до нашей свадьбы.

Его губы ласкали ее шею. На улице было холодно, но ни он ни она не замечали этого. Федор понял, что перестает контролировать ситуацию, оторвался от Кати и предложил собирать цветы.

- Давай так, ты находишь синий цветок, ты меня целуешь, я нахожу красный я тебя целую.

- А если я не найду вообще ни одного цветка?

- Тогда я расстегну пуговичку на твоем платье и поцелую твою грудь.

Катя покраснела и кинулась прочь. Вернулись молодые люди только к ужину. В руках они несли большие букеты полевых цветов. Катя улыбалась распухшими от поцелуев губами, глаза ее сияли, она любила и была любима. Татьяна Кирилловна смотрела на дочь и к чувству радости за нее примешивалась горечь. От одного воспоминания о Коврове ей становилось тошно. Он уже предупредил ее, что если она уедет в Петербург на свадьбу дочери, то должна будет компенсировать ему пропущенные свидания. В этом месяце она посетила его уже три раза.

В Петербург Малаховы приехали вечером. Федор помог приобрести семье невесты особняк. За ту неделю, что он гостил в имении будущих родственников он еще больше полюбил свою невесту. Его сводили с ума ее губы. Он чувствовал она готова отдаться ему. Ей тяжело сопротивляться, когда его руки касаются ее груди. Взгляд ее становится томным, дыхание порывистым. Федор был уверен его жена будет темпераментной, чувственной женщиной. Она подарит ему такие ночи, каких он еще не знал ни с одной женщиной. До свадьбы оставалось две недели. Внизу живота все болело от постоянного возбуждения. Голова кружилась от счастья. Подошел как-то к зеркалу, увидел там свое улыбающееся лицо и подумал:

- Действительно любовь делает людей глупыми. Я например совсем дурак.

За три дня до свадьбы Федор зашел к невесте. На ней было простое домашнее платье. Волосы были заплетены в косу и уложены в замысловатый узел на затылке. День был жаркий, лето наконец-то решило наверстать упущенное. Катя явно страдала от жары, она сидела облокотившись на спинку дивана и читала. Она была такой милой, домашней. Он так давно хотел ее и только ее. Он мог решить проблему с неутоленным желанием множеством способов, но даже представить себе не мог, как поцелует другую женщину, как она ответит на его ласки. Подошел к невесте сзади, обнял, прижался своей щекой к ее щеке. Вдыхал запах ее волос, чувствовал нежность кожи. Коснулся губами мочки ее ушка и шепнул ласково:

- Солнышко ты мое, давай не будем дожидаться свадьбы. Я умру, если сегодня ты не будешь принадлежать мне.

- Я давно принадлежу тебе. С той самой встречи в нашем городе на балу зимой. Но свадьбы я очень хочу дождаться. Мне немного страшно, немного грустно. У меня горничная новая, она недавно вышла замуж. Я у нее спрашивала, как это быть с мужчиной и она мне сказала, что в первый раз будет больно. Я боюсь. Я очень люблю тебя, очень хочу быть твоей и только твоей, но все равно боюсь. Я наверное совсем глупая, да?

- Ты у меня самая умная, самая красивая и самая ласковая.

Венчались в маленькой церкви, народу на венчании было не много. Свадьба, конечно, не была скромной, все было дорого и со вкусом.

Молодые люди так устали, что невеста едва добралась до постели. Уснула, даже не дождавшись пока горничная разденет ее. Федор сам раздел невесту и отнес на руках в постель, разделся сам и лег рядом. Не было у супругов Вороновых первой брачной ночи, было первое брачное утро. Чудесное раннее утро в один из самых длинных дней в году. Федор проснулся не задолго до рассвета и разбудил жену поцелуем. Она приоткрыла глаза, поняла, что лежит совершенно голая рядом с мужчиной, который вчера стал ее мужем. Хотела смутиться и испугаться, но он снова поцеловал ее. Его губы были требовательными и нежными. Его руки гладили ее тело, и она доверилась его рукам и губам. Он взял ее осторожно, и если она и почувствовала боль, то все равно не смогла отказаться от счастья принадлежать любимому.

После свадьбы дочери семья Малаховых вернулась в имение. Приехали на каникулы сыновья. Лето вошло в силу в июле и пошло на спад в августе. Как всегда летом в имении было много работы и сыновья помогали отцу. Скоро старшие станут офицерами и подолгу не смогут навещать родительский дом. Николай так и не смог подружиться со сводными братьями. Его гораздо больше привлекало общество сестер. Вечерами учил их ловить рыбу, по утрам играл в мяч с Лизаветой. Кончилось лето, и молодые люди вернулись в город. В усадьбе остались отец Дмитрия Петровича, он сам его жена и две их дочери - Даша и маленькая Лизонька. Даша скучала без Кати и Николая, и ее лучшим другом стал дед. С ним она проводила большую часть своего свободного времени. По прежнему на ней лежали заботы по ведению дома, да и образование свое Дарья Дмитриевна заканчивать не собиралась. В этом году она решила брать уроки рисования, музыки и танцев. Она обязательно должна зимой погостить у сестры. Она не может допустить, что бы княгине Вороновой было стыдно за своих деревенских родственников.

Татьяна Кирилловна продолжала два раза в месяц навещать доктора. Однажды осенью она действительно приболела и написала Коврову письмо с просьбой навестить ее. В визите доктора к жене Дмитрий Петрович не увидел ничего, что привлекло бы его внимание. Просто он не переставал удивляться почему Татьяна Кирилловна пользуется услугами именно этого доктора. В городе были врачи, чья репутация была значительно выше репутации доктора Коврова. Да и здоровье жены его волновало. На его вопросы она отвечала неохотно, было заметно, что разговор о докторе и ее здоровье ей неприятен. Пришлось Дмитрию Петровичу банально подслушать, о чем говорили лекарь и его жена.

Татьяна Кирилловна полулежала в постели. Ее носовой платок был совсем мокрым. Она постоянно чихала и кашляла. Доктор сидел подле нее и выписывал рецепты. Осмотр он видимо уже закончил.

- Быстро однако он поставил диагноз, - удивился Дмитрий Петрович. Но то, что он услышал дальше, лишило его покоя навсегда.

- Да, Татьяна Кирилловна, я вижу вы действительно больны и потому вынуждены сегодня отменить свой визит ко мне. Разумеется, потом мы наверстаем упущенное. Вы, милочка, пока пейте чай с малиной и смородиной. Это лучшие средства от простуды. Да еще мед, конечно, это тоже неплохо помогает. Доктор убрал с лица больной прядь волос и коснулся губами ее щеки:

- Вы как всегда прекрасны, душа моя, даже не верится, что такой ангел способен совершить все смертные грехи. За такой внешней красотой такая порочная грязная душа. Вы скучаете по моим ласкам, мой ангел? Не расстраивайтесь, через неделю вы будете здоровы и должны будете посетить меня.

Последние слова доктор произнес тоном приказа. Дмитрий Петрович хотел немедленно ворваться и потребовать объяснений, но в этот момент в комнату вошла младшая дочь, и он должен был сдержаться, чтобы не испугать девочку. Пока нашел гувернантку и отчитал, за то, что оставляет ребенка без присмотра, доктор уже ушел. Первая волна гнева прошла, он смог, хотя и с трудом, осмыслить ситуацию. До его сознания дошло, что разговор, услышанный им должен вызвать в нем не только чувство ревности. Ясно, что доктор шантажирует его жену. Он обвинил ее во всех смертных грехах. Что такое могла совершить его Татьяна? Его всегда покорная добрая и ласковая жена. Она всегда была так внимательна к нему. Он был уверен в ее любви и верности и вдруг такой удар. Этот мерзавец разговаривал с ней так, как будто имел на это право. Он прикасался к ней, а она даже не посмела отвести его рук. Через неделю она должна будет нанести ему визит. Да через неделю после такой простуды ей нельзя будет еще выходить из дома. До города восемь верст, дороги совсем раскисли. Дмитрий поймал себя на мысли, что жалеет жену, и возмутился собственной мягкотелости. Доктор назвал ее порочной, интересно, что дало ему право так говорить. Почему он вообще смог позволить себе такой тон? Он захотел узнать все. Решил продолжить слежку за женой. Он не отпустит ее в город через неделю. Причина проста ее болезнь. Более того, он сам позовет к ней доктора, но это будет не Ковров.

Татьяна Кирилловна встала с постели на четвертый день. Она была еще очень слаба, из дома пока не выходила и почти весь день провела в кресле возле печки. Смотрела на огонь и думала. Никто из членов семьи не зашел к ней за целый день ни разу. То ли не хотели беспокоить, то ли в ее обществе не нуждались. Вечером ненадолго забежала младшая дочь, поцеловала мать на ночь и снова убежала. Муж в ее комнате так и не появился. После визита доктора она видела его всего один раз, удивилась его мрачному настроению, но не придала этому особого значения.

На пятый день своей болезни Татьяна Кирилловна спустилась в столовую к завтраку. Она старалась скрывать от родных свою слабость, иначе ее визит к доктору в город вызовет подозрения. Но стоило Дмитрию Петровичу увидеть жену, как он тут же заговорил с ней тоном, не терпящим возражений:

- Вы, Татьяна Кирилловна, еще слишком больны, Вам еще лежать надобно, а Вы уже из комнаты своей вышли. Не понимаю Вашей беспечности. Если Вам не дорого собственное здоровье, так о нас подумайте. Ваша болезнь может оказаться заразной, - он начал резко, но увидел несчастное лицо жены, и пожалел ее, закончил почти ласково, - ступай Таня к себе, раздевайся и ложись. Завтрак тебе сейчас принесут.

Дмитрий Петрович знал, что через два дня она должна посетить Коврова, и должен был помешать этому визиту. После завтрака он поднялся к жене, сел возле ее кровати и потрогал губами ее лоб. У жены еще был жар. Что скрывает она, и что знает про нее Ковров. Почему она не смеет ослушаться доктора, который имеет самую отвратительную репутацию. Дмитрий Петрович со дня смерти Лизы старался не встречаться с этим человеком. Он видел Коврова, когда тот приходил в его дом, лечить прислугу, но даже не отвечала на его приветственные поклоны. Врач он без сомнения никудышный и человек неприятный. Что общего у него с Татьяной?

В день, когда Татьяна Кирилловна должна была посетить Коврова, Дмитрий Петрович зашел к жене и сказал:

- Таня, я сегодня в город еду, давай привезу тебе другого доктора. Ковров может только дворню лечить и то плохо.

- Давай так сделаем, сегодня пусть Ковров приедет, а на завтра позови доктора Ремизова.

- Хорошо, милая, как скажешь, - ответил миролюбиво Дмитрий Петрович и вышел из комнаты.

Он приказал запрячь лошадей и отправился в город. Первым делом он навестил Коврова. В кабинет доктора Дмитрий Петрович вошел, резко распахнув дверь. Так получилось, что он не сумел придать своему лицу добродушное выражение, и глаза его метали молнии. При виде гостя доктор побледнел и вскочил со стула. В голове Дмитрия мгновенно созрел план. Он широкими шагами подошел к Коврову и взял его за грудки.

- Татьяна Кирилловна мне все рассказала. Ты мерзавец, твое положение в обществе не дает возможности мне убить тебя на дуэли. Но я обещаю, что уничтожу тебя. Я засажу тебя в тюрьму до конца дней твоих, на каторгу пойдешь! Всю семью твою изничтожу, не будет их в этом городе!

- Дмитрий Петрович, пощадите, Христом Богом прошу, пощадите. Это не я, это она во всем виновата. Она меня заставила. Зачем мне было Вашу жену убивать, она мне не мешала вовсе. Это Татьяна Кирилловна ее ненавидела и хотела занять ее место. Я не знаю, что она Вам наговорила, но она действительно заставила меня!

- Рассказывай, как было на самом деле, - последние слова дались Дмитрию Петровичу с большим трудом. Перед его глазами вмиг всплыло лицо Лизы, искаженное страданием. Сердце разрывалось от боли, он слушал Коврова, молча, не перебил ни разу. Когда доктор закончил свой рассказ он знал все с того момента как его жена уличила Коврова в шулерстве и до того последнего дня, когда она была в его кабинете последний раз.

- Дмитрий Петрович, не губите. Я на веки Вам предан буду, как собака, - голос доктора звучал жалобно.

- Живи гад, черт с тобой, - сказал Дмитрий Петрович, повернулся и вышел на улицу. Ничего не видя вокруг, дошел до своей коляски и сел. Кучер долго ждал приказаний, но так и не дождался. Не выдержал спросил несмело:

- Куда прикажете ехать, барин?

- Езжай домой, Гаврила, - голос хозяина звучал глухо, лицо было бледно и неподвижно.

Лошади шли шагом, Гаврила не погонял их, понимал у барина беда, ему надо побыть одному и подумать. В голове у Дмитрия мысли проносились с быстротой ветра. Воспоминания захлестнули его, он вновь прощался с умирающей матерью, слышал крики Лизы. Потом память уносила его на много лет назад и он вспоминал, как впервые был счастлив с женой в постели, как она не побоялась греха и пришла в его спальню постом. Вспоминал как они вдвоем просидели весь день у колыбели Даши. Он видел Лизу играющую с маленьким Коленькой в мяч. Вспоминал ее первое письмо к нему. Дмитрий Петрович закрыл лицо руками и заплакал.

После смерти Лизы прошло восемь лет. Пять лет убийца его жены занимает ее место рядом с ним. Дмитрий Петрович вспомнил, как встретил тогда Таньку на кладбище, и как она плакала тогда вместе с ним по сестре. Он ее в тот день за Лизу принял, она себе даже платье сшила для этого случая. Гадина! Ты не имеешь права жить. Ты убогая на всю душу тварь!

Но все, что он мог сделать, это выгнать ее из своего дома. Купить ей дом в столице и пусть живет там и делает, что хочет. Убить ее он не сможет, такого греха на душу свою брать нельзя. Да и о детях подумать надо. У него две дочери не замужем, им жизнь ломать нельзя. Да и сыновьям еще карьеру сделать нужно. Отец убийца лишит их этой возможности. Даже в тюрьму посадить ее нельзя, выносить сор из избы - вредить собственным детям. Зачем Василий Кириллович дал ей вольную. Запорол бы сейчас на конюшне, как крепостную девку, и вопрос решен. Нет, она теперь его жена, Татьяна Кирилловна Малахова. У нее даже паспорт есть, где написано, что она замужем за дворянином. Она больше не Танька, она теперь благородная дама.

Дмитрий Петрович не заметил, как доехал до дома. Разделся поднялся в спальню жены и запер дверь на ключ. Увидел на столике жены плеть, которой она порола прислугу и которую всегда держала на виду, что бы дворня не забывалась. Взял в руки плеть, сбросил с жены одеяло и замахнулся. Она увидела лицо мужа и плеть в его руке и все сразу поняла. Успела перевернуться на живот и спрятать лицо и грудь.

После каждого удара на коже женщины оставался красно-синий припухший рубец. Она не кричала, только вздрагивала после каждого удара и стонала. Прятала лицо и руки в подушку, не могла допустить синяков на открытых частях тела. Дмитрий Петрович не мог позволить себе убить жену и потому когда увидел, что одним из ударов рассек ее кожу, отбросил плеть в сторону и направился к выходу. Отпер дверь, на пороге повернул голову в сторону кровати, где лежала избитая жена, и презрительно сказал:

- Задница заживет и что, бы духу твоего в моем доме не было. Три дня тебе даю. Детям жизнь портить не стану, но о твоих делишках расскажу им все. Пусть сами решают, нужна ли им мать, которая лишила жизни стольких людей. Денег на первое время дам, но всю жизнь содержать не собираюсь. Так что тебе одна дорога в монастырь. Может Бог тебя и простит, а я вряд ли.

Дмитрий Петрович вышел из комнаты жены и направился к себе. Сегодня он ничего больше предпринимать не должен. Первый приступ ярости прошел, он уже мог контролировать себя, но все равно боялся сгоряча наломать дров. Видеть кого либо он сегодня не хотел. Приказал подать обед в свою комнату и не беспокоить без нужды. Сослался на головную боль.

До вечера ходил по комнате, пытался успокоиться, но не мог. Слезы сами текли из глаз, горло сжимал спазм, дышать было тяжело. Боль утраты, утихшая за восемь лет, мучила его с новой силой. Одно дело знать, что причина смерти твоих близких несчастный случай, болезнь либо воля судьбы. И совсем другое дело, если твою жену и мать убила твоя любовница, если причина смерти самых дорогих тебе людей ты сам. Восемь лет он ложился в постель с убийцей, сидел с ней за одним столом, воспитывал ее детей. Дети, конечно, ни в чем не виноваты. Особенно Катя. Даша считает ее сестрой, а она редко ошибается в людях. Вот она Таньку так и не признала. Не грубила мачехе, не ссорилась с ней, никогда на нее не жаловалась. Просто держалась всегда в стороне от нее. Да и сыновей Танькиных Даша не любила. Свою нелюбовь она не демонстрировала, но и особо не скрывала. Разговаривала с ними всегда холодно, как с чужими людьми. Дмитрий Петрович несколько раз хотел поговорить с дочерью, но разговор не получался. Упрекнуть дочь ему было не в чем. Не скажешь же ей, почему у тебя глаза не блестят, когда на мачеху и сводных братьев смотришь.

День клонился к вечеру Дмитрий Петрович лег спать рано. Но сон не шел. В голове снова и снова всплывали картины прошлого. Уснул под утро, проснулся с головной болью. Привел себя в порядок, позавтракал и направился в библиотеку. Решил почитать и отвлечься от невеселых мыслей. Знал, пока не сможет взять себя в руки, разговаривать с детьми о Таньке не должен. Прочитал страниц двадцать, попытался вспомнить о чем шла речь в книге и не смог. Мысли невольно возвращались к событиям вчерашнего дня. Танька не вышла к завтраку, может быть он вчера перестарался, и искалечил ее. Или наоборот, она решила, что наказана слишком сурово и дуется на него. Ведь она все эти годы вины за собой не чувствовала. Жила с таким грехом на душе и спокойно спала, ела, воспитывала детей. А может быть все уже позади и она покинула его дом. Нет это вряд ли. Куда она пойдет без денег. И тут словно в ответ на его мысли на пороге библиотеки появилась Танька. Она была не одета. На ее теле была лишь короткая батистовая рубашка. Ее колени руки и плечи были оголены, рубашка держалась на плечах на тоненьких бретелях. Сквозь ткань были видны контуры ее фигуры. Она была еще очень красива, даже в свои тридцать семь лет. Следы от ударов плетью были видны не только на оголенных участках тела, но и через тонкую ткань. Танька явно рассчитывала на сострадание. Она знала, Дмитрий Петрович человек добрый и в ее сердце тлела надежда, что он все-таки простит ее. Ну а если не простит, то может быть просто пожалеет, когда увидит следы побоев на теле. Но она просчиталась на этот раз.

Дмитрий Петрович впервые посмотрел на свою вторую жену трезвыми глазами. Сегодня страсть к ней не проснулась и он, наконец, увидел, что с Лизой у Таньки ничего общего нет.

Да такие же темные вьющиеся волосы. Такой же овал лица. И все. Глаза холодные, злые. Жестко очерченные губы, делали ее рот хищным. Дмитрий Петрович вспомнил тонкий гибкий стан первой своей жены и фигура жены второй показалась ему лишенной всякой грации. Перед ним стояла самка, умеющая производить на свет потомство и заботиться об этом потомстве. Готовая кинуться на защиту своих детенышей и перегрызть горло любому, кто попытается причинить им зло. В борьбе за существование она умела выживать. Жизнь в лишениях наложила отпечаток не только на ее характер, но и на внешность.

Супруги долго молча смотрели друг на друга. Она не выдержала первой:

- Митя, давай поговорим. Я уверена, ты все не правильно понял. Позволь мне все объяснить тебе.

- Для тебя, Таня, я теперь Дмитрий Петрович, я больше не твой муж. Если хочешь остаться, то только в роли дворовой девки, какой ты была до встречи со мной. Давай иди оденься и приходи поговорим о том, как ты будешь жить дальше. Если бы не Катя и Лизонька я бы убил тебя, а так вынужден просто выгнать из дома. Я жду тебя здесь. У тебя полчаса на все и пока будешь одеваться, реши какой монастырь тебя больше устроит.

На пороге комнаты Татьяна Кирилловна возникла через пять минут. На ней была другая рубашка, из фланели и с длинными рукавами и глухим воротом. Следы от плети больше не были видны. Он молча сняла со стены ружье и выстрелила в мужа. Дмитрий Петрович упал на спину, а Татьяна подошла к нему положила ружье на пол, недалеко от убитого и быстро вышла из комнаты. Успела добежать до своей спальни и кинулась назад в библиотеку, где уже над телом хозяина рыдал его лакей. Увидела деяние рук своих и кинулась на колени перед убитым мужем. Рыдала в голос, билась в истерике. Ее слезы были искренними. Она любила мужа и не хотела его смерти. Просто жизнь не оставила ей выбора. Татьяна Кирилловна не могла пойти в монастырь и потерять любовь и уважение детей.

Полиция приехала к вечеру. Следователь решил, что смерть хозяина несчастный случай. Чистил ружье и забыл разрядить. Причин лишать барина жизни ни у кого не было. Все семейство Малаховых было убито горем. Наследства после Дмитрия Петровича не осталось никакого. Пока был жив Петр Михайлович, все принадлежало ему. Чужих в тот день в доме не было. Кучер Гаврила говорил, что за день до беды барин был в городе, доктора посетил. От доктора Дмитрий Петрович вышел очень расстроенный. Что барину доктор сказал, кучер понятия не имел. Но версия о самоубийстве возникла, и только благодаря местному священнику, Дмитрий Петрович был отпет по православному обычаю и похоронен рядом с женой и матерью.

После смерти отца и деда Лиза осталась совсем одна в имении. Мачеха забрала младшую дочь перебралась в Петербург, и жила с ней в доме, купленном накануне свадьбы Кати. Одиночество тяготило девушку, хотелось все бросить и уехать к сестре в столицу. Но оставить имение на произвол судьбы не могла. Ее отец вложил в Малахово душу. Хозяйство приносило не плохой доход, и оставить его на чужих людей, значит погубить. Да и от могил близких Лиза уехать не могла. Она ходила на кладбище почти каждый день. Странно, но эти визиты приносили покой в ее душу. Возвращаясь с погоста она уже не чувствовала той боли и тоски, что мучили ее каждое утро, стоило ей проснуться и открыть глаза.

В тот день в конце лета Лиза уже хотела уходить с кладбища, когда увидела, что к ней приближаются всадники в форме французской армии. Она, конечно, знала о войне, но думала, что боевые действия еще далеко и даже представить себе не могла, что пребывание в усадьбе может оказаться опасным для нее. Она постаралась собрать все свое мужество, но все равно не смогла заставить себя выглядеть спокойной. Она боялась! Хотела встать и убежать, но ноги стали ватными и не слушались ее. Лиза облокотилась на ограду и с ужасом ждала приближения всадников. Наконец, французы подъехали совсем близко. Самый молодой из них слез с лошади и подошел к ней. Не снимая перчатки, взял девушку двумя пальцами за подбородок и, повернувшись к своим спутникам, сказал:

- Не правда ли недурна, господа? У меня не было женщины больше месяца, и я думаю, вы не возражаете, что это моя добыча. Ведь именно я предложил Вам поехать в этом направлении.

Даша вскочила и кинулась бежать, но француз догнал ее, повалил на землю и она с ужасом почувствовала его руку на своем животе. Он уже поднял подол ее платья и развязывал пояс на панталонах.

- Я, умоляю Вас, не делайте этого, - жалобно просила девушка. Ведь вы же благородный человек, почему Вы так со мной поступаете? Отпустите меня, пожалуйста.

Лиза молила о пощаде, но на милость оккупанта не надеялась. От отчаяния и бессилия ее сердце разрывалось на части. Она уже прощалась с жизнью, и молилась.

- Лейтенант, немедленно прекратите, - услышала Даша чей-то властный голос. Мужчина говорил по-французски, и в ее душе блеснула надежда на спасение. Лейтенант не собирался оставить ее в покое и продолжал стягивать с нее панталоны. Вид обнаженного женского тела возбудил его, и он уже не мог остановиться. Вдруг Даша почувствовала, что чьи-то сильные руки стащили с нее насильника. Она поспешно поправила юбки, затем подняла голову и увидела склонившегося над ней офицера.

На вид ему было не больше тридцати лет, но виски его уже посеребрила седина. Он был высок ростом, широк в плечах, и очень красив. Темные до плеч кудри, темные большие грустные глаза. Волевой подбородок и чуть полноватые губы. Незнакомец улыбнулся, и девушка немного успокоилась. Он протянул к ней руку, помог подняться. Французы больше не смеялись, воцарилась напряженная тишина. Полковник нарушил закон войны, солдат имел право насиловать женщин неприятеля. Но все понимали перед ними совсем еще ребенок, удивительная очень красивая девушка, обижать детей на войне не принято. Была и еще одна проблема. Лейтенант был дальним родственником Бонапарта, а полковник принадлежал к опальному семейству. У маркиза де Жере могли возникнуть серьезные проблемы. Лейтенант человек мстительный, с ним ссориться опасно, он обязательно запомнит сегодняшнее унижение и сделает гадость, как только представится случай. Девчонку пожалели многие, и многие сейчас сочувствовали маркизу, но открыто принимать его сторону в конфликте никто не решался. Лейтенант Сапира был зол на полковника, но ослушаться приказа старшего по званию не посмел, все-таки война. Девчонка действительно было хороша. Темные волосы, синие большущие глаза, бледная почти прозрачная кожа. Фигура у нее замечательная. Тоненькая талия, крутые бедра, ноги длинные красивые. Лейтенанта возбуждал ее страх, она убегала и тем самым еще больше дразнила его, будила в нем охотника. Сапира все еще тяжело дышал и был возбужден. Маркиз старался не смотреть в его сторону и обратился к девушке:

- Кто Вы, прелестное дитя?

- Я Малахова Дарья Дмитриевна, хозяйка этого имения и двадцати пяти деревень в округе. Круглая сирота, есть правда мачеха, а также братья и сестры, но живу я здесь одна. Что Вас еще интересует господа?

Даша старалась говорить спокойно, но это давалось ей с большим трудом. И все-таки она не выдержала, ее нервы сдали и из глаз потекли слезы.

- Мадмуазель Малахова, извините лейтенанта, пожалуйста. На войне мужчины становятся грубыми. Мы не причиним Вам зла. Мы передовой разведывательный отряд, наша армия вряд ли окажется в этих местах. Цель нашего императора Москва. Свою задачу мы уже выполнили, выяснили, русских войск в округе нет. Вы невольно помогли нам в этом, если бы здесь стояли войска Вы, наверняка, знали бы об этом и не были бы так беспечны. Не заставляйте моих людей грабить ваших крестьян, окажите нам честь, позвольте переночевать в Вашем доме и накормите нас.

- Вы очень убедительны, мсье, извините, не заною Вашего имени и плохо разбираюсь в знаках отличия. У меня действительно нет выбора. Пойдемте, особых деликатесов не обещаю, но щами накормлю досыта. Тем более я Ваша должница. Лейтенанта мне, конечно, видеть в своем доме не очень хочется, но я понимаю, правила игры сегодня диктую не я.

- Вы очень любезны, мадмуазель. Правила игры действительно сегодня устанавливаем не мы, их диктует война. Сожалею, что до сих пор не представился - маркиз де Жере, полковник армии его величества Наполеона Бонапарта, к Вашим услугам, Дарья Дмитриевна.

Маркиз говорил и на его губах блуждала грустная улыбка. Скоро семь лет, как он покинул дом. Франция давно не знала мира. Власть монархии сменялась на революционную власть, теперь вот Наполеон объявил себя императором и разнес бурю войны по всей Европе. Ломались человеческие судьбы, древние аристократические фамилии исчезали навсегда в кровавом водовороте. Он сам был близким родственником Бурбонам по материнской линии и оставался единственным продолжателем своего очень древнего рода. Вот сгинет он, маркиз де Жере, на этой войне в далекой России и не останется в их роду мужчин, наследующих его фамилию. А здесь в этой чужой стране, оказывается, есть места, где жизнь не менялась уже много лет. Зачем он здесь? Что принес на эту землю его император? Что будет делать с этой землей, если победит в войне.

До дома было больше версты, а Даша пришла на кладбище одна и пешком. Возвращалась домой она на лошади маркиза. Он подошел к ней, извинился, подхватил за талию и посадил на своего коня, а затем запрыгнул сам. И вот теперь она была совсем близко от него, он дышал ей в затылок. Его руки, держащие поводья, сомкнулись вокруг нее кольцом. У него были красивые руки. Большие, сильные с длинными красивыми пальцами. В кольце его рук Даша чувствовала себя в безопасности. Шестым чувством она поняла, что он никогда не причинит ей зла.

Маркиз сидел на лошади позади незнакомой русской девушки. Видел прямо перед собой ее затылок и плечи, мягкие завитки волос на шее. Она разбудила в нем давно забытое чувство, ему хотелось защищать ее, заботиться о ней. Хотелось коснуться губами ее волос и шеи. Жаль, что он не видит ее лица. У нее удивительные глаза. Когда она плакала, они были темно серыми, а когда он сажал ее на лошадь, то увидел, что глаза у девушки синие-синие. Эти глаза смотрели на него по-детски доверчиво, а в глубине этих глаз он прочел женский интерес к себе. Этот интерес мелькнул на секунду, и она спрятала его, опустив ресницы.

Возле ее дома были через несколько минут, полковник слез с лошади, помог оказаться на земле Даше. В этот момент он снова близко увидел ее лицо. От волнения на щеках румянец, волосы немного растрепались и теперь пушистым кольцом окружали лицо. На щеках следы от недавних слез. В глазах тревога.

- Не бойтесь нас, мадмуазель, мы переночуем и утром непременно уедем. По крайней мере, сегодня ночью я сумею защитить Вас. Я потомок древнего рода рыцарей и имею понятие о чести. В нашем отряде я старший по званию, а каков командир таковы и его солдаты. Лейтенант поступил недостойно, но ведь все уже позади. Простите его великодушно и постарайтесь забыть. Вам самой так будет лучше.

Девушка задумчиво улыбнулась маркизу, успокоила дворню, велела накрывать на стол. Разделить трапезу с напрошенными гостями не захотела. Приказала подать ужин в свою комнату, куда ушла сразу, как только вернулась домой. Привела себя в порядок, надела другое платье, причесалась и взяла в руки книгу, хотела отвлечься от грустных мыслей. Но не смогла прочесть ни строчки. Сидела, смотрела в окно и как ни старалась, не могла сосредоточиться ни на чем. Маркиз был симпатичен ей, но он был солдатом вражеской армии, эта армия вторглась в ее страну, а сегодня добралась и до ее имения.

Стемнело и она увидела свое отражение в окне. Зачем она надела это платье, которое так шло ей. Платье было синим, того холодного оттенка, который подчеркивал нежность ее кожи, синеву глаз, рыжеватый отлив волос. Неужели она хочет понравиться ему? Ведь он завтра уедет и она никогда больше не увидит его. Даша продолжала разглядывать свое отражение в окне, она увидела, как сзади нее открылась дверь, полковник вошел в ее комнату и встал позади ее стула. За окном их глаза встретились. С его стороны было неслыханной наглостью войти без стука в ее комнату. Но Даша не выгоняла его. Она знала, что он придет, она ждала его.

Молчание длилось долго и он первым нарушил его:

- Мадмуазель, Малахова, нам необходимо поговорить.

- Нам не о чем разговаривать, полковник. Завтра вы уедете и я больше никогда не увижу Вас. Мы чужие люди.

- Все не совсем так, мадмуазель. Война, конечно, вряд ли придет на Ваши земли этой зимой, но одному Богу известно, что будет дальше. Я не сторонник этой войны, но я солдат и вынужден подчиняться приказам. Вам следует уехать отсюда. Опасно оставаться одной в такой глуши. Ваши крестьяне вряд ли смогут защитить Вас. Я обратил внимание, в доме почти нет мужчин.

- Ценю Вашу заботу, полковник. Но сами понимаете, уезжать сейчас, даже опаснее чем оставаться в доме. Буду молиться. Ничего другого мне не остается.

- Мне будет очень жаль, если с Вами случится беда. Я не сентиментален, мадмуазель, но Вы тронули мою душу. Когда я сажал Вас на лещадь, то увидел доверие в Ваших глазах. Я не могу обмануть это доверие.

Даша встала, повернулась к полковнику лицом, улыбнулась печально. Зачем он пришел? Выразить сочувствие женщине, на чью землю пришла армия его страны. Он завтра уедет, в любой момент здесь могут оказаться его соотечественники, и она окажется в их власти. Сегодня он не позволил лейтенанту надругаться над ней, но завтра с ней может случиться все что угодно.

- Я хочу дать вам совет, Дарья Дмитриевна, отрежьте косу, и оденьтесь в мужской костюм. Из Вас получится отличный мальчик.

Он взял ее руку, поднес к своим губам, поцеловал нежно ласково. Она не отняла руки, она была благодарна ему за заботу, за мудрый совет, за то, что не позволил лейтенанту надругаться над ней. Жаль, что он француз, она никогда не позволит себе любить вражеского солдата. Она русская дворянка, ей не сделает чести роман с полковником армии Наполеона. Да, он красив, умен, благороден, но он пришел с войной на ее землю. Он враг. Никаких чувств к нему она испытывать не должна.

Даша, наконец, отняла свою руку. Постаралась придать своему лицу холодное выражение и настойчиво сказала:

- Уходите, полковник, уже поздно. Мне пора спать, да и Вам тоже. Я надеюсь, что когда я проснусь, Вас уже не будет в моем доме.

Полковник снял со своего мизинца перстень с большим красивым бриллиантом и снова взял руку девушки, что бы надеть ей его на палец. Увидел ее тоненькие пальчики, улыбнулся, положил перстень ей на ладонь и сжал руку девушки в кулак.

- Если сюда придут передовые части, это кольцо может помочь вам. Если случится так, что здесь окажутся те, кто наводит порядок на оккупированных территориях, лучше спрячьте его подальше. У себя на родине я достаточно известная личность, у меня много друзей и много врагов.

Даша достала из шкатулки иконку на длинной золотой цепочке, подошла к полковнику и, встав на цыпочки надела ее ему на шею. Снова отвернулась к окну, не хотела, чтобы он видел ее слезы и с трудом, сдерживая рыдания, сказала:

- Уходите полковник. Хранит Вас Бог. Спасибо Вам за все.

Утром, когда Дарья Дмитриевна проснулась, французов в доме уже не было.

Дни становились все холоднее и все короче. Дождь лил не переставая. Осень в средней полосе России, не самое веселое время года. Работы этой осенью было много. Даша рано вставала и к вечеру валилась с ног. Она не могла позволить себе полностью довериться управляющим, отец говорил, что как только они перестанут чувствовать за собой контроль, немедленно начнут воровать и перестанут добросовестно трудиться. Это значит, что то, что с таким трудом создал ее отец, будет очень скоро разрушено. Дарья Дмитриевна не могла этого допустить трудилась не жалея сил.

О случайно заехавших в ее дом французских офицерах старалась не вспоминать, гнала прочь от себя мысли о полковнике. Только поздно вечером, когда закрывала глаза, почему-то всегда видела перед собой его лицо. Ее память хранила образ этого человека в мельчайших подробностях. Она помнила его большие красивые глаза, добрую улыбку, сильные красивые руки. Зачем судьба так посмеялась над ней, показала мужчину ее мечты и навсегда отняла его.

Зима пришла как всегда неожиданно. Однажды Даша проснулась и увидела за окном вместо голых деревьев и черной земли совершенно другой пейзаж. Двор словно вычистили, и он сиял белизной.

На деревьях, на крышах домов, на всем вокруг лежал снег. На полях он лежал белым покрывалом, на деревьях пушистыми шапками. Пруд в саду еще не замерз, и темная поверхность воды резко контрастировала с белизной берегов. Даша долго состояла возле окна. Подали завтрак. Она с аппетитом съела тарелку каши и выпила кофе. Полевые работы закончились, теперь можно несколько дней провести дома. Даша взяла книгу и села в кресло возле окна. Но читать почему-то сегодня не хотелось. В голову приходили мысли о смысле жизни о том, что человек бессилен перед судьбой. Вот Катя, первый раз выехала в свет, и надо же было случиться, что князь Воронов оказался в тот же час в том же месте. Ведь до этого он в их городе не был ни разу и вряд ли приедет когда-нибудь еще. Почему никто из знакомых мужчин не трогает ее сердца. Почему ей неприятны мысли о том, что кто-то из них останется с ней наедине и попытается коснуться ее. Она вспоминала глаза сестры, когда та смотрела на Федора. Вспоминала, как горели Катины щеки, когда князь брал ее за руку. Только однажды прикосновения мужских рук не были ей неприятны. Но маркиз де Жере вряд ли вновь появится в ее жизни. Неужели она никогда не узнает счастья любить и быть любимой. Она вдруг подумала, что кончился в ее жизни какой-то очень важный период. Что ее в скором будущем ждут перемены. Словно в подтверждение своих мыслей она увидела, что к парадному крыльцу подъедала карета, запряженная тройкой вороных лошадей. Она не ждала гостей и была удивлена, когда увидела, что Андрей Феклисов вышел из экипажа и направляется в дом. Полтора года назад он сватался к ней, но получил отказ и женился на другой девушке. Недавно его жена умерла при родах. С момента ее смерти прошло не более полугода. Год траура он должен был выдержать, не навещая незамужних соседок. Видимо он приехал по делу.

Гость тем временем вошел в дом, отдал прислуге пальто и шляпу и попросил доложить о себе. Горничная вошла в комнату Даши и хотела сказать ей о госте, но поняла, что барыня видела приехавшего Феклисова и молча пропустила ее в гостиную. На Даше было теплое фланелевое платье с длинными рукавами и глухим воротом. В доме было тепло, но от одного взгляда за окно хотелось одеться потеплее.

- Что привело Вас в мой скромный дом, Андрей Яковлевич?

- Желание видеть Вас, Дарья Дмитриевна. Я почему-то сегодня плохо спал, а под утро видел во сне Вас вот и приехал.

- Ну, раз приехали, давайте пить чай. На улице, наверное, холодно? Не замерзли дорогой. Ведь от Вашего дома до моего не меньше десяти верст будет. Я смотрю, вы сани обновили.

- Да, Дарья Дмитриевна, снега на улице достаточно, если не растает, можно будет уже и в санях ездить.

- Андрей Яковлевич, а если снег растает, пока мы с Вами чай пьем? Ей не стоило задавать этого вопроса, но она не могла удержаться. Ситуация действительно могла оказаться безвыходной. Но то, что она услышала в ответ, заставило ее окончательно растеряться.

- Значит, у меня будет повод остаться у Вас на несколько дней.

- Я Вас, Андрей Яковлевич, плохо понимаю.

Пришла горничная с чашками и чайником, Даша начала разливать чай, она ждала ответа от гостя, но он молчал, видимо, подбирал подходящие слова. Наконец он все-таки заговорил:

- Я приехал просить Вашей руки, Дарья Дмитриевна. Я понимаю, Вы однажды уже отказали мне, но тогда я был не богат и был не парой Вам. Моя жена имела хорошее приданое, и два месяца назад у меня умер дядя и оставил мне наследство. Теперь я достаточно состоятельный человек. У меня три тысячи душ крестьян и довольно большое имение. Я давно не равнодушен к Вам, Дарья Дмитриевна, может быть, вы сможете ответить на мои чувства. Давайте попытаемся узнать друг друга поближе. Не лишайте меня надежды.

- Простите, меня великодушно, Андрей Яковлевич, но Вы явно не поняли меня, когда я отказала Вам два года назад. Для меня не имеет никакого значения Ваше материальное положение. Я просто не люблю Вас, и никогда не смогу полюбить. Даже если вдруг случится так, что Вы окажетесь самым богатым человеком в России, я не смогу стать Вашей женой. Я могу быть Вашим другом, если Вам нужна будет моя помощь, то я всегда готова оказать ее Вам. Но приказать своему сердцу ответить на Ваши чувства выше моих сил.

Даша посмотрела собеседнику в глаза, она думала, что увидит в них боль, но увидела обиду и раздражение. Да и его слова основа удивили ее:

- Вы, Дарья Дмитриевна, напрасно так разговариваете с порядочным человеком. Ведь Вам уже не шестнадцать лет, еще два три года и Вы старая дева. Был бы жив Ваш батюшка, я думаю, ему не понравилось бы Ваше поведение.

От обиды и возмущения у Даши перехватило дыхание. Как он смеет так с ней разговаривать? Даже если она и останется старой девой это не его дело. Ее отец вряд ли одобрил ее брак без любви. Уж кто бы понял ее так это он.

Даша встала из-за стола. Лицо ее горело от возмущения.

- Простите меня великодушно, Андрей Яковлевич, мне кажется, снег начинает таять и если Вы тотчас же не тронетесь в обратный путь, мне придется отвозить Вас в своем экипаже.

Она вышла из комнаты, оставив гостя решать самостоятельно, что ему делать дальше. Феклисов допил чай, встал и направился к выходу. Так Даша нажила врага. Она понимала, что сосед считал себя оскорбленным, что ему и в голову не приходило, что он может получить отказ. Но как он посмел свататься к ней, ведь после смерти его жены года еще не прошло. Женился, получил приданое, как он сам говорит неплохое, а когда жена умерла, забыл о ней на другой день и собирается вновь выгодно жениться. А если она и Даша умрет при родах, он действительно окажется сказочно богат, тогда он может предложить себя в мужья хоть одной из великих княгинь. Нет, он не вовсе не глуп. Это женщины, которые выходят замуж за таких как Феклисов глупы настолько, что не замечают очевидных фактов. Уж лучше она останется старой девой, чем станет женой одного из охотников за ее приданым. Даша снова села у окна и постаралась успокоиться. Но теперь она не то, что читать думать не о чем не могла. И все-таки она смогла собраться с мыслями. Слишком хорошо было сидеть вот так возле окна в теплой комнате и смотреть вдаль, на сад, на поля на лес за полями, на березу под окном. Обедать спустилась в столовую, сидела одна за столом. Вспомнила, как совсем недавно, здесь собиралась большая семья, и стало тоскливо на душе.

В это время года темнеет рано, когда Даша вернулась на свое место возле окна после обеда, было уже совсем темно. Она не стала зажигать свечи. Взошла луна и было все прекрасно видно. Ночью пейзаж за окном стал загадочным, просто сказочным. Снег блестел в лунном свете и казалось, что весь мир погрузился в зимний сон и долго - долго не проснется. Иногда порывы ветра поднимали снежную пыль и кружили ее. Ветер давно унес снег с деревьев и лунный свет легко проникал сквозь голые ветки. На снегу под деревьями лежали их кружевные тени. Деревья гнулись под порывами ветра и тени меняли свои очертания. Замерзшие ветки жалобно терлись о стены дома.

Луна спряталась за тучу, за окном стало совсем темно, а в комнате, наконец, по приказу хозяйки зажгли свечи. Ужинала Дарья Дмитриевна картошкой тушеной с мясом. Наелась, напилась молока и отправилась спать. Сон долго не шел к ней. Перед глазами снова и снова вставало лицо маркиза де Жере, полковника армии императора Наполеона. Армии, которая пришла на ее Родину и терзает сейчас войной ее города и села. Солдаты этой армии грабят и убивают ее соотечественников. Насилуют женщин, оставляют без крова детей и стариков. Почему единственный мужчина, которого она может уважать и любить находится по другую сторону фронта. Чем согрешила она Богу, что он так наказывает ее. Отнял всех близких и дорогих людей, а сейчас разлучает ее навсегда с человеком, которого она ждала всю жизнь.

Сон пришел незаметно, ночью она спала спокойно без сновидений. Утром проснулась бодрой и отдохнувшей. Посмотрела в окно, снега не было. Вспомнила вчерашний приезд Феклисова и рассмеялась. Глупец он и зимой и осенью глупец. Не дай Бог такого мужа.

Прошла неделя, настоящая зима все-таки наступила. Снег больше не таял. Он накрыл землю плотным слоем. Крестьяне укатали санный путь. Даша снова начала объезжать свое имение. Работы зимой у нее и у крестьян было немного. Урожай в этом году собрали неплохой. Голодать ее крестьянам не придется. Много зерна пришлось отправить для армии, но того, что осталось вполне хватит до следующего урожая. Возвращаясь, домой Даша была горда собой и своим хозяйством. Был бы жив отец, похвалил бы. Как жаль, что отца нет рядом. Жаль, что он не может видеть, что его труды не пропали даром и она, его дочь с успехом заменила его.

Был воскресный день. Даша с утра сходила в церковь, вернувшись, домой позавтракала и решила заняться рисованием. Разложила кисти и краски и принялась за работу. Вскоре пейзаж, который она видела из окна, появился на ее холсте. Во время работы она несколько раз слышала раскаты грома, удивлялась, неужели гроза зимой? Вскоре из города приехал человек, сказал, что неподалеку был бой. На поле осталось много раненых, просил отправить подводы собрать раненых и если есть возможность приютить их. В течение часа Даша снарядила десять подвод с теплыми одеялами и отправила их туда, где остались лежать после боя десятки солдат и офицеров. Она сама выехала с обозом. Всю дорогу Даша молилась. Ведь там могли быть и ее братья. Она так боялась найти их там мертвыми. Погрузили раненых, Даша собиралась разместить их в своем доме. Подводы уехали, а она все ходила, искала дорогих ей людей, спрашивала, может кто знал их либо, что-нибудь слышал о них. Но братьев не было ни среди раненых, ни среди мертвых, никто о них ничего не знал и не слышал. Сердце ныло, при виде страданий солдат. Даже в свою карету посадила двоих. Приказала кучеру отвезти их, а затем вернуться за ней. Терзаемая грустными мыслями, направилась в сторону дома. Шла не спеша, тревога за братьев не проходила. Она отошла от поля боя совсем немного, когда увидела кровавый след, ведущий в кусты, росшие на обочине дороги. Проваливаясь по колени в снег, направилась по этому следу. Прошла несколько шагов и увидела лежащего на снегу человека. Постаралась идти быстрее, но снег возле кустов был глубоким, и она передвигалась с большим трудом. Даша подошла к солдату совсем близко, увидела его лицо и ее сердце перестало биться. Перед ней лежал маркиз де Жере, полковник армии императора Наполеона Бонапарта. Снег вокруг него пропитался кровью, он был без сознания, но еще жив и у нее был шанс спасти его.

Даша услышала, что приближается ее карета, и кинулась к дороге. Она так боялась, что не успеет и карета проедет мимо, она так торопилась. Кучер заметил ее, стоящей в снегу возле дороги и крикнул:

- Что случилось барышня, Вам помочь или вы сами оттуда выберетесь?

- Иди сюда Игнат, здесь раненый, помоги мне.

Кучер слез с облучка и направился к ней. Увидел полковника и удивился:

- Барышня это же француз, и притом не простой солдат.

- Это человек и он ранен. Давай попробуем вытащить его отсюда и положить в карету.

Игнат вернулся к карете взял оттуда тулуп, положил на него полковника, и они вдвоем волоком потащили его к дороге. Полковник был крупным мужчиной, и им стоило больших трудов усадить его в карету. Наконец, они справились с этим, Даша устроилась в карете рядом с маркизом, укрыла раненого потеплее и они тронулись в сторону дома. Кучер был не молод, служил Малаховым давно. Он знал Дашу с детва и любил ее. Сейчас он плохо понимал, что происходит, но был твердо уверен, его барышня знает, что делает, и он обязан ей помогать. Всю дорогу до дома она молчала. От страха, что полковник может умереть, у нее сжималось сердце. Она не переживет, если еще один дорогой человек покинет ее навсегда. Ей едва исполнилось восемнадцать, а на ее долю уже выпало так много потерь. Еще не прошла боль после смерти матери и бабушки, как снова в один год пришлось хоронить отца и деда. Она не даст ему умереть. Она сделает все, что в ее силах. Сейчас она, наконец, призналась себе, что любит этого человека. Его голова лежала у нее на коленях и она не могла оторвать взгляда от его лица. Полковник не подавал признаков жизни, и Даша была в отчаянии. И все-таки она думала о том, как сделать так, чтобы ни одна живая душа, не догадалась, что она привезла в свой дом француза. Даша знала, спасая офицера вражеской армии, она может навлечь на себя неприятности. Но обстоятельства складывались так, что ей не составляло большого труда скрыть, кого привезла она в свой дом последним. В доме было много раненых, одним больше одним меньше. Скорее всего, она легко сумеет утаить от посторонних глаз, что среди раненых есть один человек, спасать жизнь которому она не имеет права. До дома доехали быстро, Даша вышла из кареты и обратилась к кучеру:

- Игнат, давай так, положим его на одеяло, укроем тулупом сверху, и его форму ни кто не увидит. Внесем к тебе в дом, а там ты уж сам переодень его, я у тебя в долгу не останусь. Ты ведь мне поможешь и не выдашь меня?

- Господь с Вами, барышня, - в глазах мужика она прочла испуг и недоумение, - я Ваш холоп, что велите то и сделаю. Только не прогневайтесь, позвольте узнать, кто он этот француз? Почему Вы так заботитесь о нем?

Даша ненадолго задумалась, не зная, что ответить на такой простой и такой сложный вопрос. Она могла не только ничего ему не объяснять, но и прикрикнуть на него, не твое мол дело холоп, делай, что велено. Но Дарья Дмитриевна Малахова никогда не позволит себе так поступить. Она не может требовать даже от дворового мужика безропотно помогать ей спасать вражеского офицера. Она обязана ему объяснить причину своих поступков. Иначе как сможет она потом ждать от него уважения к себе, если солдаты на поле боя не щадят жизни, а она одна из тех, кого они защищают, приказывает оказать помощь врагу. Даша постаралась объяснить как можно проще. Она не могла лгать, не могла сказать и всей правды. Заговорила медленно, обдумывая каждое свое слова:

- Однажды он спас меня, и я обязана ему жизнью. Я хочу вернуть ему долг. А еще, Игнат, я сама не знаю почему, но я уверена он очень хороший человек и оказался здесь не по своей воле.

Игнат посмотрел на Дашу, он плохо понимал ее слова, но по выражению ее лица было не трудно догадаться, что со спасенным ее связывает нечто большее, чем благодарность, за оказанную когда-то помощь и просто христианское сострадание. В глазах барышни он увидел такое горе, что даже его простое мужицкое сердце не могло остаться равнодушным. Конечно, он сделает все, как она просит. Могла бы приказать, а она голубушка просит. Помогал изо всех сил. Позвал старшего сына и вдвоем они внесли полковника в свой дом. Уложили на кровать с принялись снимать с него одежду. Форму разрезали и осторожно, стараясь не задеть ран на теле, освободили от нее раненого. На груди маркиза Даша увидела ту икону, что сама надела ему на шею перед тем, как они расстались. Он ведь был католиком, а православную икону с ликом Николая угодника на теле своем носил. Может эта иконка и спасла его? Только теперь Даша подумала, что их встреча на этот раз была уготована ей самой судьбой. Ну разве это не чудо, что она нашла его в снегу. Он не может умереть, не для того они снова встретились. Даша смотрела на обнаженное мужское тело, она не смущалась, не отводила глаз в сторону. На его груди была рана, не большая, но с неровными краями и достаточно глубокая. Ее взгляд был прикован к этой ране и она не думала ни о чем другом, кроме того, как помочь ему. Необходимо было срочно остановить кровь. Жена Игната, Агафья достала из сундука льняное полотенце, разорвала его на полоски и туго перевязала рану полковника. Затем на маркиза надели крестьянское белье и только после этого отнесли в комнату, где уже лежали те, кого привезли с поля боя раньше. Полковника необходимо было показать врачу. Даша решила, что если он придет в себя в тот момент, когда его будет осматривать врач, то ей необходимо быть рядом и тогда может быть она сумеет предупредить его и он не заговорит на своем родном языке. Ну а если она не сможет помешать ему выдать себя, то не все еще потеряно. Почти все офицеры русской армии свободно говорят по французски, и она сможет убедить всех в том, что поручик после контузии и плохо понимает, что происходит. Ее иконка опять должна будет помочь маркизу. Ведь французы католики и православных икон на шее носить не могут.

Полковник, переодетый в крестьянскую рубашку и портки, лежал в комнате с остальными ранеными, когда приехавший из города доктор осматривал их и делал перевязки. Ранения у солдат были в основном легкие, тяжелых забрали в полевой госпиталь. Самым тяжелым был полковник. Он был без сознания, повязка на его груди пропиталась кровью. От большой потери крови он был бледен, пульс у него был слабый, жизнь едва теплилась в его большом красивом теле. Доктор наложил швы на рану, закрыл ее повязкой. Даша наблюдала за его действиями и молила Бога, чтобы полковник пришел в себя не сейчас, а через несколько минут после ухода врача. Закончив перевязку доктор обратился к ней:

- Вы Дарья Дмитриевна, смелая девушка. Любая другая на Вашем месте давно упала бы в обморок при виде такой раны. А Вы просто герой. Почему такой тяжелый оказался в Вашем доме? Ведь он должен был быть во фронтовом госпитале. Населению и нам, земским врачам отдали только легко раненых.

- Я нашла его в снегу возле дороги, когда уже возвращалась домой. Мы с кучером затащили его в карету и привезли сюда. Скажите куда я должна его доставить и я завтра же непременно отвезу этого офицера куда следует.

- Для него будет лучше, если Вы оставите его у себя. Он видимо долго пролежал в снегу и наверняка простужен. Лишний раз дышать холодным воздухом ему ни к чему. Простуду я умею лечить лучше, чем военные врачи. Рана у него хоть и глубокая, но для жизни не опасная. Вот только крови он очень много потерял. И еще он видимо контужен, у него видите кровь из ушей текла. Но определить это точно до того, как он очнется я не смогу. Если бы он пролежал в снегу еще час ему уже никто помочь бы не смог, а так у него совсем неплохие шансы выкарабкаться. Дарья Дмитриевна, Вы уж позаботьтесь о нем. Может быть у Вас в доме найдется отдельная комната. Ему сейчас необходимо тепло, покой, уход и горячее питье. У Вас ведь есть кому подежурить у его постели.

- Я сделаю все, что Вы скажете, доктор.

- Вот и хорошо. Жаль будет, если мы с Вами не поможем ему, такой молодой и такой красивый. Может еще замуж за него выйдете, - увидел, что Даша нахмурилась и поспешил добавить, - я пошутил, не сердитесь на старика. Вы так устали, Дарья Дмитриевна, давайте напейтесь чаю и ложитесь спать. Утро вечера мудренее.

Доктор ушел. Даша приказала перенести маркиза в комнату, которая была рядом с ее спальней. Позвала жену кучера Агафью, попросила ее посидеть с раненым, а сама отправилась спать. За день она намерзлась и валилась с ног от усталости и уснула, едва коснулась головой подушки.

На утро Даша проснулась рано. Немного полежала в постели с закрытыми глазами. Как много всего вчера произошло. Событий этого дня хватило бы ей в другое время на целый год. Вот и пришли в ее жизнь перемены. В ее доме так много гостей. Видимо большинство из них останется у нее недели на две. Она будет заботиться о них все это время. Но все эти люди сейчас находились в другом крыле дома. Совсем близко от нее, в соседней комнате лежал человек, который стал главным в ее жизни. От того, как быстро он поправится и поправится ли вообще, что скажет ей, когда откроет глаза и увидит ее, зависела вся ее дальнейшая жизнь. Он больше не был солдатом армии Наполеона, пришедшей с войной на ее землю. Теперь он был человеком, который совсем не давно не позволил надругаться над ней, и который теперь нуждался в ее помощи. Она ничего не знала о нем. Может быть дома во Франции его ждала жена либо просто любимая женщина. Может быть, когда он поправится, то захочет немедленно уехать на свою родину и она никогда больше не увидит его. Все было так запутано, так мало предсказуемо. Теперь она, наконец могла признаться себе, что любит его с той минуты, когда он наклонился над ней, чтобы помочь подняться с земли. Ведь когда она сидела на лошади впереди него в кольце его рук, ее сердце уже принадлежало ему.

Даша села на край кровати и позвонила в колокольчик. На пороге ее комнаты через несколько секунд уже стояла горничная Лукерья. Луша была славной девушкой. На ее простом добром лице отражались все ее эмоции. Сегодня она была явно намного веселее обычного. Причину ее хорошего настроения Даша угадала легко. В доме много мужчин. Видимо, кто-то из них обратил на нее внимание. Почему у всех все так легко и просто и только у нее Даши столько проблем? В сердцах она даже прикрикнула на девушку:

- Хватит веселиться без причины, давай неси воду для умывания и пришли ко мне Агафью, она дежурит возле раненого в соседней комнате.

Луша поклонилась и отправилась выполнять, то что ей было велено. Татьяна Кирилловна прислугу вымуштровала со знанием дела. Больше года прошло после ее отъезда, а девки до сих пор бледнеют, стоит на них просто голос повысить.

Пришла Агафья. Высокая дородная эта не молодая уже крестьянка была красива. Темные большие немного грустные глаза. Классический профиль. Вокруг головы коса толщиной с руку. Лицо ее было усталым. Всю ночь она не сомкнула глаз. Женщина смотрела на Дашу с пониманием и сочувствием и не дожидаясь вопросов начала рассказывать.

- В себя он еще не пришел. Но губы у него стали розовыми. Дышит ровно.

- Спасибо, Агаша, посиди с ним еще немного, я сейчас оденусь и сменю тебя. Спасибо тебе за все.

Даша увидела, что возвращается Лукерья, и поспешила закончить разговор. Агафья ушла к раненому, а Даша начала свой утренний туалет. С помощью горничной умылась и оделась. Села перед зеркалом и Луша начала расчесывать ей волосы. Темные кольца ее кудрей рассыпались по плечам и спине. С распущенными волосами Даша выглядела намного моложе своих лет. Из зеркала на нее смотрела худенькая девочка с грустными глазами. На ней было домашнее платье светло серого цвета. Рукав его заканчивался оборкой и кружевом. Такое же кружево было пришито по краю воротника-стойки. Это было одно из любимых ее платьев. Сегодня Даша хотела быть красивой. Луша словно угадала желание своей хозяйки и прическа удалась на славу. Две толстых длинных косы были уложены в затейливый узел на затылке. На висках и возле ушей красиво лежали крупные локоны. Даша еще раз посмотрела на свое отражение в зеркале и осталась довольна. Поблагодарила горничную:

- Спасибо Луша. Мне ты больше не нужна. Ступай к раненым, помоги там девушкам. Часа через полтора принесешь мне завтрак. Я буду в соседней комнате, подежурю возле офицера.

Даша входила в комнату, где лежал маркиз де Жере, с трудом сдерживая волнение. Ей казалось, она слышит стук своего сердца. Подошла к его постели и села рядом. Его лицо было белее простыней, на которых он лежал. Глаза ввалились, губы плотно сжаты. Темные кудри спутались. Девушка долго разглядывала такие дорогие черты, стараясь уловить признаки жизни, но маркиз по прежнему лежал неподвижно. Заговорила шепотом, срывающимся от волнения голосом :

- Агаша, ты сказала у него губы порозовели, а мне кажется он даже бледнее, чем вчера.

- Да, что Вы, барышня, вчера в его лице вообще ни кровинки не было, - возразила крестьянка. Она видела волнение своей хозяйки. У барышни дрожали губы, щеки горели в глазах стояли тоска и боль. Даша погладила маркиза по щеке, ее ладонь коснулась его подбородка. Она поняла, что Агафья наблюдает за ней и распорядилась:

- Иди, Агаша, спать. Я посижу возле него днем, а ночью ты меня смени. На кухню сегодня не ходи, там без тебя справятся. Я старшему повару велела из деревни девок привезти, если потребуется.

Агафья ушла, и девушка осталась возле постели маркиза одна. Он лежал неподвижно, глаза его были закрыты. Даша не могла оторвать взгляда от его лица. Сидела рядом с кроватью, подперши щеку кулачком, и молча смотрела на маркиза. Она не замечала, как идет время. Луша принесла завтрак, но барышня даже не притронулась к нему. Вчера доктор сказал, что за жизнь раненого можно не опасаться и Даша поверила ему и успокоилась. Сейчас она вновь была одна со своей бедой, и нервы ее были на пределе. Вдруг доктор ошибся, не учел чего-то. Ведь если маркиз долго не придет в себя он может совсем ослабнуть без пищи и воды.

Даша встала со стула, прошлась по комнате. Ненадолго остановилась возле окна. За стеклом была уже настоящая зима. Видимо, снег пошел еще ночью и, не переставая, шел весь день. Под снегом оказались лавочки в саду. Дорожку до беседки замело совсем, не смотря на то, что вчера дворник ее расчистил. Иногда порывы ветра поднимали снежную пыль и долго кружили ее в каком-то странном танце.

Даша отвернулась от окна и направилась к постели раненого. Села на край его кровати, нежно погладила его руки. Даже условия военного быта и суровой русской зимы не помешали маркизу следить за собой. Его ногти были аккуратно подстрижены и отполированы. Только огрубевшая кожа на ладонях говорила о том, что его жизнь трудна и сурова. Даша вновь посмотрела на лицо полковника. Еще вчера он был чисто выбрит, а сегодня на его щеках и подбородке появилась жесткая темная щетина. Она погладила его небритую щеку, легко коснулась рукой лба и темных вьющихся волос. Маркиз был красив даже сейчас, когда черты его лица были мертвенно бледны и неподвижны.

Даша услышала в коридоре шаги и поспешила встать. В дверь постучали, вошел дворецкий и доложил о приезде доктора.

- Сейчас он пошел осматривать раненых в дальнем крыле и сказал, что после этого навестит офицера, который лежит без сознания.

Доктора не было долго. Даша знала работы у него не мало и ждала терпеливо. Прошло не меньше часа, когда она увидела врача на пороге.

- Проходите, Матвей Васильевич, садитесь вот здесь на стул.

Она встала у доктора за спиной, не хотела, чтобы он видел ее лицо, боялась, что не сможет скрыть эмоций и слишком горячий ее интерес к судьбе раненого вызовет подозрения.

Доктор склонился над маркизом. Долго осматривал его. Слушал его дыхание и сердце, трогал лоб. Затем освободил от повязки грудь и обработав рану, снова перевязал ее. Доктор поднялся со стула и начал убирать в чемодан свои инструменты. Наконец он повернул голову и посмотрел на Дашу.

- Вы волшебница, Дарья Дмитриевна, жизнь вашего гостя вне опасности. Рана начала затягиваться, даже воспаления нет. Края у раны бледные, чистые. Сердце его бьется ровно. Дышит правда он тяжело, лежать на снегу и не простудиться невозможно. То, что он до сих пор не пришел в себя, явно последствия контузии, - доктор говорил уверенно, и сомневаться в его словах Даша никак не могла.

- Простите, Матвей Васильевич, мою безграмотность, но если он не придет в себя долго, то может умереть от голода и жажды, - спросила Даша, стараясь придать своему голосу, как можно больше спокойствия.

- Не волнуйтесь, душенька, он молод, здоров и непременно должен прийти в себя, если не сегодня, так завтра. За это время с ним ничего не случится. Ну, а если я окажусь не прав, и он не очнется быстро, будем кормить его через зонд. Вставим в пищевод трубочку и вольем через нее пищу. Например куриного бульона для начала. Все будет в порядке, поверьте старику. Я много видел и много знаю. Вы спасли этого офицера и можете гордиться собой.

Доктор попрощался и ушел, и Даша снова осталась в комнате возле постели маркиза одна. Приближалось время обеда, в комнату заглянула Луша и спросила:

- Барышня, Вам обед сюда принести, или Вы в столовую придете?

- Неси, сюда, Лукерья, не хочу оставлять его одного. И скажи на кухне, чтобы сварили куриный бульон. Доктор сказал, что раненый может скоро очнуться и его необходимо накормить. И морс еще клюквенный пусть сделают ему это полезно будет.

Луша принесла сначала суп, а затем второе. Даша ела без аппетита, не чувствуя вкуса пищи. От чая с пирогом отказалась вовсе.

После обеда девушка снова села возле раненого. Она снова вглядывалась в его лицо в надежде увидеть, как дрогнут его веки и он откроет глаза. Его взгляд встретится с ее взглядом и он улыбнется ей. Но наступил вечер, в комнате зажгли свечи, а маркиз все еще был без сознания.

Даша снова встала и прошлась по комнате. Она посмотрела в окно, но не смогла ничего там увидеть, кроме своего отражения. Она уже не надеялась, что маркиз придет в себя сегодня. Ведь доктор сказал, что это может случиться и завтра и даже через несколько дней. Главное когда-нибудь это обязательно случится и он откроет глаза.

Ее мысли текли спокойно, одна уходила, другая приходила на ее место. Даша продолжала стоять спиной к раненому. И тут она почувствовала его взгляд. Резко повернулась и увидела, что он открыл глаза и смотрит на нее, не мигая. Маркиз смотрел на нее удивленно, он не мог знать, как оказался в этой комнате.

- Я в раю или еще на земле, Дарья Дмитриевна, - спросил маркиз. Может быть, я просто сплю и Вы снитесь мне, - ему было тяжело говорить. Его голос звучал глухо. Сухие обветренные губы плохо слушались. Последние слова он произнес почти шепотом.

- Молчите, маркиз, - Даша приложила к его губам кончики своих пальцев и тут же убрала руку, - Я сейчас Вам постараюсь все объяснить. Если, в дверь кто-нибудь войдет, закройте глаза, и не показывайте никому, что пришли в себя пока я не введу Вас в курс дела. Вы понимаете меня, маркиз?

- Да, я все понимаю и слушаю Вас очень внимательно.

- Вчера вечером в двадцати верстах отсюда был бой. В моем доме сейчас много солдат, раненых в том бою. Все они солдаты русской армии. Я не знаю, где сейчас Ваша армия. Вас я нашла в кустах возле дороги. Видимо вы были контужены, а может быть хотели спрятаться, я не могу Вам сказать. Мне удалось выдать Вас за русского офицера. Я не смогу Вам помочь, если выяснится кто Вы такой на самом деле. Более того, при таком развитии событий у меня могут возникнуть неприятности.

- Спасибо Вам за все, Дарья Дмитриевна, я не могу допустить, чтобы Вы рисковали из-за меня.

- Тогда Вам придется во всем меня слушаться. Прежде всего, Вам необходимо поесть.

Даша позвонила в колокольчик и вошла горничная, она выслушала приказ хозяйки вышла и вскоре вернулась с тарелкой горячего бульона. Луша помогла маркизу подняться и сесть. Он был очень слаб от потери крови и голода. Голова у него кружилась. Сам есть он не мог и горничной пришлось кормить его с ложки. Маркиз смог съесть совсем немного, он очень быстро устал и опустил голову на подушку. Луша помогла маркизу лечь и вскоре он уснул.

Даша снова села возле раненого. Ужинать ей подали в комнату, она поела, сидя возле постели маркиза, но на этот раз с аппетитом. Маркиз спал, дыхание его было ровным. Он, конечно, еще очень слаб, но доктор сказал, что его жизнь вне опасности и сомневаться в его словах не было оснований. Все складывалось именно так, как он говорил. Даша так настрадалась за последние два дня, что теперь, когда все самое страшное было позади, она смогла дать волю слезам. Она плакала беззвучно, боялась разбудить маркиза. Слезы текли по ее лицу и она не вытирала их. Сидела в удобном кресле, смотрела прямо перед собой и ничего не видела.

Вскоре пришла Агафья и Даша отправилась спать. Она долго не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок, вздыхала и комкала подушку. Что ждет ее впереди? Неизвестность пугала ее, нервы девушки были на пределе. На утро проснулась совсем разбитой. Первая мысль, пришедшая ей в голову, была мысль о маркизе. Ее снова охватила тревога за него. Не вставая с кровати, позвонила в колокольчик. Едва горничная открыла дверь, приказала:

- Агафью ко мне быстро и давай неси воду для умывания.

Вошла Агафья и по ее лицу Даша поняла, что все в порядке, глаза женщины были усталыми, но в них светилась радость.

- Все хорошо, барышня, он проснулся я его накормила и побрила. Он ждет Вас, просил передать, что очень хочет Вас видеть. Он очень рано встал и сразу о Вас, барышня, начал спрашивать. Я ему сказала, что Вы еще спите, тогда он говорит, попросите ее прийти, как проснется. Барышня, Дарья Дмитриевна, а по русски он очень даже хорошо разговаривает, никто и не поймет, что он француз.

- Спасибо, милая. Иди к нему, передай, что я сейчас приведу себя в порядок и приду.

Даша надела, то же платье, что было на ней вчера с трудом дождалась, когда горничная причешет ее. Она все время торопила девушку, та нервничала и прическа получилась не очень аккуратной. Этот легкий беспорядок в прическе придавал ее облику особую прелесть, подчеркивал ее естественность, придавал живость ее чертам. Даша волновалась и ее волнение усиливалось с каждой минутой. В комнату маркиза Даша входила с бешено бьющемся сердцем. Щеки ее пылали, выглядеть спокойной ей стоило большого труда. Поздоровалась, мило улыбнулась и села возле кровати, положив руки себе на колени. Маркиз де Жере сидел в постели, прислонившись спиной к подушкам. Даша посмотрела маркизу в глаза и он не отвел взгляда. Несколько долгих минут они сидели, глядя друг на друга и молчали. Он заговорил первым. По-русски он говорил свободно и совсем без акцента:

- Дарья Дмитриевна, я счастлив быть рядом с Вами. За то время, что мы с Вами не виделись, я много раз смотрел в лицо смерти и каждый раз, находясь на волосок от гибели, я молил Бога, просил его дать мне возможность еще раз увидеть Вас. Видимо, Бог услышал мои молитвы. Из Ваших слов вчера я понял, что находясь здесь, подвергаю Вас опасности. Я не могу себе этого позволить. Я мужчина и солдат и с моей стороны не достойно скрываться за спиной молодой девушки. Я должен покинуть Ваш дом.

Даша не приняла всерьез его слова об уходе. Куда он пойдет, где возьмет силы, чтобы уйти, ведь даже сидит он сейчас с большим трудом. Сказанное маркизом она истолковала просто как желание уйти сразу, как только появится такая возможность. Конечно он хочет вернуться домой, ведь его там ждут. В слух она сказала:

- Вы сейчас слишком слабы, для того, чтобы уйти. Сегодня в середине дня должен прийти доктор он осмотрит Вашу рану. Если он спросит, кто Вы такой, назоветесь Василием Латышевым, поручиком драгунского полка. Доктор уверен, что Вы были контужены, так, что можете говорить, что плохо помните, что с Вами случилось в том бою. Как Вы оказались в снегу возле дороги не знаете. Если Вы не совершите ни какой глупости, то вероятность того, что нас с Вами раскроют минимальна. Как только Вы, маркиз, поправитесь окончательно, я не стану Вас задерживать, я понимаю, что дома у Вас семья и близкие Вас ждут.

- Да, Дарья Дмитриевна, дома меня ждут родители и они, конечно, очень волнуются, - заговорил маркиз, как только Даша замолчала, - но где бы я ни был мое сердце навсегда останется возле Вас. Я даже подумать не мог, что я французский офицер, окажусь обязанным своей жизнью нежной и хрупкой русской девушке.

- Долг платежом красен, - сказала Даша и ее губы тронула легкая улыбка, - я тоже обязана Вам жизнью.

Маркиз хотел возразить, но девушка поняла, что он устал, и решила закончить разговор:

- Маркиз, давайте не будем тратить силы на бесполезный спор. Сейчас Вы мой гость и обязаны слушаться. Давайте я помогу Вам лечь и постарайтесь уснуть. Доктор сказал, что Вам необходим покой, уход и теплое питье и тогда Вы быстро поправитесь. Если хотите вернуться домой, слушайтесь меня и доктора и все будет хорошо. Договорились?

Не дожидаясь ответа, Даша встала с кресла и наклонилась над маркизом, чтобы поправить подушки и помочь ему принять горизонтальное положение. Она была так близко, маркиз чувствовал запах ее духов, он мог видеть каждую черточку ее лица. Ее руки касались его тела и, не смотря на боль в груди, его охватило волнение. Он поймал губами ее руку и поцеловал ее. Даша покраснела и отстранилась от него:

- Если вы будете так себя вести, я уйду.

- Уйдете и оставите раненого одного?

- Нет, не волнуйтесь, один Вы не останетесь, к Вам придет моя горничная либо та женщина, что была здесь ночью.

- Вы слишком жестоки ко мне, Дарья Дмитриевна, - вздохнул маркиз, опуская голову на подушку. Через несколько минут он уже спал. Даша, как и вчера сидела возле его кровати и смотрела на его лицо. Сегодня она действительно могла не волноваться за его жизнь. Сегодня ее одолевали совсем другие страхи и сомнения. Правильно ли она поступает, пряча в своем доме полковника французской армии? Что предпримет он, когда сможет встать с постели? Теперь она точно знала, что русская армия под командованием фельдмаршала Кутузова перешла в наступление и теперь гонит врага с русской земли. Армия Наполеона вынуждена отступать по той же дороге, что и наступала и находится в бедственном положении. Вдоль рязанской дороги большинство городов и сел были сожжены и разграблены и французские солдаты останутся без крова и продовольствия. При отступлении Наполеон потеряет большую часть своей армии. Полковнику повезло, что он сейчас лежит в ее комнате. У него было бы крайне мало шансов остаться в живых, если бы ему пришлось пройти вместе со своими товарищами по оружию обратный путь из России до Франции.

Даша знала, что полковник не может пренебречь своим долгом и остаться в ее доме навсегда в то время, когда его страна теряет свою армию. Как он поступит, когда поправится и сможет покинуть ее дом? Какая судьба уготована ему в будущем, и какое место в его судьбе займет она Малахова Дарья Дмитриевна.

Маркиз спал. Его дыхание было тяжелым. Он долго пролежал в снегу и простудился. Даша коснулась лба полковника своей ладонью и поняла - у него начинается жар. Ну что ж все идет именно так, как и предполагал старый доктор. Он говорил, что умеет лечить простуду и это немного успокаивало. Доктор оказался легок на помине и уже стоял на пороге комнаты.

- Здравствуйте, Дарья Дмитриевна, - приветствовал он девушку, - рассказывайте как дела.

- Все именно так, как Вы, Матвей Васильевич, и предполагали. Вчера вечером он не надолго очнулся. Ночью спал, а утром даже поел и моя Агафья побрила его. Но затем он быстро утомился и сейчас опять спит. Я потрогала его голову, она горячая.

Маркиз услышал, что пришел доктор и открыл глаза. Но от высокой температуры голова его кружилась и он не смог оторвать ее от подушки.

- Ну вот и начинается самое тяжелое, душенька. Будем лечить простуду, - доктор достал из своего чемоданчика множество пакетиков с травами, - слушайте и запоминайте. Травки эти по чайной ложечке каждой положите в чашку и зальете кипятком. Закроете крышкой и дадите постоять с четверть часа, затем процедите настой и будете давать по столовой ложке каждый час. На голову положите полотенце смоченное уксусом разведенным наполовину водой. Можно приложить раствор уксуса к кистям рук и ступням ног. Пить ему давайте как можно больше. Питье должно быть не горячим, а теплым. Особо закутать его не старайтесь, от этого жар может усилиться. Вы, Дарья Дмитриевна, барышня умная, и я уверен все сделаете, как положено. И еще молитесь за него и свечку в церкви за его здоровье поставьте. Ибо без божьей помощи даже такой железный организм может не выдержать.

- Спасибо, доктор. Я все запомнила и сделаю все, что от меня зависит.

- Этот офицер обязательно поправится, Дарья Дмитриевна, поверьте у меня глаз наметан. Он будет жить еще долго и счастливо.

Доктор ушел, а Даша позвала горничную и приказала принести кипятка, чтобы заварить травы, и раствор уксуса для снятия жара.

Маркиз ненадолго приходил в себя и снова впадал в забытье. Его сознание было не ясным, мысли путались. Он был словно в тумане. Он не надолго засыпал и снова просыпался. День клонился к вечеру, зажгли свечи и занавесили окна. Возле постели маркиза Дашу сменила Агафья, а барышня ушла спать.

Всю ночь маркиз бредил. В бреду он звал Дашу, что-то пытался сказать ей, но говорил на своем родном языке и Агафья не смогла понять о чем шла речь.

Болезнь маркиза затянулась. Шли дни. Даша и Агафья дежурили возле его постели, сменяя друг друга. Они прикладывали к его голове влажное полотенце, поили его настоями трав, как рекомендовал доктор, но улучшения его состояния не было. Так продолжалось две недели. Однажды утром маркиз проснулся открыл глаза и увидел возле своей постели Дашу. У нее был утомленный вид. Ее лицо осунулось, глаза ввалились. Их взгляды встретились и маркиз увидел, что безжизненные секунду назад ее глаза засияли. Она еще не сказала ни слова, но он уже знал, что она тревожилась о его здоровье и рада увидеть, что он пришел в себя. Дашу смутило то, что маркиз заметил ее слишком горячее участие в его судьбе, и ее щеки покрыл румянец. Она заговорила как можно спокойнее, с трудом сдерживая дрожь в голосе:

- Добрый день, маркиз де Жере, я рада, что Вы пришли в себя. Давайте я помогу Вам сесть и дам лекарство.

Он приподнялся в постели, Даша положила подушки повыше, и маркиз облокотился на них спиной. Он был бледен, за время болезни маркиз очень похудел, и его глаза на изможденном лице казались еще больше. Даша поднесла к его рту ложку с настоем трав принесенных доктором. Настой был горьким и маркиз, выпив его, поморщился. Хотел попросить запить, но увидел в руках своей сиделки чашку с клюквенным морсом, и молча протянул руки, чтобы взять ее. Но руки маркиза дрожали и Даша напоила его из своих рук. Она все делала молча, только глаза ее на бледном усталом лице сияли и заглянув в них можно было легко понять, что ей нравится ухаживать за маркизом, нравится невзначай прикасаться к нему и быть так близко от него, что можно слышать его дыхание и стук его сердца.

- Дарья Дмитриевна, что я только что пил? Мне не знаком вкус этого напитка.

- На болоте растет красивая красная ягода. По-русски она называется клюквой. Я не знаю, как это перевести на французский. По всей вероятности в вашей стране такая ягода не растет.

- На моей родине нет многого из того, что есть у Вас в России. Например во всей Франции нет такой девушки, как Вы.

Даша смутилась и опустила голову. Она давно ждала, того момента, когда им с маркизом придется объясниться. Что ж если этот момент настал, она готова выслушать его. Зачем оттягивать неизбежное, и подавать ей надежды на счастье, быть с ним рядом. Он вряд ли может остаться в России, она не хочет уезжать во Францию. Нет она, конечно, будет рада посетить Париж и Марсель, увидеть сокровища Лувра. Но она не может покинуть свой дом навсегда. Здесь она родилась и выросла, здесь могилы дорогих ей людей. Может быть, к этим могилам добавятся новые после этой войны. Она не может оставить без присмотра имение отца. Не может дать погибнуть его делу.

В дверь постучали, вошла Луша она принесла барышне завтрак. На подносе стояла тарелка с двумя маленькими пирожками, стакан чая и вазочка с вареньем. Маркиз посмотрел на еду голодными глазами и улыбнувшись спросил:

- Это мне или Вам, Дарья Дмитриевна?

- Это мне, Вам сейчас принесут еще, но если хотите, можете съесть мой завтрак.

- Нет, я совсем не хочу оставить Вас голодной. Вы и так похудели с тех пор, как видел Вас последний раз. Ешьте свой завтрак сами, а потом покормите меня. Мне понравилось, есть из ваших рук.

- Тогда заказывайте себе завтрак. Луша, что мы можем предложить нашему гостю?

- Есть пироги с мясом, с грибами и с черникой. Можно сделать омлет либо сварить яйца. Есть творог и сметана. Варенье опять же разное.

- Что изволите, поручик? - в глазах Даши скакали веселые чертики. Она не могла даже себе объяснить почему ей вдруг стало легко и весело. Может быть оттого, что маркиз, наконец, пошел на поправку, может быть причиной ее веселья было его ничем не прикрытое ухаживание. Она вдруг забыла, что идет война и перед ней офицер вражеской армии, что их будущее не ясно и далеко не безоблачно. Ей было хорошо с ним и все остальное не имело значения. Он шутил и она с удовольствием смеялась над его шутками и не оставалась в долгу отпуская остроты в его адрес.

- Луша, будь добра принеси мне тоже самое, что ест твоя барышня, только двойную порцию. Можно, Дарья Дмитриевна?

- Можно даже тройную, если осилите. Я буду только рада. Будете лучше есть, быстрее поправитесь.

И тут по ее лицу пробежала тень. Что будет, когда он поправится? Вдруг он захочет немедленно покинуть ее дом и вернуться во Францию. Стараясь скрыть свое волнение барышня обратилась к своей горничной:

- Лукерья, давай неси пирогов побольше и чай. Еще давай мед и малиновое варенье.

Луша ушла, а Даша не смогла заставить себя продолжить беспечную беседу. Маркиз словно прочел ее мысли и не спеша заговорил о том, что давно не давало ей покоя:

- Дарья Дмитриевна, с той самой минуты как я увидел Вас, я понял, что влюблен. Я не так юн, как Вы, и многое повидал в этой жизни. Но никогда до того момента, как судьба подарила мне встречу с Вами, я не знал как бьется сердце при виде любимой женщины, каким счастливым можно стать от одной ее улыбки, как можно весь мир кинуть к ее ногам. Теперь я знаю, что такое любовь. Жаль, что счастье любить, и надеюсь быть любимым, мне выпало в тяжелое время. Идет война, я солдат и мой долг держать в руках оружие. Одна мысль о том, что в бою я мог встретить одного из Ваших братьев, делала мою жизнь не выносимой. Поверьте мне, Дарья Дмитриевна, я пришел с оружием на Вашу землю не по своей воле. Моя семья принадлежит к той политической структуре, которая возражала против войны с Россией. Мы не являемся приближенными ко двору Бонопарта. Вполне возможно, что после поражения Франции в этой войне ее престол займет один из моих родственников, но не исключено, и прямо противоположное развитие событий. Больше я сказать Вам сейчас ничего не могу, потому что не знаю как сложатся отношения России и Франции, когда закончится эта война. Я не знаю, что ждет меня по возвращению на родину. Я не могу предложить Вам сейчас ничего, кроме своей любви и восхищения. Если моя семья займет достойное место при французском дворе, сохранит свои земли и я не стану нищим я буду просить Вашей руки. Если я окажусь не достойным Вашей любви, то навсегда покину Ваш дом и постараюсь доставить Вам, как можно меньше проблем.

- Маркиз, Вы оскорбляете меня, - лицо Даши пылало от гнева, - моя любовь не продается и не покупается. Своего мужа я могу любить даже нищим.

Она встала и хотела выбежать из комнаты, но тут на пороге воозникла Луша с горой пирогов на подносе. На ее лице сияла улыбка, она радовалась за свою барышню, которая улыбалась сегодня в первый раз за посследний месяц. При прислуге проявить столь бурные эмоции барышня не могла. Она заговорила спокойно, стараясь скрыть свое волнение:

- Луша, накорми поручика. Ему сегодня намного лучше и мое присутствие в его комнате не обязательно. Подежурь сегодня ты. Через каждый час давай ему пить настой из трав. Он вот в этой голубой чашке.

Даша вышла в коридор и через минуту была уже в своей комнате. Она кинулась на кровать и горько заплакала. Как он мог подумать, что ее решение выйти за него замуж может зависеть от того, насколько он богат и знатен? Она так долго ждала любви и вот наконец встретила того, за кем готова была пойти на край света. Почему он решил, что с ней можно делить только удачу и радость? Что дало ему основания считать ее изнеженной девчонкой, способной только на то, что бы жить в праздной беззаботности и думать о шляпках булавках и дорогих украшениях. Он оказывается совсем не понял, что за человек перед ним. Он без сомнения любит ее, но любит не умную добрую и трудолюбивую девушку, а безмозглую куклу с ярко синими глазами.

Даша услышала стук в дверь и поспешно вытерла слезы.

- Войдите, - сказала она, встала с постели и направилась к окну. Не хотела, чтобы увидели ее заплаканное лицо.

В комнату вошла горничная.

- Простите, Христа ради, Дарья Дмитриевна. Только поручик отказывается есть и принимать лекарство, пока Вы не придете. Я уж просила его по всячески. Даже говорила, что барышня накажет меня, если он есть не будет, а он голубчик отвернулся к стене и ничего слышать не хочет. Я говорит все равно умру, если Дарья Дмитриевна не придет.

- Иди к нему, скажи сейчас буду, ты до обеда свободна.

Даша подошла к зеркалу, напудрила носик и скулы. Глаза ее еще хранили следы слез. Реснички слиплись, веки были красными. Но откладывать визит в соседнюю комнату нельзя. Он ранен и нуждается в ее заботе. Не время капризничать и показывать характер. Ему нельзя волноваться.

Даша вошла в комнату маркиза и закрыла за собой дверь. Подошла к его постели и села на свое место, к которому уже успела привыкнуть за последние недели. Маркиз смотрел на нее, не мигая с той минуты как она вошла. Она чувствовала на себе его взгляд. Наконец она набралась мужества, подняла глаза и посмотрела ему в лицо.

- Дарья Дмитриевна, - его голос слегка дрожал от волнения, - я ни минуты не сомневался в том, что в Вашем лице встретил удивительную женщину. Не оценить Ваш ум и доброту, Вашу яркую индивидуальность, Вашу чистую и благородную душу, может только глупец. Я не хотел Вас обидеть. Ответьте мне ради всего святого, Вы любите меня? Я могу надеяться на счастье назвать Вас своей женой?

- Да, маркиз, я люблю Вас, и я хочу за Вас замуж, не зависимо от того, бедны Вы или богаты. У меня нет родителей, и единственный человек, у которого я должна спросить разрешения на наш брак - это мой брат Николай. Он вряд ли вернется домой до конца войны, может случиться и так, что он не вернется вовсе. Но пока у меня есть надежда на то, что брат жив я не могу выйти замуж, если не получу на то его согласия. Если Вы согласны ждать, то я буду счастлива.

Он взял ее за руку и прижал ладошку девушки к своей щеке. Затем поцеловал по очереди все ее пальчики и, наконец, коснулся губами запястья. Поднял глаза и увидел, что щеки ее пылают, а губы слегка дрожат. Испугался, что она обидится на столь откровенное проявление страсти, и отпустил ее руку. Решил не показывать Даше, что заметил ее испуг и волнение, и попросил жалобно:

- Дашенька, солнышко мое, дай пирожка. Я есть хочу, сжалься надомной. И еще, меня зовут Жан. Иван по-русски. Можешь звать меня просто Ваней. Договорились?

- Договорились. Ну что ж Ванюшка, открывай рот. Откусывай кусок побольше, и запивай чаем с малиновым вареньем.

Она снова была счастлива. Немного волновалась, что брат может не дать ей согласия на брак с французским офицером, но она обязательно его уговорит. Он любит ее и желает ей счастья. Не заставит же он ее силой за Феклисова выйти. Нет Коленька ей не враг. Только бы он вернулся живым. К тревоге за его жизнь неожиданно добавилась тревога за свою судьбу. Ведь если брат не вернется, ее судьбу будет решать Татьяна Кирилловна. Но с тобой дорогая мачеха я могу и повоевать. Я больше не ребенок. Теперь я достойный тебя, Татьяна Кирилловна, противник.

Маркиз ел с аппетитом. Он с удовольствием вонзал свои белые зубы в пирог, который Даша подносила к его рту. Иногда он прихватывал губами ее пальцы и она немного смущалась и старалась отнять свою руку. Наконец были съедены три пирога, и маркиз устало откинулся на подушки. Он был, еще очень слаб, и волнения сегодняшнего дня утомили его.

- Давай, Ванечка, я тебе лечь помогу. Поспи немного, а я рядышком посижу, книжку почитаю.

- Даша, почитай вслух. Я так давно не брал в руки книг. Даже забыл, что это такое хорошая книга. Знаешь, мне дома сестра иногда читала.

Даша помогла маркизу лечь. Взяла в руки роман на французском языке и принялась за чтение. Через несколько минут он заснул, но она продолжала читать вслух. Содержание романа не шло ни в какое сравнение с тем, что испытала она сама за последние несколько месяцев. Чувства героев не трогали ее. Просто она хотела, чтобы маркиз во сне слышал французскую речь. Может быть тогда ему приснится дом, и сон о доме и родных успокоит его душу. Она знала, он не мог не скучать по дому и родным. Человеку тяжело на чужбине. Дома и стены помогают.

Она читала долго. Маркиз спал, и дыхание его было ровным и спокойным. Впервые он не кашлял, и его лицо не искажала гримаса боли во время кашля. Рана его потихоньку затягивалась, но до полного выздоровления ему еще было далеко. Вчера доктор сказал, что через неделю он должен встать с постели. Окончательно здоров маркиз будет только к концу января.

Даша отложила книгу в строну и задремала, сидя в кресле. Впервые за долгие месяцы ее сердце было спокойно. Теперь ее счастью никто не может помешать. Она спала совсем не долго, и во сне к ней пришла мать. Она снилась ей в первый раз, после своей смерти. Даша ясно видела ее лицо. Лиза улыбалась и молча смотрела на дочь. Даша хотела кинуться к матери и обнять ее, но та остановила ее властным движением руки.

- Нельзя, дочка, не подходи ко мне. Я сейчас должна уйти, за мной идти не смей. Я еще приду к тебе и постараюсь защитить. Уходя, Лиза положила на подоконник белую розу.

Даша проснулась, посмотрела на окно и увидела на стекле узор, нарисованный морозом. В центре этого узора был красивый белый цветок.

Зима все больше вступала в свои права. Дни словно бусинки нанизывались на невидимую нить. Все они были похожи друг на друга. Темнело рано, вечера были длинными. В печах весело потрескивали дрова, В доме было тепло и уютно, выходить на улицу совсем не хотелось. Но за стенами дома жизнь не стояла на месте. По прежнему шла война, русская армия гнала французов со своей земли. Но конца этой войне пока видно не было. Война еще требовала на свой алтарь новых жертв. Она еще перемелет в своих жерновах множество людских судеб.

Постепенно один за другим раненые покидали гостеприимный дом. Перед отъездом они заходили проститься и поблагодарить барышню за хлеб и кров. Солдаты кланялись в ноги, офицеры целовали руки. За три недели до рождества Христова в доме остался только один из тех, кого привезла Дарья Дмитриевна в свой дом в начале зимы. Это был маркиз де Жере, или поручик Иван Латышев, как к нему теперь обращались сама Даша, доктор и прислуга в доме. Барышня по прежнему проводила много времени возле его постели. Она кормила его, поправляла ему подушки. Часто сидела возле него часами и молчала. Просто смотрела в его глаза, ей не нужно было ничего говорить и слышать. Самое главное они уже давно сказали друг другу.

В конце ноября полковник впервые встал с постели. В тот день они впервые обедали в столовой. Сидели за столом, словно супруги, прожившие вместе не один год. Между ними было достаточно большое расстояние. Каждый из них смотрел в свою тарелку и оба они не проявляли друг к другу никакого видимого интереса. Со стороны могло показаться, что их страсть давно прошла, и теперь они вместе просто по воле обстоятельств. Но это первое впечатление было обманчиво. Маркизу стоило огромных усилий быть спокойным и не прикасаться к своей невесте. Он знал, что до свадьбы между ними не может быть ничего, кроме невинных поцелуев. Он уже позволил себе несколько раз коснуться ее губ и понимал, она, как и он томится в ожидании свадьбы. Она ждет того дня, когда священник объявит их мужем и женой. Этот день будет особенным в их жизни. Их будут поздравлять желать им счастья. И когда этот день подойдет к концу на землю опустится ночь. До той ночи он не может себе позволить прижать ее к себе и завладеть ее губами. Заставить ее трепетать в своих объятиях, задыхаться от счастья и сгорать от желания.

За обедом обменялись несколько ничего не значащими фразами. Выпили чай с вареньем и встали из-за стола. Даша направилась к роялю и маркиз пошел за ней следом. Он уже слышал ее игру, когда лежал в постели. Из гостиной звуки музыки доносились до его комнаты.

Даша села возле инструмента, открыла крышку и пробежалась пальцами по клавишам, словно вспоминала, как звучит каждая из них. Маркиз стоял, облокотившись на рояль и молча смотрел на нее. Он знал, их ждет еще один чудесный вечер. Ее игра доставит ему массу удовольствия и позволит ненадолго забыть о том, что за стенами дома жестокий и опасный мир. Мир, в который они вскоре должны будут выйти из своей крепости.

Жизнь в доме Малаховых изменилась совершенно неожиданно. Через три дня после рождества христова, когда день уже клонился к вечеру, а в столовой уже накрывали стол к ужину произошло событие которого его обитатели даже предположить не могли. Ничто не предвещало беды. Война ушла далеко на запад. Маркиз был почти здоров и ждал удачного случая, чтобы поговорить с Дашей о своем отъезде. Даша понимала, что ее гость не может долго оставаться в ее доме. Он мужчина и солдат, потомок древнего рода. Она знала, что их ждет разлука, и была к этой разлуке готова. Была уверена в том, что Жан обязательно вернется и заберет ее с собой. В тот день Даша рисовала портрет маркиза, который с удовольствием позировал ей. Он был одет в домашний костюм ее брата Николая и сидел в кресле возле камина. Работа продвигалась медленно. Художнице хотелось перенести на холст все, что так привлекало ее в модели. Она начала рисовать портрет сразу после завтрака, прервала свою работу на время обеда и вернулась к ней, как только обед подошел к концу. Она даже ела без аппетита. Смотрела не в тарелку, а на Жана. На дворе уже стало совсем темно, когда вошла горничная и доложила:

- Дарья Дмитриевна там Татьяна Кирилловна с Василием Матвеевичем приехали.

Даша вздрогнула, как от удара и выронила кисть. Приезд мачехи не предвещал ничего хорошего. Отношения с Василием у Даши не сложились с самого начала пребывания сводного брата в доме. Они никогда не были друзьями. Сейчас от предчувствия беды у девушки сжалось сердце. Маркиз заметил ее растерянность и спросил осторожно:

- Дарья Дмитриевна, я могу чем-то помочь?

- Нет, Жан, с этой парой мне придется разбираться самой.

Она встала и направилась вниз в гостиную, что бы там встретиться с мачехой и выяснить причину ее приезда. Гости уже разделись и ждали ее. Татьяна Кирилловна изменилась мало. А вот Василий был неузнаваем. Страшный шрам изуродовал его лицо. Но не это испугало Дашу. Ее испугали глаза кузена. В них были боль, горечь и злоба. Он ненавидел весь мир и не скрывал этой ненависти. В душе Даши шевельнулась жалость к Василию и стыд заставил гореть ее щеки. Он проливал кровь, а она поселила в родительском доме вражеского офицера и смеет плохо думать о брате. Подошла к гостям поцеловала сначала Василия, а затем мачеху:

- Здравствуйте, никак не ждала вас сегодня. Что-нибудь случилось или просто вернулись, и будете жить здесь?

- Нет, Дарьюшка, ничего не случилось. Василий после ранения уже поправился, от Николая и Дмитрия писем нет. Ты как здесь одна?

- Я не одна у меня целый дом прислуги и еще гость. Поручик Иван Латышев. Возле Коробовки бой был, и городские власти попросили раненых приютить. Иван Петрович самый тяжелый был, он еще не поправился.

- Рад, что тебе не было скучно и было чем заняться - вмешался в разговор Василий, - знакомь с гостем.

В голосе и словах кузена Даша уловила странную для нее иронию. Хотела оскорбиться, но сдержала себя. Все-таки Василий не из столицы на каникулы приехал, после того, что он пережил, капризы простительны.

- Давайте так сделаем, - Даша старалась разрядить обстановку, - печи в ваших комнатах уже затопили, вы можете подняться и привести себя в порядок с дороги, а я пока распоряжусь насчет ужина и через полчаса сядем за стол. Познакомлю вас с поручиком, думаю, он не помешает нашему разговору.

- Ты Дарья Дмитриевна, как всегда права, - сказала Татьяна Кирилловна, - распорядишься насчет ужина, зайди ко мне в комнату. Нам необходимо поговорить наедине.

Даша кивнула в знак согласия и направилась на кухню, сказать, что ужин на четверых быть должен. В комнату мачехи она входила с тревогой в душе, разговор с ней ничего хорошего не сулил. Стоило ей войти, как самые худшие предположения подтвердились. Лицо мачехи было слишком добрым, чтобы ждать от нее хороших вестей. Но то о чем заговорила Татьяна Кирилловна повергло ее в панику:

- Даша, я хочу чтобы ты вышла замуж за Василия.

- Это не возможно, - девушка уже хотела повернуться и выйти. Спорить она не собиралась, ее опекуном был брат Николай, и мачеха не могла принудить ее. Татьяна Кирилловна, конечно, может сейчас начать убеждать ее в том, что Вася давно любит ее, Дашу, что он после ранения страдает, и она обязана проявить сочувствие. Если бы не встреча с маркизом Де Жере возможно эта тактика имела бы успех. Следующие слова мачехи заставили ее замереть на месте:

- Не спеши, моя радость. Я все знаю о твоем госте. Французский офицер в случае твоего отказа будет передан городским властям. Государь Александр распорядился всех пленных отправить в Сибирь. Твой гость выдержит такое путешествие? Неужели ты думала, что я не узнаю, что происходит в моем доме? Глупа, ты еще, душа моя.

Даша вышла из комнаты, не удостоив мачеху ответом. Такой подлости она даже от нее не ждала. Вот оказывается, чем вызван надменный тон Василия. Только вы милые родственники не угадали, плохо вы Дарью Малахову знаете. Девушка направилась в комнату маркиза. Решила ему ничего пока не говорить. Все было бы гораздо проще, если бы маркиз был здоров, можно было бы просто уехать из дома, но любое путешествие опасно для Жана. Слишком холодно на улице. Еще бы месяц продержаться, когда он окончательно поправится, но вряд ли родственники дадут ей этот месяц отсрочки. В комнату маркиза Даша вошла, с улыбающимся лицом, ни к чему волновать его:

- Жан, приехала моя мачеха и ее сын. Постарайся отвечать на их вопросы, как можно короче. Старайся больше молчать и не реагируй на агрессию с их стороны.

- Хорошо, ангел мой. Но почему с их стороны должна быть агрессия?

- Потому, что люди такие.

За ужином разговаривали мало. Татьяна Кирилловна решила, что падчерица загнана в угол и к утру сдастся. Она все сказала и не сомневалась в том, что вопрос о свадьбе решен. Если бы Даша знала, как отказать она бы не ушла молча. Василий поглядывал презрительно на кузину, и едва сдерживал себя, чтобы не рассмеяться ей в лицо и не сказать:

- Ну что, дорогуша, теперь ты в моих руках. Скоро станешь моей женой, и я научу тебя почитать мужа, припомню тебе все твои шпильки в мой адрес.

Даша с трудом сохраняла спокойствие. Она даже нашла в себе силы вежливо пожелать родственникам спокойной ночи, перед тем, как пойти к себе в комнату. Только, оставшись одна, смогла позволить себе заплакать. Положение ее было отчаянным. Самым ужасным было то, что в ее доме живет человек, который старательно следит за ней и сообщает мачехе о каждом ее шаге. Как точно выбрала время Татьяна Кирилловна для своего приезда. Она не могла ни на кого положиться, любой ее шаг мог быть известен мачехе и все, что можно было предпринять, вряд ли поможет. Уснула Даша только под утро. Проснулась разбитой и не отдохнувшей. С трудом поднялась с постели, привела себя в порядок и уже хотела идти к маркизу и рассказать ему все, но увидела на пороге Татьяну Кирилловну. Мачеха держалась уверенно. В ее руках было слишком надежное оружие против падчерицы.

- Доброе утро, Дарья Дмитриевна, - произнесла гостья, - я пришла обсудить с Вами ход подготовки к свадьбе. Маркиз в курсе, я сегодня ему все рассказала. Вариантов у Вас два. В первом случае свадьба состоится через три дня. До свадьбы не ты, не маркиз не должны покидать усадьбы. Если ты не хочешь доставлять маркизу лишних страданий, то Василий Матвеевич согласен ждать венчания месяц. Через месяц маркиз должен покинуть Малахово. В таком случае Василий Матвеевич сегодня ночью войдет в твою спальню, как муж. Выбирай, какой вариант тебя устраивает больше.

- Свадьба через три дня, - в голосе Даши не было никаких эмоций. Ее лицо не выражало ничего.

День прошел так словно в доме ничего не происходило. Даша продолжала работу над портретом маркиза, три раза в день семья собиралась за столом. Она отвечала на вопросы мачехи и Василия вежливо, но односложно. Маркиза Татьяна Кирилловна и ее сын словно не замечали. При нем не было разговоров о предстоящей свадьбе, но он не мог не видеть приготовлений к ней. Даша с Жаном почти не разговаривала, решила, что он принял ее жертву. Приходила портниха снимать мерки для платья невесты. Дворня приводила в порядок главный зал дома, где должно было состояться торжество. Были разосланы приглашения ближайшим соседям.

Вечером Дарья Дмитриевна легла в постель. Горничная потушила свечи и вышла. После ее ухода не прошло и пяти минут, когда Даша услышала скрип открываемой двери. В лунном свете, заливающем комнату она увидела фигуру Василия. Собрала в кулак всю свою волю и постаралась придать своему голосу, как можно больше уверенности:

- Чем обязана, Василий Матвеевич. Выйдете вон, пожалуйста, наша свадьба через два дня и до этого срока Вам в моей спальне делать нечего.

Гость молча скинул с себя халат и направился к ее постели. Сомневаться в его намерениях не приходилось. Помимо своей воли Даша закричала:

- Не подходи ко мне, убирайся вон! Вася, я отдам тебе все свои деньги, не трогай меня, пожалуйста!

В лунном свете его улыбка показалась ей зловещей, он был страшен. Она не могла различить его глаз, от волос на его лицо падала тень, но вся его фигура выражала безжалостную решительность. Василий молча приближался к своей жертве. Вдруг за его спиной Даша увидела свет в проеме, распахнувшейся двери. На пороге стоял маркиз, у него в руках был пистолет.

- Василий Матвеевич, будьте добры оденьтесь и выйдете из комнаты моей невесты, иначе я убью Вас. Наши отношения выясним завтра. Какой вид оружия предпочитаете? Я готов предоставить Вам выбор. У меня, правда, нет секундантов, но я думаю, мы справимся без них.

- Завтра, ты французская рожа, отправишься в Сибирь.

- В таком случае дуэль состоится сегодня. Вы предпочитаете пистолеты или шпаги?

- Шпаги, но если Вы убьете меня, о том кто Вы такой будет известно городским властям завтра же, я составил завещание и оно лежит у нотариуса, - Василий был уверен, что рана маркиза не позволит ему драться в полную силу. Кроме того, он был уверен в том, что маркиз откажется от дуэли. Но Жан молча ждал, пока Василий одевал халат. Василий вышел в свою комнату и через несколько минут вернулся, держа в руках, две шпаги старинной работы. Бросил одну из них маркизу и вышел в коридор. Он был уверен в своей победе, иначе нашел бы способ отказаться от этой дуэли.

Поединок продолжался меньше минуты. Маркиз держал шпагу в левой руке, так же хорошо, как и в правой. За несколько секунд от выбил оружие из рук соперника и пронзил его правую руку выше локтя. Василий вскрикнул от боли, зажал рану рукой и поняв, что соперник не собирается убивать его сказал:

- Твоя взяла, француз. Но завтра утром за тобой приедут из города, и твоя жизнь в этом доме закончится.

- Завтра утром, Дарья Дмитриевна, должна покинуть этот дом и уехать к сестре в Петербург, где Вы не сможете причинить ей зла. Я сам отправлюсь в город и сдамся властям.

Даша успела встать, надеть халат и сейчас стояла возле открытой двери своей комнаты. Она все слышала. По ее лицу текли слезы, губы ее дрожали, лицо было бледно. Она поняла, что маркиз никогда не примет ее жертвы. Он все знал и ради нее готов погибнуть.

- Уходи, Вася, ты ничего не получишь. Если ты посмеешь причинить мне зло, Николай все равно узнает об этом и убьет тебя. У тебя есть шанс собраться и покинуть дом к обеду завтрашнего дня, рана твоя не опасна. Я не смогу удержать маркиза Де Жере в своем доме против его воли. Если он принял решение сдаться властям, то так и сделает, если это потребуется.

Василий ушел, а Даша и Жан долго стояли в коридоре обнявшись. Они прощались навсегда. Он гладил ее плечи, прижимался губами к волосам. Даша обнимала маркиза за шею двумя руками и прижималась к нему. Она чувствовала как напряглось его тело, как стало тяжелым дыхание. Он желал ее, и она понимала это.

- Пошли ко мне в спальню, Жан. Может случиться так, что больше мы никогда не увидимся. Я хочу, чтобы первым у меня был ты. Если Бог даст мне ребенка от тебя я буду счастлива, буду знать, зачем жить дальше.

Она освободилась из его объятий, взяла маркиза за руку и направилась в сторону кровати, увлекая его за собой. Это была их первая и может быть последняя ночь.

Маркиз ушел из спальни Даши под утро. Даже прислуга не должна видеть их в одной постели. Проснулся поздно, позвонил позвал лакея, с его помощью умылся и оделся. Пришел в столовую и увидел за столом Дашу,

- Родственники уехали, - сказала она с грустной улыбкой, - скоро принесут мое подвенечное платье. Если за Вами не приедут сегодня, то вечером мы сможем обвенчаться.

Никто не приехал за маркизом ни в этот день, ни в какой другой. Свадьба была тихой и скромной. Гостей было не много.

Через месяц в дом маркизы Де Жере приехала ее сестра с мужем. Федор Петрович внимательно выслушал свояченицу и ее мужа и сказал с легкой усмешкой:

- По распоряжению его светлости фельдмаршала Кутузова пленных французов не подвергали преследованиям. Отношение к ним было самое гуманное. Вам маркиз ничто не угрожало, Дашенька зря тревожилась. Сейчас армией руководит сам император Александр. Я знаю, он хочет мира с Францией и на ее престоле видит Бурбонов. Я напишу государю о Вас и думаю, Вы, маркиз, не откажетесь от роли посредника в мирных переговорах.

Еще через месяц Даша провожала мужа. Он ехал во Францию. Дома маркиза оставалась по причине своей беременности.

Летом 1925 года в Малахове собралась вся семья. В имении к тому времени постоянно жил Николай Дмитриевич с семьей. Даша жила с мужем в Париже и навещала родительский дом каждое лето. Маркиза Де Жере воспитывала троих сыновей, но была еще молода и очень красива. Она была одной из первых красавиц при французском дворе. Ее муж владел обширными землями, которые с давних времен принадлежали его семье. Их детей ждало большое будущее, как во Франции так и в России.

Дмитрий и Василий Дерюгины были в числе тех, кто вышел на Сенатскую площадь 14 декабря. Их арест и приговор Татьяна Кирилловна пережила тяжело. Но самым большим ударом для нее был арест зятя и решение Кати ехать за мужем в Сибирь. Катя была беременна, но даже это не останавливало ее. Внук Татьяны Кирилловны согласно решению государя станет крепостным.

Лиза и Татьяна Кирилловна приехали к Николаю раньше других. Все вместе они ждали приезда Кати и Даши. В один из вечеров брат и сестра сидели в библиотеке. Лиза подошла к стене, на которой висело оружие, и сказала:

Коленька, тебе не больно, что этот пистолет до сих пор висит здесь? Я, когда его вижу, словно вновь смерть папы переживаю.

Сердце Николая тревожно забилось, но он сумел сдержать себя и заговорил почти спокойно:

Лиза, а ты уверена, что он причиной его гибели был именно этот пистолет? Ведь ты тогда совсем маленькой была, может быть, ты забыла?

Я тот день никогда не забуду. Именно этот пистолет лежал рядом с папой, когда я в комнату вбежала. Мама возле него на коленях стояла. Она болела тогда и была в постели. Услышала выстрел и прибежала раздетая. На ней рубашка была белая, а лицо белее рубашки. Крови на полу много было и рубашка у мамы была вся в крови. До сих пор этот кошмар снится по ночам.

Лиза, отец не мог чистить этот пистолет. Он не мог из него стрелять просто так, на охоту с таким оружием тоже не ходят. Зачем чистить оружие, из которого ни кто никогда не стрелял. Это пистолет дед нашего папеньки получил в награду за доблесть от самого Суворова. Это плохое оружие, но дорогая реликвия, понимаешь?

Значит он застрелился сам. Полицейские так думали. Только священник наш, отец Алексей, тогда сказал, что батюшка наш на такой грех пойти не мог.

Это открытие заставило задуматься обоих. Лиза вспоминала все подробности того дня., говорила она с трудом. Столько лет прошло, а она ничего не забыла, хоть и была совсем ребенком. Девушка вновь переживала тот ужасный день.

Знаешь, Николенька, за день до смерти папенька ездил в город. Его наш кучер возил. Может быть он еще жив, прикажи узнать куда он ездил и зачем.

Гаврила пришел быстро. Помочь господам он пытался изо всех сил. Старик был еще крепок, помнил он все хорошо. В том, что гибель старого барина как-то связана с его последним визитом в город, кучер не сомневался. Полиции он тогда ничего не сказал потому, что Татьяну Кирилловну боялся. Ведь она наверняка все знала, не спроста она в тот год к доктору зачастила.

Сомневаться в словах кучера не приходилось. Совершенно ясно, что смерть Дмитрия Петровича не несчастный случай. Единственной возможностью узнать правду был визит к доктору Коврову. В город поехали утром следующего дня. Сергей Николаевич умер год назад, их встретила его жена. Спросила о цели их визита и пригласила в дом. Хозяйка села напротив гостей.

Обещайте, что имя моего мужа не будет упомянуто, если я сейчас расскажу Вам все, - заговорила она. Лицо женщины окаменело и невозможно было понять рада она возможности пролить свет на страшную тайну или ей больно это делать.

Услышала клятву гостей хранить молчание и, не спеша, словно вновь переживая свою боль, заговорила.

- Татьяна Кирилловна, уличила моего мужа в шулерстве за карточным столом. Она заставила его убить Вашу мать взамен за свое молчание. Всю жизнь она мечтала занять ее место рядом с Вашим отцом, а он Елизавету Кирилловну любил. Змея, которая Вашу бабушку укусила, по ее приказу была на стул подброшена. Доктора Корнилова перед родами Вашей матушки, мой муж отравил. Будь жив Арсений Яковлевич роды бы успешно прошли, и жива была Елизавета Кирилловна с ребеночком. Перед смертью Вашего батюшки мой муж решил Татьяну шантажировать, и потребовал от нее стать его любовницей. Дмитрий Петрович за день до своей смерти все узнал. Что было дальше, я не знаю.

Лиза и Николай уходили от Агафьи Ковровой с болью в душе. До дома ехали молча, и только вечером за ужином Николай сказал сестре:

- Давай, Лизонька, так сделаем. До отъезда Кати к мужу о том, что сегодня узнали, будем молчать. Ни к чему ей бедняжке еще и эта боль. После того, как Катя уедет, решим, что делать дальше.

Проводы Кати прошли тяжело. В тот день, когда она покинула дом, ее близкие были убиты горем, и ни о чем другом думать не могли.

Разговор о том, что мучило ее все последние дни начала Лиза. В тот день за столом собралась вся семья. Обед прошел в тягостном молчании и перед тем, как все собирались встать из-за стола, Лиза заговорила. Она бросала в лицо матери обвинения и лицо ее было словно каменное.

- Я знаю, что должна сделать, Татьяна Кирилловна, извините сударыня, назвать Вас матерью мне тяжело. Я ухожу в монастырь, замаливать Ваши грехи. За грехи родителей платят дети. Трое Ваших детей уже наказаны Богом. Мне не будет счастья в этом мире. Вы сударыня, отняли у меня возможность выйти замуж и родить детей. Моя участь жить в монастыре до конца дней своих, и может быть, тогда я смогу упросить Бога простить Вас. Я очень прошу тебя Коля и тебя Даша простить мою мать. Оставьте ее богу, он уже и так достаточно наказал ее. Я уверена, не будь она убийцей, ее детей ждала бы совершенно другая судьба.

Лиза встала из-за стола и быстро ушла. Она уже была возле дверей своей комнаты, когда ее догнала Даша. Дарья Дмитриевна молча сняла с цепочки, на которой носила крестик кольцо своей матери и протянула его сестре. Перстенек с маленьким сапфиром пришелся впору на тоненький пальчик девушки.

Вы можете написать автору или прислать свой отзыв администрации сайта (вероятно, он будет опубликован).